Его тон становится все мрачнее и мрачнее, его хватка на моих запястьях становится все более болезненной. Мои легкие горят, когда я забываю дышать.
— Пожалуйста… я не хотела… — еще один крик боли вырывается из моих губ, когда он скручивает мои запястья, прижимая их к груди, отчего мне становится трудно дышать, я не могу сделать ничего, кроме как испытывать парализующий страх.
Глава шестьдесят три
— Ты думаешь, я такой конченный? Тебе следует знать о том, что творил твой белый рыцарь. Он ничем не лучше меня.
Он кривит губы, ярость горит в его глазах.
— Пожалуйста, мне наплевать на это… — слезы застилают мне глаза, и я чувствую себя такой слабой, такой чертовски слабой, я ненавижу это чувство.
Я не хочу быть беспомощной. Я хочу быть сильной. Я хочу спасти себя от чудовища, стоящего передо мной.
— Ты мне нравилась, Ди. Правда, нравилась, — усмехается он, наклоняясь к моему лицу, наши губы соприкасаются, но я сжимаю свои, отказываясь целовать его.
— Я скорее умру, чем поцелую тебя, — рычу я, каким-то образом найдя в себе мужество говорить.
Он улыбается, и это пугает меня, я чувствую головокружение и тошноту. Вздыхаю, когда он отпускает мои запястья, но мое облегчение длится недолго, потому что в следующее мгновение он хватает меня за подбородок и прижимает головой к стене.
Боль пронзает мой затылок, и я задыхаюсь от рыданий.
— Ты все исправишь. Скажи ему, что это было не более чем недоразумение. Ты меня понимаешь? Скажи ему, что ты хотела этого, тварь!
Когда я ничего не говорю, он отпускает мой подбородок и берет меня за плечи, сильно встряхивает, от чего моя голова еще раз ударяется о стену.
— Скажи мне, что ты сделаешь это, скажи мне, что ты скажешь ему, что это была ложь.
Ощущаю густоту воздуха, мне трудно дышать. Он снова трясет меня, и я боюсь, что могу потерять сознание.
Заглатывая воздух, как рыба, выброшенная на сушу, я киваю головой. Как только я это делаю, он прижимается своими губами к моим.
Нет. Тряся головой, я впиваюсь ногтями в его лицо и открыв рот, вцепляюсь зубами в его нижнюю губу.
Он, наконец, отстраняется от меня, и я не упускаю свой шанс, мое тело приходит в движение раньше, чем мой мозг. Я бегу мимо него как можно быстрее и дальше. Медный привкус его крови на моих губах и во рту только усиливает тошноту в желудке.
Я никогда не была выдающейся бегуньей, но сегодня я могу пробежать марафон. Мои легкие горят, мышцы болят, но я не останавливаюсь и не смею оглянуться.
Я не сбавляю темп, пока не добегаю до двери квартиры. В ужасе я отпираю дверь и спешу внутрь, захлопнув ее за собой, я поворачиваю замок в нужное положение. Но даже щелчок замка не заставляет меня чувствовать себя в безопасности.
Опустившись на пол рядом с дверью, я жалею, что Аня и Вика не здесь, и в то же время радуюсь, что их нет. Я не хочу говорить об этом… ни о чем из того, что произошло.
Все, чего я хочу, это забыть о случившемся и чтобы Игорь оставил меня в покое.
Через несколько минут я заставляю себя встать и иду в свою комнату, чтобы взять вещи. После принимаю горячий душ, надеясь, что смогу смыть ощущение его прикосновения со своей кожи.
К сожалению, ни мыло, ни вода не в состоянии этого сделать. Воспоминания о той ночи прочно сидят в моей голове, как бы я ни старалась забыть их. Не в силах держать себя в руках, я тихо всхлипываю под струями воды.
Я не должна была приезжать сюда… вначале Кирилл, а теперь Игорь. Я должна была предвидеть подобную ситуацию.
Я смахиваю слезы, заставляя себя перестать плакать. Я сильнее этого.
Когда я заканчиваю, я вытираюсь и запираюсь в своей комнате. Что, черт возьми, мне теперь делать?
Я думаю о том, чтобы позвонить Марку, но когда я представляю, как рассказываю ему о том, что произошло, я не могу заставить себя поднять трубку. Я не хочу переживать это снова, я просто хочу, чтобы это прекратилось.
