с ложечки тебя кормить?!
– Алиса… – Аврора закрыла лицо ладонями. – Я как подумаю, что где-то в Хефлинуэлле есть человек, который так со мной поступил… который видел меня… трогал меня! – что мне жить не хочется! Это такой позор! Как мне жить с этим, как?!
– Аврора! Это не твой позор, а его! Так говорит мой Гэбриэл, и он прав! И это не ты должна его бояться, а он – тебя! Он поступил, как вор, как последний негодяй, тайно, подло! Это он должен бояться, что кто-то узнает, потому, что за такое топят в сортире! Ты ни в чем не виновата, виноват он – а страдаешь ты?! Почему ты хочешь умереть, почему тебе нужно уходить в монастырь, а не ему?! О-о, поверь, – сверкнула феечка глазами, в которых запрыгали золотые чертики, – он-то ест сейчас с удовольствием! Но это несправедливо, Авророчка, не-спра-вед-ли-во!
– Ты такая хорошая, Алиса! – Всхлипнула Аврора. – Если бы не ты, я не знаю, я не пережила бы это все!
– Мы подруги с тобой. – Погладила ее руку Алиса. – Ты тоже мне помогла, когда никто со мной не хотел разговаривать. И всегда была со мной! Ты такая замечательная, и я не позволю, чтобы ты погибла из-за какого-то негодяя, который единой твоей слезиночки не стоит! Выпей молока, – она подала подруге стакан, – пожалуйста! Хотя бы молока попей, у тебя такие щечки бледненькие!
– Госпожа Алиса, – заглянула в дверь Роза, – сэр Гэбриэл приехал, спрашивает вас.
– Я сейчас. – Алиса повернулась к подруге. – Пока не выпьешь молока, я никуда не пойду!
– Хорошо. – Аврора выпила, и Алиса, оставив ее на попечение Розы, пошла встречать своего жениха.
Как и сказала напоследок Роза, Гэбриэл приехал на чужой лошади, и Алису это слегка встревожило. К тому же, по лицу Гэбриэла она давно научилась читать почти все его эмоции, и видела, что он огорчен и даже зол на что-то. Но хуже всего было виноватое выражение, появляющееся на его лице, когда он видел ее. Это выражение ранило Алису в самое сердце. Неужели он сам не понимает, до чего это больно: видеть его таким и знать, что он думает о другой и жалеет ее, Алису?! Хуже этой жалости, наверное, не было вообще ничего на земле! Но скажи ему об этом, и получится новая ссора, а ссор этих Алиса начала бояться. Не воспользуется ли он очередной ссорой, чтобы порвать с нею?
И все-таки он приехал! Алиса заставила себя улыбнуться так, словно ничто ее не беспокоило и не расстраивало, подошла, протягивая ему руку:
– Гэбриэл! Что с Гаретом, он в порядке?
– Да… В относительном. – Гэбриэл забрал ее руку в свои. – А ты как, Солнышко мое? Личико какое-то усталое. Подружка твоя как?
– Она очень страдает. Ничего не ест, не улыбается.
– Убью тварь. – Скривился Гэбриэл. – Мало им девок, что на все согласны, нет, подавай чистую девочку!
– Гэбриэл, что с Пеплом? – Алиса приласкала ткнувшегося ей в ладонь холодным носом Гора.
– Колено ободрал, я его в Голубой оставил. Там такое случилось… Да вообще, кругом какая-то задница. В Гранствилле бард убит, Орри этот, из Лэнгвилла, – Алиса ахнула, прикрыв рот рукой, – Гарет ранен, на него напал этот… Аякс, пока мы его здесь ждали… Солнышко, воля твоя, нам нужно возвращаться домой. Заберем твою Аврору, довезем как-нибудь, поди. Гарет в Тополиной Роще лежит, отец один в замке, с гостями и проблемами всеми этими. Мне не разорваться между вами, честно!
– Конечно, Гэбриэл. – Кивнула Алиса, почувствовав что-то вроде всплеска радости при словах о Гарете. Он в Тополиной Роще! С этой… Алиса даже про себя не хотела называть ее по имени. Может, она влюбится в Гарета и забудет про Гэбриэла?.. – Ты голодный?
– О-о-очень! – Оживился тот. – А что, ты меня покормишь?..
– Ну, – поиграла ямочками у губок Алиса, – погляжу на твое поведение… Ты мне только обязательно все расскажи!
– Я тут пряников из Голубой захватил… Может, Аврора твоя пряник будет?.. Зашибенные пряники!
Съесть пряник, запивая его молоком, Аврора согласилась. И возвращаться в Хефлинуэлл согласилась тоже, хоть Алиса боялась, что она откажется наотрез. Все-таки, там находился ее неведомый обидчик, и каково будет гордой девушке подозревать каждого мужчину в замке? Но Аврора ничего не имела против. Боли не было, страдала она больше нравственно, чем физически. Девушка была здоровая и сильная, а срок беременности – очень маленьким, и сам выкидыш Аврора перенесла легко. Но верхом ей ехать все равно не советовали ни Марчелло, которому сказали, что у девушки раньше обычного начались месячные от потрясения, ни настоятельница, и девушки отправились в Гранствилл по воде. Гэбриэл поговорил с Нэшем по поводу защиты монастыря и выслеживания тролля и ведьмы, и со всей свитой двинулся домой через Голубую – проведать своего коня.
Глава четвертая: Вирсавия и Дженни
Первое летнее полнолуние нынче совпало с солнцестоянием, и это был один из величайших эльфийских праздников. В эту ночь, самую короткую в году, эльфы и другие Старшие народы Острова жгли костры, пускали фейерверки, пели, играли, плясали и занимались любовью. Это был лучший день для зачатия потомства, и что бы ни говорили об этом эльфийском обычае люди и, особенно, священники, целью этих праздников было именно продолжение рода, а не разврат. Эльфы Ол Донна, существа свободные, гордые, независимые и довольно холодные, редко и с трудом создавали семьи, и полнолуние было возможностью бессемейных обзавестись детьми. Отказывать в полнолуние было непринято, потому этим праздником пользовались все: феи и дриады, которые, как известно, были однополы и искали здесь партнера и отца для своих детей, ундины, тритоны, альвы, и все прочие малые странные народцы, о которых люди не имели почти никакого понятия, а так же и многие люди. На берегах рек и озер можно было встретить кого угодно в эти хмельные ночи. К побережью торопился и Корнелий со своей ангельской милицией, но встретил на полпути объединенные силы Еннеров и Бергквистов, под командованием Ардо Бергквиста. О смерти Лайнела Ардо уже знал и был в горе и ярости – он любил своего старинного друга и родственника. Но о захвате Северной Звезды и смерти Луизы еще не знал, так же, как и о том, какой опасности подвергается его младший сын Кирнан. Сама мысль о захвате Звезды показалась бы любому в Междуречье абсурдной. Так же, впрочем, как и убийство эрла Еннера, в котором все дружно считали виновным Еноха. «Пацан всегда был туповат слегка, – бесился Ардо, – но чтобы настолько! Нет, выгоды
