— Сейчас покажу, — ответил тот и несколько раз с силой надавил ей на грудь. — Вот так. Теперь вдувай ей в рот воздух!
— Как? — смущенно вытаращился здоровяк.
— Не тупи! — прикрикнул на него старик. — Ртом вдувай — рот в рот.
Еще минута совместных усилий, и девушка очнулась: открыла глаза и закашлялась, извергнув добрых полгаллона речной воды.
Глава 4
Окаянная Гать
«Пиявки особенно полезны больным, страдающим мозговой горячкой и галлюцинациями; хороши они и при запорах».
Клавдий Гален
Когда солнце скрылось за деревьями и на реку пали синие сумерки, они не заметили, как уснули. Причем все трое одновременно. А проснувшись, обнаружили, что наступило утро, лес кончился и по обоим берегам — теперь пологим и топким — колеблются густые заросли камыша.
Течение заметно ослабело, и их спасительное дерево почти дрейфовало, развернувшись поперек раздавшейся и обмелевшей реки. Тараканов нигде не наблюдалось. Как, впрочем, и какой-либо иной опасной живности. Уже хорошо.
Кое-как перекусив одной на всех размокшей крапивной лепешкой, что нашлась у Деда, друзья стали размышлять, что им делать дальше: то ли пытаться пристать к берегу, то ли пробовать плыть дальше.
Пока они рассуждали и спорили, русло обмелело так, что корни их «судна» то и дело цеплялись за что-то на дне; берега еще более раздались вширь, зато по ходу возникло множество островков, заросших осокой и рогозом.
Наконец «плот» окончательно встал, увязнув в прибрежных зарослях одного из островков.
Друзья сошли на землю, которая, увы, оказалась совсем не твердой, а напротив, вязкой и болотистой, и, пройдя островок насквозь, остановились: перед ними, насколько хватало глаз, простиралось бескрайнее болото, однообразная пологость которого нарушалась лишь торчавшими тут и там округлыми островками-кочками.
Блямс первым ступил в темную воду и, осторожно сделав несколько шагов, обернулся:
— Вроде мелко здесь, хотя и топко. Но идти можно.
— Тогда вперед, — решительно махнул рукой старик и последовал за товарищем.
Они шли уже более полутора часов и порядком устали. Вода редко где доходила им до бедер — в основном, по колено, — но ходьба по зыбкому, скользкому дну выматывала. Плюс ко всему в безветренном душном воздухе вились облачка мелкой мошки, которая ужасно досаждала идущим, умудряясь проникать даже под одежду.
Несколько раз старику помстилось, что мимо скользнула чья-то округлая глянцево-черная спина, но в темной непрозрачной воде болота разглядеть что-либо наверняка было невозможно.
— Все! Нужен привал, — выразил общее желание Дед, утирая шляпой потное, искусанное мошкарой лицо.
— Двигаем во-он к тому холмику, — добавил он, кивая на ближайшую кочку, — он вроде бы посуше прочих.
Они забрались на холм, на поверку оказавшийся плывуном, пружинившим и прогибавшимся под ногами. Но, по крайней мере, тут было относительно сухо. Люди сели, обессиленно привалившись друг к другу спинами.
— Без жратвы мы долго не протянем, — мрачно заметил парень.
— Осталось два патрона, — в тон ему откликнулся Дед. — Не очень-то, доложу вам, поохотишься. Да и на кого здесь охотиться?
— Да-а, — протянул детина, флегматично выковыривая и швыряя в воду комья слежавшегося сфагнума, — тут неволей и сюков добрым словом помянешь.
— Не сюков, а пасюков, — автоматически поправил его старик. — И прекращай тревожить воду. Не буди лихо, пока оно тихо…
Словно в подтверждение его правоты, на доселе безмятежной болотной глади обозначились едва заметные волнистые линии и заскользили в их сторону. Как обычно, первой среагировала бдительная Ника.
— По-моему, сюда что-то плывет, — заметила она.
А в следующий момент прямо у их ног из воды бесшумно вздыбился чудовищный зелено-коричневый отросток, осклизлый и грузный. Существо напоминало огромную змею, только безголовую и безглазую; вместо головы туловище существа венчалось плоской присоской. Поднявшись над поверхностью ярда на два, тварь застыла, чуть покачиваясь и медленно поводя рылом-присоской.
Блямс без лишних предисловий вскочил и со всей силы вмазал битой по непрошеному гостю. Но значительного эффекта это не возымело: бескостное, но упругое тулово неведомой твари, по-видимому, представляло собой одну большую мышцу. Существо качнулось от удара и тут же, обвившись вокруг дубины, попыталось вырвать ее из рук парня. Блямс рывком выдернул биту из скользкого захвата и нанес целую серию стремительных, мощных ударов. Звук был такой, будто он лупцевал боксерскую грушу. И результат аналогичный. Требовалось радикальное вмешательство.
Выстрел Деда перерубил безголовую змею пополам; обе половинки, извиваясь, плюхнулись в воду, которая немедленно окрасилась кровью, самой обыкновенной — красной.
К сожалению, это оказалось только прелюдией: пока они разбирались с первым визитером, на островок со всех сторон выползли еще несколько подобных тварей и безошибочно, несмотря на слепоту, устремились к людям. Их блестящие веретенообразные тела, длиной не менее двенадцати футов каждое, отвратительно извивались между чахлых кустиков осоки.
— Последний патрон, черт меня задери! — в отчаянии выругался старик, переводя ружейный ствол с одной подползающей твари на другую.
Люди беспомощно сгрудились в центре острова. Всех троих посетила одна и та же мысль: кажется, это конец. На сей раз им не выкрутиться.
Вот одно из чудовищ, подобравшееся особенно близко, стремительно рванулось к девушке. Блямс едва успел с короткого замаха отбить жадную присоску. Но тварь моментально взметнула туловище для повторной атаки.
Вдруг раздался тихий свист, и над их головами пролетело копье с прикрепленной к древку тонкой бечевкой. Гарпун пробил тело мерзкой твари насквозь; та принялась вить замысловатые кольца, но сильно иззубренный костяной наконечник лишил ее всякой возможности соскочить.
Старик, парень и девушка в удивлении обернулись.
Никто из них даже не заметил, как из-за ближайшего островка вынырнули четыре утлые лодчонки, наподобие камышовых пирог, в каждой из которых стояло по два человека: один с шестом — на корме, а второй — на носу, с целой охапкой копий, подобных тому, что только что поразило гигантского червя.
Еще три копья взлетели в воздух и достигли целей. Затем метатели потянули за бечевки и сдернули загарпуненных, бешено извивающихся червей в воду. Так повторялось до тех пор, пока на островке не осталось ни единого сосальщика.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
