– Поэтому мы должны уехать.
– Как уехать? – Серильда даже задохнулась.
– Когда ты ушла вчера ночью, я только об этом и думал. Когда удавалось прогнать мысль, что лежишь мертвая где-то на краю дороги.
Серильда вздрогнула.
– Папочка…
– Уедем подальше от Ясеневого леса, – оборвал ее отец. – Куда-нибудь, где ему тебя не достать. Если нужно, поедем на юг до самой Верены. Дикая Охота предпочитает проселочные дороги. Может быть, в город они не сунутся.
Серильда невесело усмехнулась:
– Что ты будешь делать в городе без своей мельницы?
– Я найду работу. Мы оба найдем.
Изумленно глядя на отца, Серильда поняла, что он не шутит. Он и впрямь собирается бросить мельницу, оставить их дом.
– Нужно успеть до Вороньей Луны, – продолжал отец. – Продадим все, что сможем, будем путешествовать налегке. В городе мы сможем затеряться. Когда пройдет побольше времени, можем пойти дальше – например, в Оттельен. А по пути будем расспрашивать людей о том, какие сказки у них рассказывают об Ольховом Короле – так и узнаем, когда выберемся из его владений. Даже ему не под силу путешествовать по всей земле.
– Я не уверена, что это правда, – сказала Серильда, вспомнив чучело рубиновой виверны в парадном зале замка, на которую Эрлкинг охотился в самом Лизрайхе. – Кроме того… я видела нахткраппа.
– Что? – вскинулся отец.
– Кажется, он за мной следит. По приказу короля. Если заметят, что я пытаюсь сбежать, даже не знаю, что со мной сделают.
Мельник нахмурился.
– Тогда придется быть очень осторожными. Обставить все так, будто мы уезжаем только на время. Чтобы не вызвать подозрений, – он надолго задумался. – Мы можем поехать в Мондбрюк! Притворимся, что у нас там дела. Остановимся в хорошей гостинице на несколько ночей, а, когда наступит полнолуние, улизнем. Спрячемся… да хоть в амбаре или на конюшне. Я знаю, кое-где люди залепляют уши воском, чтобы не слышать звук рога. Мы так и сделаем – и ты не услышишь их зов, даже если Охота проскачет совсем рядом.
Серильда задумчиво кивнула. Ее терзали сомнения. Предупреждения кучера… Образ кошки, играющей с мышью… Но выбирать не приходилось. Если ее и дальше будут вызывать в замок, рано или поздно Эрлкинг обнаружит обман и убьет ее.
– Хорошо, – вздохнула она. – Я расскажу соседям о том, что мы собираемся в Мондбрюк. Эти слухи, конечно же, дойдут и до ушей его шпионов. Я позабочусь, чтобы все звучало убедительно.
Отец крепко обнял ее.
– У нас все получится, – сказал он голосом, полным отчаяния. – Он не сможет призвать тебя, если не будет знать, где ты.
Глава 18
Сон был прекрасен – настоящий парад драгоценностей и роскошных шелков, и ви́на сладкие, как мед. Золотой бал, великолепный праздник, искры в воздухе, фонарики на деревьях, маргаритки вдоль дорожек. Смех и возгласы в пышном саду, окруженном высокой стеной, освещенной теплым светом факелов. Веселое событие – блестящее, забавное и яркое.
День рождения. Королевское торжество. Прелестная юная принцесса, наряженная в шелка, улыбалась, обеими руками сжимая подарок.
И вдруг – тень.
Позолота растворялась, стекала в трещины древних камней, а оттуда дальше, в ворота. Она покрыла дно озера.
Нет. Это вовсе не золото… Это кровь.
Серильда вскрикнула и широко открыла глаза. Сев в кровати, потерла грудь. Что-то давило на нее, выжимало из нее жизнь. Пальцы нащупали только ткань ночной сорочки, влажную от пота.
Сон цеплялся, не желая уходить – его туманные пальцы все еще рисовали кошмарную сцену, но воспоминание уже тускнело. Серильда обвела глазами комнату, но сама не знала, что именно она ищет. Чудовище? Короля? Все, что она помнила – чувство ледяного ужаса и знание, что произошло что-то страшное, и она не могла это остановить.
Прошло немало времени, прежде чем она убедилась, что это был всего лишь сон. Дрожа, она снова опустилась на соломенный тюфяк.
