Как только Дед, Ника, Блямс и Улалюм тоже перебрались на другой берег, Боч пронзительно свистнул в четыре пальца. В тот же миг как из-под земли вокруг Рокки, взяв его в полукольцо, выросли фигуры шести туземцев; у каждого в правой руке был зажат изготовленный к бою гарпун, а в левой — моток тонкой бечевки, один конец которой крепился к древку гарпуна.
Заметив соплеменников, Рокки (или кто он там был на самом деле) вжал голову в плечи, ссутулился и, вытянув вперед руки, неуклюже побежал прочь. И лицом к лицу столкнулся с Бочем и остальными.
— Ты ли это, Рокки? — спокойно спросил его Боч, в то время как Улалюм упер ему в грудь наконечник своего гарпуна, тем самым держа на почтительном расстоянии.
— …И-я-а, — после нескольких безуспешных попыток хрипло выдавил из себя Рокки — высокий и довольно красивый парень с длинными белокурыми волосами. Только сейчас в его волосах запутались зеленые стебли водорослей; да и весь он был покрыт подсохшей ряской, точно и впрямь выбрался из болота.
— А где ты был все это время, Рокки? — снова спросил вождь.
Тот тупо посмотрел на спрашивающего и лишь клацнул зубами, словно во внезапном ознобе.
— Где ты был, Рокки? — повторил вопрос Боч. — Тебя не было дома два дня. Твои жены — и старшая Зита, и младшая Гита — сильно волновались за тебя… Где ты был эти два чертовых дня, скажи нам?!
Но парень в ответ только затрясся и принялся отбивать зубами чечетку.
— Не можешь ответить, — не спросил, а скорее сочувственно констатировал вождь. — Тогда извини, Рокки.
И Боч занес над головой острогу.
— Э, нет! — решительно заявил Блямс, хватая вождя за руку. — Так дело не пойдет. Дай-ка я с вашим Рокки сперва потрещу с глазу на глаз, а то больно ты на суд да расправу скор, командир… Пойдем, приятель, отойдем в сторонку. — И он слегка хлопнул парня по плечу.
Стоило его руке коснуться плеча Рокки, как тот выкатил глаза и разинул рот так широко, будто собрался заорать во всю глотку. Но вместо крика изо рта у него стремительно высунулся пучок отвратительных червей — белесых, длинных и тонких, точно волосы! Одновременно целые гроздья таких же червей вылезли у него из ноздрей, ушей и даже из глаз; мерзкие отростки извивались и жадно тянулись к Блямсу. А тот от неожиданности охнул и шарахнулся назад. Точнее, попытался шарахнуться, поскольку Рокки успел крепко ухватить его за предплечье и теперь с огромной силой тянул к себе, словно желая заключить в дружеские объятия. Не помня себя, Блямс заорал благим матом и, упираясь, присел.
Неизвестно, чем бы это закончилось, но в этот момент над головой Блямса просвистел гарпун вождя и вонзился в грудь Волосовика на всю длину наконечника. От удара тот отшатнулся и выпустил руку Блямса. Однако не упал, а, схватившись обеими руками за короткое древко, вырвал гарпун из груди и яростно зашвырнул в болото. Широкий зазубренный наконечник оставил после себя дыру, в которую запросто могли бы войти оба Блямсовых кулака, но вместо положенного природой фонтана крови из раны высунулись новые пучки все тех же белесых червей. Похоже, парень был набит ими под самую завязку, как мешок соломой.
Бригада Шарка свое дело и правда знала назубок: шесть снабженных бечевками гарпунов разом взметнулись в воздух и одновременно воткнулись в тело Рокки, пробив его насквозь. Бечевки тут же туго натянулись, и Волосовик бессильно задергался в ловушке.
— Тяните его к Маме-Жабе, — распорядился Боч и спросил, обращаясь к гостям: — Пойдете смотреть?
— Я не хочу, — подала звонкий голос Ника, прижимаясь к Блямсу.
— Пожалуй, мы здесь переждем, — ответил Дед, — извини, мы к такому непривычные.
— А больше в последние дни у вас никто не пропадал? — неожиданно спросил Блямс.
— Нет, — понимающе усмехнулся вождь, — но с закатом все одно возвращайтесь. Пиявиц здесь нет, давно всех повыловили, но все-таки темноты ждать не стоит, тем более на кладбище. А к тому времени мы уже… все, что следует, сделаем. Да! И мост за собой уберите. Такая у нас, на Окаянной Гати, традиция: живые и мертвые — отдельно.
Трое друзей сидели на сухом берегу Кладбищенского острова и молча наблюдали, как багровый шар тонет в черных болотных водах. На жирный столб дыма, вертикально подымавшийся над центральным островом Гати, они старались не смотреть.
— Ну что, — нарушил молчание старик, — как решили?' Хочет кто здесь остаться, в тепле да уюте Болотного царства?
— Пропади оно пропадом, — проворчал Блямс, — это болото! Не ровен час, еще какой Мозговой Волос прицепится. И как раз зажарят, ровно сюка последнего. Да и вообще, ты знаешь, я, Дед, завсегда с тобой.
— А ты, Ника? — спросил старик девушку, доверчиво преклонившую голову на широкое плечо Блямса. — Муж, семья, детишки… не прельщает?
— Я с Блямсом, — тихо, но твердо ответила Ника, заглядывая тому в глаза. — И с вами.
— Понимаю, — улыбнулся Дед, — и одобряю. Значит, мы по-прежнему одна команда. И завтра поутру продолжим мой… продолжим наш клятвенный путь — на юг. Тем более место здесь действительно нехорошее. Во-он, видите то голубоватое свечение? — указал он рукой в глубь болота.
Парень с девушкой присмотрелись. А ведь и впрямь над стоялой болотной гладью едва заметно поднималось какое-то гнилостное мерцание; и, по мере того как угасал день, это свечение усиливалось.
— Что это за хрень? — нахмурился Блямс.
— Полагаю, что семь десятков лет назад сюда угодила одна из тысяч ракет, что Огненным Штормом прошлись по нашему континенту.
— Значит, здесь что-то вроде Мерцающих Руин? — ахнула Ника.
— Верно. Когда-то тут был эпицентр ядерного взрыва. Повышенный радиационный фон и вызывает свечение. Так что, доложу вам, все это, — Дед повел вокруг рукой, — одна большая радиоактивная лужа.
— Но в Мерцающих Руинах никто не живет, разве что мутанты, — удивилась девушка.
— Правильно. Это называется «мутагенная зона». Тот же повышенный радиационный фон вызывает мутации всего живого вокруг. И вот вы получаете пиявиц-людоедов и прочую, по выражению Блямса, хрень.
— А как же люди, местные жители? — засомневалась Ника. — Они-то тут живут. И не мутируют.
— Разве? — невесело усмехнулся старик. — А ты не заметила, что у многих здешних аборигенов, включая Боча, перепонки на ногах, между пальцев?
— Брось! — округлил глаза Блямс. — Как у лягух, что ли?
— Внимательней надо быть, мой рассеянный друг, — попенял ему Дед. — Да, народ Боча неплохо приспособился к здешней среде обитания… мутировав вместе с ней. И, скорее всего, продолжает мутировать. Я даже предполагаю, что Волосовики — это очередная, возможно, завершающая фаза их мутации. Как бы то ни было, пускай они и дальше живут в своем «лягушачьем раю». А нам с ними не по пути. Тем более что хриллам они не соперники. Не с острогами же их вести на Эдем? Да они и не пойдут.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
