– Да все. Все, кто смог догадаться. – Флорес кивнул на сумку. – Вижу, ты прибарахлился кучей стволов. Давай, что ли, делить оружие?
Правду ли он болтал, или все его речи подстава? По правде сказать, никому из вновь добавившихся сторонников Родригес не доверял настолько, чтобы вверять оружие, добытое с таким риском.
– Погоди делить, – сказал Родригес раздельно, положа увечную руку на бластерган с расстрелянным боезапасом. – Гонсалес вернётся, там и решим, кому чего выдавать.
Хотя, пожалуй, выдал бы. Почти каждому выдал – если бы не Мартинес. Его даже в гаррисовом перечне не было. Что подозрительно.
– Что ж, подождём, – обернулся Флорес к остальным вновь прибывшим. – Коммодор Родригес утверждает, что надо ждать. Он здесь оставлен за главного ещё более главным коммодором.
В зависимости от контекста издевка в его тоне могла быть личной маленькой местью за резкий отказ, а могла – приглашением остальных к неповиновению. Пришлось им с Гаррисом взять бластеры на изготовку и с предохранителей снять – чисто на всякий случай.
– Стойте-стойте! – заговорил Мартинес. – Поговорим, как разумные люди. Мы действительно теперь с вами. Всем стал неудобен дурак Домби. Он не оправдал наших надежд.
Значит, лишь Домби во всём виноват? И в убийстве настоящего коммодора – тоже лишь только он? Ну нет уж...
Подошли орудийцы Рамирес и Ферабундо. Первый был в гаррисовом реестре, второй – определённо, нет. Напряжение нарастало.
Следующим притащился стрелок Неринья. У этого висел на поясе лазерный кортик. При сдаче оружия на такие игрушки, помнится, гориллы смотрели сквозь пальцы.
– Кончится тем, что всем скопом нагрянут солдаты, – в замешательстве шепнул Гаррис.
– Это голос вам так сказал?
– Нет, – сглотнул связист, – это не голос. Это мне самому страшно.
Страшно – значит, что-то идёт не так? Но хорошо уж и то, что оракулом не предсказана неудача.
Наконец дождались Гонсалеса, Трентона и Алонсо. С оружием, которое снова качнуло стрелки весов в благоприятную сторону.
– Что здесь делают все эти люди? – строго спросил бортовой врач. Обращался он подчёркнуто лишь к двоим, лишая «этих людей» права что-либо сказать за себя.
– Пытаются примазаться, – подал голос Гаррис.
– Некоторые из них, – прибавил Родригес, – вызывают доверие. Но далеко не все.
Он лукавил. В этот самый момент уже никто из пост-гуттиэресовой кают-компании не внушал ему доверия ни на градус. Но подумал о будущем: если кто-то из этой толпы не имел в виду наихудшего, что же их обвинять всем скопом. Невиновный обидится. Гипотетически невиновный некто.
– Кто вызывает доверие? – не дал ему спрятаться доктор.
– Проще пойти от обратного, – хмыкнул Родригес. – Комендант Мартинес не вызывает – никакого!
– Никто из предателей не достоин доверия! – высказался пилот Алонсо. Шёл он немного позади Гонсалеса с Трентоном, вот и в полемику вступил несколько позже. – Зато каждый достоин расстрела. Каждый!
В руках Алонсо весело плясал некогда отобранный у него бластер. Мартинесу, который участвовал тогда в изымании, наверняка стало нехорошо.
– Расстрела? Пожалуй, – почти непринуждённо согласился врач, – но, наверное, по приговору имперского трибунала?
– Ты их оправдываешь? – Алонсо обратил к нему хмурый лик.
– Разумеется, нет, – вздохнул Гонсалес. – Я просто не хочу дать майору Домби ни шанса выиграть. Альянс в этой истории слишком уж некрасиво себя вёл, чтобы не попытаться испортить ему игру.
– То есть?
– Если предсказуемо друг друга порвём – не испортим.
Это понятно. Может, поймёт и Алонсо?
– Компромисс? – проворчал неудачливый в картах пилот. – Со своей совестью? – нет, по всему, понимать всё-таки не хочет.
Где-то сзади кашлянул толстяк Финьес. Людей в коридоре собралось уже столько, что его добавления Родригес до сих пор даже не заметил.
– Простите, что перебиваю, – молвил кок, – но почему не идём на катер? Кто-то хочет остаться?