Я хочу, чтобы Игорь исчез, чтобы исчезла память о нем. Думаю позвонить Кириллу, но у меня даже нет его номера, а если бы и был, я не уверена, что смогу заставить себя рассказать ему об этом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Помня, как он отреагировал той ночью, я боюсь представить, что он сделает сейчас.
Как далеко он зайдет? Не могу допустить, чтобы это было на моей совести. Самое простое — это оставить все как есть. Может быть, я смогу перейти в другую группу?
Делаю пару успокаивающих вдохов, чтобы не допустить приступа паники, затем одеваюсь и сажусь за письменный стол, разглядывая домашнее задание.
Только после того, как я смотрю на него уже, кажется, в течение часа, признаюсь себе, что не могу сделать сейчас ничего из этого. Мой разум слишком переполнен, чтобы сосредоточиться на математике и биологии.
Опускаю голову на стол и закрываю глаза, пытаясь очистить свой разум, я думаю о чем угодно, лишь бы не о своей ситуации, но ничего не помогает.
Все, что я вижу, это Игорь надо мной, его взгляд, полный ненависти, пронзает меня. Я чувствую только его руки на моей коже… его пальцы, вгрызающиеся в мою плоть. Я словно задыхаюсь, страх перед неизвестностью сковывает меня.
Несколько часов сижу на кровати и плачу, желая вернуть время вспять и изменить то, что произошло. Слышу, как Аня и Вика ходят по дому, разговаривая друг с другом, но я не выхожу к ним.
Я не смогу увидеть их и не рассказать о том, что произошло. Поэтому вместо этого я остаюсь в своей комнате… пытаясь полностью игнорировать их присутствие.
Делать это становится все труднее и труднее, и я почти ломаюсь, когда Аня стучит в дверь моей спальни, чтобы спросить, не голодна ли я.
Прикусываю язык и просто молчу, в то время как по моим щекам текут слезы.
Через некоторое время слышу, как они уходят в свои комнаты, и только тогда я проверяю время. Уже немного за десять, и мне хочется закрыть глаза и заснуть, но я даже не пытаюсь. Образ Игоря преследует меня каждый раз, когда я закрываю глаза.
Проходит еще час, и я больше не могу этого выносить, стены моей комнаты все больше сжимаются вокруг меня. Ужас и одиночество в душе становятся слишком невыносимыми.
Мне нужен кто-то… кто-то, кто поймет меня и даст мне почувствовать себя в безопасности, кто-то, кто был там той ночью.
Кирилл.
Я натягиваю толстовку поверх фланелевой пижамы и надеваю кроссовки, прежде чем отпереть дверь.
Глава шестьдесят четыре
Я выхожу в коридор.
В доме тихо и темно, но я стараюсь не обращать на это внимания. Я просто двигаюсь быстрее, чем обычно. Не взяв с собой ничего, кроме ключей и телефона, я бегу по улице, как и днем, не останавливаясь ни перед чем, пока не оказываюсь перед домом Кирилла, мое сердце бьется где-то в горле, а легкие горят.
Я стучу в дверь дрожащей рукой, почти сожалея о своем решении прийти сюда.
Я слышу шаги, приближающиеся к двери, и молюсь, чтобы за дверью был Кир, но когда она распахивается, я вижу, что с другой стороны стоит его друг Артем.
— О, привет, Диан…
Я даже не отвечаю ему. Я просто проскальзываю мимо него и бегу прямо к комнате Кирилла. Когда я добегаю до двери, я поворачиваю ручку, чтобы открыть ее, но она не открывается. Почему она заперта?
Паника когтями впивается в мои внутренности.
Что, если его здесь нет или он не хочет меня видеть? Что, если Маша здесь?
Я продолжаю крутить ручку, как будто она волшебным образом откроется, при этом хлопая ладонью по дереву.
Я чувствую, как на глазах выступают слезы, я как полная неудачница, стою и продолжая колотить в дверь.
Через несколько секунд она открывается, и передо мной с сердитым взглядом появляется Кирилл. Как только он видит меня, черты его лица смягчаются, на в глазах появляется озабоченность.
— Что случилось, Ди?
Я врываюсь в комнату и бросаюсь в его объятия, не отвечая ему.
Лишь немного позже, осознаю, что он уже закрыл дверь и отнес меня до кровати. Я слишком поглощена тем, что он рядом, что я наконец-то в его объятиях, мое лицо уткнуто в его груди, как я и хотела весь день.
