Я вижу, как она качает головой, но мне все равно, что она не хочет меня видеть или говорить со мной.
Я принадлежу ей… а она принадлежит мне, нам не обязательно признаваться в этом друг другу, но мы оба знаем, что это правда.
Оказавшись достаточно близко, я протягиваю руку и хватаюсь за ее плечо, разворачивая и притягивая ее к своей груди, так чтобы она не могла от меня убежать. Моя грудь вздымается, мои легкие горят от погони за ней и от того, что я в ярости из-за высказываний Маши.
— Просто вернись к ней… позволь ей отсос…
Она прерывается, а я улыбаюсь, почти хихикая, потому что она даже не может этого договорить.
— Она ничего для меня не значит, — Диана сопротивляется в моей хватке. — Я не отпущу тебя, потому что ты можешь уйти от меня, просто понадумав лишнего.
— Я так не могу, Кирилл. Ты был со многими девушками, и большинство из них здесь, в этом университете. А я даже никогда не целовала никого, кроме тебя.
Она испугана. Печаль в ее голосе причиняет мне боль.
Почему я так долго думал только о своем члене?
— Послушай, я не знал, что ты вернешься ко мне. Если бы я знал, я бы тоже до сих пор оставался девственником, и ты была бы моей первой. Я знаю, что не могу изменить то, что сделал, но я не хочу потерять тебя. Я не хочу никого, кроме тебя, ты — все, что мне нужно. Твоя неопытность ни черта для меня не значит. На самом деле, это заставляет меня хотеть тебя еще больше.
Ее руки крепко вцепились в мою футболку, притягивая меня ближе, вместо того чтобы оттолкнуть.
— Вряд ли ты это серьезно… — бормочет она.
Я не позволю ей думать, что она хуже большинства девушек здесь, когда на самом деле все наоборот. Она намного лучше.
Подняв ее голову, я заставляю посмотреть на себя.
— Я хочу лишь тебя, Ди. Только тебя. Мне не нужна ни Маша, ни кто-либо еще во всем этом мире. Я. Хочу. Тебя.
В ее глазах стоят слезы, и она кивает головой, словно соглашаясь с моими словами, но я не дурак. Ей будет не так просто забыть об этом. У меня есть определенная, сложившаяся репутация, и наверняка будут еще проблемы, подобные той, что произошла сегодня с Машей.
— Мне нужно идти, — шепчет она, пытаясь отстраниться.
— Пойдем ко мне домой, — умоляю я глазами.
— Нет. Мы не можем быть просто друзьями, а я не могу быть в отношениях с тобой, так что пока мы не выясним, кто мы, нам, вероятно, следует держать дистанцию.
Ее ответ — это не то, что я хотел бы услышать, но я понимаю. Отпустив ее, даже несмотря на то, что это причиняет мне боль, я делаю шаг назад.
— Как знаешь, Диан. Я сделаю все, как ты захочешь, но ты не можешь меня бросить. Я не переживу, если потеряю тебя снова.
Опустив руки вниз, она смотрит на меня в последний раз.
— Увидимся позже, Кирилл.
А затем она поворачивается и уходит, оставляя меня стоять там с болью в душе, задаваясь вопросом, как я собираюсь убедить единственного человека, которого я когда-либо действительно любил, снова доверять мне.
Глава шестьдесят два
Диана
— Как знаешь, Диан. Я сделаю все, как ты захочешь, но ты не можешь меня бросить. Я не переживу, если потеряю тебя снова.
Слова Кирилла преследуют меня, звуча в моей голове, заставляя испытывать прилив чувств, которые я уже и не думала, что буду испытывать к нему снова.
Я не хочу причинить ему боль, но и сама не позволю себе поддаться всем эмоциям, которые испытываю.
Кирилл причинил мне боль, говорил ужасные вещи, и хотя он извинился, и я даже поняла, почему он это делал и наговорил то, что наговорил, но так же я понимаю, что не могу отключить в себе эти чувства. Я не могу просто вести себя так, будто ничего не случилось и он не вел себя как полный мудак.
Простить легко, а забыть — это то, чего я не могу сделать.
Я думаю об этом все дни, о том, как Маша говорила со мной после занятий, о том, что репутация Кирилла всегда будет такой, какая она есть. Как люди будут смотреть на меня, когда увидят вместе с ним.
Как мы можем снова стать единым целым?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Та ночь была удивительной, пробуждение в его объятиях — еще более удивительным, но потерять себя в нем — это страшно для меня.