– Катер надо ещё захватить! – усмехнулся доктор. – Подходы к нему ныне сторожат трое космодесантников. Кто бы хотел начать?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Я! – вызвался Флорес. – Я ведь был сразу в деле. Только где для меня бластер?
– Выдай! – распорядился Гонсалес. Родригес отдал ствол.
– Я тоже, с вашего разрешения, – поклонился Альварес, – вижу, единственный путь заслужить доверие – самому отвоевать борт.
Эстебан и Мартинес тоже с поспешностью изъявили желание.
Первый из них получил оружие, второй – всё-таки нет.
– Значит, на меня не распространяется право искупления? – горько вздохнул комендант. – А ведь смерть Гуттиэреса всё же не на моей совести. Я был поставлен перед фактом. Факты ведь упрямая вещь…
– Для искупления надо себе раздобыть бластер, – милостиво пояснил врач. – Наших запасов оружия в любом случае всем не хватит. Кому сильно надо – давайте-ка в арсенал. Там осталось то, что мы не сумели вынести.
Пока распределялось оружие, Гаррис тщетно делал Гонсалесу какие-то знаки. Тому было явно не до него, но тут взмахи рук связиста начали напоминать амплитудой древнюю земную флажковую азбуку.
– Ну что там, Джой?
– Десантники зашевелились, – обмирая, выдохнул тот.
И почти сразу по коридору разнёсся громовой голос майора Домби.
– По какому вопросу собрание, а, имперцы?
Надо же, как глупо попались!
8
– Те кто хочет с нами уйти, – веско сказал экипажу Гонсалес, – те занимают сейчас оборону и прикрывают тех, кто добывает катер. Наверное, будет трудно. Хотели что-то искупить?
– Но ведь оружие… – пробормотал Ферабундо.
– Да, его надобно взять в арсенале. Здесь недалеко и сравнительно безопасно. Он теперь не охраняется… – проинформировал Трентон.
– Можно не успеть…
– У меня есть бластер, – сказал Алонсо, – и я остаюсь здесь. Занимаю позицию для обороны, – он кивнул на одну из технических ниш, изобильно продавленных в бронестенах здешнего коридора, – занимаю и тупо гроблю горилл. Их и всех, кто с ними придёт – с вон той стороны. Всем, кто захочет мне помогать, хватит времени и свободных позиций. Кто захочет потом уйти – сможет уйти. Я прикрою. Ясно?
Ферабундо, Неринья, Мартинес и Рамирес, не теряя времени, тут же скрылись в боковом коридоре. Как бы потом не сняли Алонсо сзади… Хотя не должны бы. Гибнуть в системе «Карантин», вроде, никто не хочет. Значит, бегство на катере – это и их надежда.
Пора бы уйти и тем, кто собрался к ангару, но доктор медлил.
– Алонсо, – напомнил Гонсалес, – ты понадобишься на катере. Там остался лишь катер Альянса, на котором прибыл майор. Это чужая модель, он не похож на наши!
– Мне не нужен катер, – качнул головой пилот. – Я верну крейсер.
– Нас обстреляют, – продолжал убеждать врач. – Маневрировать на чужом катере – нужен пилот с твоим опытом.
– Эстебан справится лучше. Он на их технике четыре года летал, – отмахнулся Алонсо. – Что до обстрела – я сам кой-кого обстреляю. Когда гориллы закончатся. Пусть это чмо не думает, что убьётся об «Карантин»! Я, слышишь, я! Я его продырявлю раньше!
9
У самых ангаров – на выходе из высоченного машинного зала, перед лестницей, ведущей к нужному коридору – началась перестрелка.
Когда гориллы тебя ждут – совершенно другое дело, чем до сих пор. Благодушной готовности скромно скончаться первыми – как не бывало. Вместо того – шквальный огонь, подлые приёмчики вроде гранат с запрещённым паралитическим газом. В большинстве империй сей газ был запрещён усилиями Альянса. Но самому Альянсу-то можно!
Хорошо, на подходе к ангарам Гонсалес напомнил надеть гермошлемы с кислородными преобразователями – на случай внезапных разгерметизаций отсеков, ведь старт угоняемого катера может пройти с самым оглушительным скрипом.
Первый залп притаившейся тройки солдат застал угонщиков катера врасплох. Подходили к высокой лестнице, ведущей в нужный коридор – и на тебе! В лицо брызнули длинные очереди, по ступенькам запрыгали ядовито дымящиеся шары. Что делать? Залегли, кто как сумел, тыча перед собою стволы тяжеленных бластеров, но не видя ни того, кто стреляет, ни точного места, откуда.