Под дверью уже пробивался утренний свет – ночи становились короче, приближалась весна. Снег на крыше уже начал таять, слышалась частая дробь капели, а скоро и она закончится. Ярко-зеленая травка покроет поля. Распустятся и потянутся к солнцу цветы. Воронье будет собираться огромными стаями, чтобы выбирать из грязи жучков-червячков – потому-то последнее полнолуние зимы и называют Вороньей Луной. Никакого отношения к безглазым, взъерошенным тварям оно, конечно, не имело. И все же Серильда весь месяц волновалась при виде любой вороны. Каждая птица с темными перьями вызывала подозрения, каждое пернатое в небесах казалось шпионом Эрлкинга. Но нахткраппа она больше не видела.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Серильда не осмеливалась надеяться, что король о ней забыл. Что, если ему нужно было вовсе не золото? Что, если он только хотел наказать девчонку, возомнившую, что она может безнаказанно лишить его добычи. Возможно, теперь, когда Эрлкинг убедился в ее способностях, он оставит ее в покое?..
Или не оставит.
Он может посылать за ней в любое полнолуние, пока не наиграется.
А вдруг он никогда не наиграется? Неопределенность – вот что было хуже всего. Они с отцом строили планы, и она знала, что отец не передумает, даже если побег бесполезен, даже если их усилия напрасны. Все равно он сорвутся с насиженного места и будут искать прибежища в чужом городе…
Тяжело вздохнув, Серильда встала и начала одеваться. Отца не было дома, в последнее время он уходил рано по утрам – вместе с Зелигом совершал вылазки в Мондбрюк. Ему очень не хотелось так часто оставлять дочь одну, но Серильда настаивала – это был лучший способ придать их побегу хоть какое-то правдоподобие. Якобы отец продолжает работать в ратуше, дожидаясь, пока не начнется работа на мельнице. Скоро снег в горах начнет таять, Сорге снова станет полноводной и быстрой, наберется сил, чтобы вращать мельничное колесо, вертеть жернова и перемалывать озимую пшеницу, которую вот-вот начнут жать.
…К тому же, так отец сможет вовремя узнать о том, когда начнется весенняя ярмарка. Серильда прожужжала уши всем, кто был готов ее слушать, о том, что отец возьмет ее в Мондбрюк на несколько дней, на торжества по случаю открытия ярмарки. И что вернутся они после Вороньей Луны. Такую они придумали историю. Слышал ли ее кто-то из шпионов Эрлкинга, Серильда не знала.
Ну, а в Мерхенфельде, похоже, их планы никого особо не занимали, разве что дети шумно завидовали и требовали, чтобы она привезла каждому по подарку с ярмарки или хотя бы сладостей. Серильда с тяжелым сердцем пообещала, зная, что слова не сдержит.
Мельник во время поездок в большой город потихоньку распродавал их вещи. И раньше небогатый домишко теперь и вовсе опустел. Тем проще было собрать оставшиеся пожитки и сложить на телегу, в надежде, что старому Зелигу хватит сил, чтобы тащить ее. Еще мельник нанял в Мерхенфельде поверенного, чтобы тот занялся продажей мельницы – на вырученные деньги они смогут устроиться в Верене и начать новую жизнь.
У Серильды осталось всего несколько мелких дел, и одно из них она откладывала целый месяц.
Она собрала стопку книг и аккуратно сложила их в корзину. Провела рукой по обложке томика, который дала ей библиотекарь в Адальхейде, и снова почувствовала угрызения совести. Не надо было брать эту книгу, пусть даже Фрида и уговаривала ее. Ведь она не собирается ее читать. История промышленности и сельского хозяйства была ей далеко не так интересна, как история фей и чудовищ, а полистав книгу, Серильда поняла, что автор вряд ли собирается писать о тайнах Ясеневого леса. Может, подарить ее школе?
После долгих колебаний она положила томик в корзину к остальным книгам и вышла за дверь. Только она прошла под ветвями лесного ореха, как услышала посвистывание. Навстречу по дороге шел юноша с копной вьющихся черных волос и смуглой кожей, которая казалась почти золотой на утреннем солнце.
Серильда замерла. До сих пор ей удавалось избегать встреч с Томасом Линдбеком. Он пока всего пару раз приходил на мельницу – вымыть полы и смазать механизм, чтобы все было готово к предстоящему сезону, а она в те дни как раз работала в школе. В остальное время она о нем почти не думала, хотя отец и заговаривал несколько раз о том, какая удача, что Томас сможет работать на мельнице, пока их не будет. Люди долго ничего не заподозрят, когда они не вернутся после Вороньей Луны, а крестьяне потянутся к мельнице с мешками зерна.