Я иду на свою последнюю лекцию сегодня, втайне желая пропустить ее, но знаю, что не должна этого делать, а вот Кирилла подобные чувства не посещают и как я поняла, он отправился домой. Как только я вхожу в аудиторию, то вспоминаю про Игоря.
Черт. Я обвожу взглядом аудиторию, пытаясь его найти, но его нигде не видно, хотя это не значит, что он скоро не появится, урок начнется только через пять минут, а меня в случае чего некому защитить.
Дрожь страха пробегает по моему позвоночнику, когда я заставляю себя занять свое, обычное место. Может, он не придет?
Я была настолько поглощена своими мыслями, мыслями о Кирилле, что и не думала об Игоре. Кирилл сказал, что он больше не живет с ними, но это не значит, что он перестанет приходить на занятия.
Какое-то липкое тошнотворное чувство охватывает меня, когда я, как ястреб, слежу за дверью. Я жду момента, когда он покажется, готовая убежать. Я не хочу больше никогда находиться с ним в одной комнате.
Когда преподаватель входит и начинает урок, ужасное чувство во мне потихоньку ослабевает.
Может, он просто бросил универ?
Чем больше мы втягиваемся занятие, тем спокойнее я себя чувствую и тем больше убеждаюсь, что он не вернется.
После занятий я собираю свои вещи и выхожу на улицу.
Я собираюсь позвонить Аньке и попросить ее поужинать со мной. Мы давно не разговаривали по душам, и я хочу наверстать упущенное. Я совершенно теряюсь в мыслях, когда выхожу на улицу и иду по маленькой дорожке за зданием.
Я возвращаюсь в реальность только после того, как врезаюсь в другого человека. Я собираюсь пробормотать извинения, но вовремя поднимаю взгляд и вижу, кто это.
Мои легкие перестают работать, а сердце переходит на повышенные обороты. Страх, который копился во мне последние несколько дней, поднимается на поверхность.
Я замираю, застыв во времени, смотря на него, как кролик смотрит на удава.
— Привет, Диан, — говорит непринужденно Игорь, как будто он не пытался изнасиловать меня той ночью.
Вглядываясь в его черты, я вижу, что Кирилл хорошенько его отделал. Его лицо покрыто большими фиолетовыми синяками, один глаз распух, а нос немного искривлен.
Я делаю шаг назад, пытаясь отстраниться от него, но он делает шаг ко мне.
Мой желудок вздрагивает. Когда я пытаюсь сделать следующий шаг, он останавливает меня, его рука вцепляется в мое запястье, его прикосновение грубое, оно как огонь, обжигает мою кожу.
— Отпусти меня, — приказываю я, мой голос звучит намного слабее, чем я хочу.
Я хочу быть сильной, хочу быть в состоянии ударить его, ударить и убежать, но его рука обхватывает мои запястья, как железные кандалы.
Я все еще пытаюсь вырваться. Я пытаюсь ударить его ногой, но он с силой прижимает меня к стене, выбивая из моих легких остатки воздуха.
— Не будь такой, мы оба знаем, что ты хочешь этого.
Он ухмыляется своей разбитой губой.
Нет, не хочу! Я не хочу ничего из этого и никогда не хотела.
— Отпусти, или я закричу, и на этот раз тебе не удастся избежать наказания, — хнычу я, не зная, смогу ли я вообще закричать.
Я в ужасе. Такое ощущение, что я заново переживаю кошмар, который снится мне каждую ночь.
— Кричи… пожалуйста, кричи, мне нравится, когда кричат. Это заводит меня.
Он наклоняется ко мне, а я нахожусь в нескольких секундах от того, чтобы меня стошнило, желчь поднимается в горле.
Я оглядываюсь вокруг, молясь, чтобы кто-нибудь зашел за угол. Но нет никого, кто бы спасти меня.
Здесь только я и этот больной ублюдок, и я знаю, что должна что-то сделать.
Его пальцы с силой впиваются в мою кожу, и с моих губ срывается крик.
— Ты чувствуешь эту боль? Точно так же чувствует себя мое лицо, только в сто раз хуже, и все из-за твоего тупого дружка, — рычит он. — Ты, блядь, сама дразнила меня как мартовская кошка, а после умоляла чтобы я трахнул тебя, но когда пришло время действовать, ты решила дать заднюю… из-за тебя мне пришлось переехать в общежитие.
