— Что скажешь… несколько кур, корова, простая жизнь в деревне? С тобой.
Юдит решила, что ослышалась. “Опель” подпрыгнул на ухабе, Юдит ударилась локтем о ручку двери и вскрикнула — от удивления и боли. Когда на закате они отправились в обратный путь, Гельмут тихо сел в машину и долго сидел, не произнося ни слова. Он не взял Юдит за руку, не поцеловал ее. Неужели он действительно говорит о возможности остаться здесь после войны? Не может быть? В деревне?
— Многие офицеры подумывают об этом. Ты поедешь со мной в деревню, дорогая?
Сначала Юдит просто обрадовалась, что Гельмут не уедет в Германию без нее, он останется, и она его не потеряет. Потом мысли ее устремились в другую сторону, она представила, что живет в деревне, похожей на Таару, запах ржи, девчонки, несущие бидоны к телеге, и себя, замужнюю женщину, сожительствующую с немцем, косые взгляды и плевки, летящие в спину, как только она отвернется. Ситуация не изменится, купи Гельмут даже целое имение, а не клочок земли. Юдит не хотела жить в имении на правах любовницы. Все заявления о браке офицеров СС рассматривались в штабе управления безопасности, и она наверняка не прошла бы этот отбор, но даже если бы и прошла, подобный брак сломал бы карьеру Гельмута, Юдит нечего будет делать в Берлине. Может, поэтому Гельмут и говорит о переезде в деревню. Но его слова означают и еще одно: Германия не сдастся, Германия победит, большевики никогда не вернутся. Иначе Гельмут не планировал бы здесь своего будущего.
— Я написал нескольким друзьям и посоветовал им купить землю в Эстланде. Ты стала бы прекрасным проводником в сельскую жизнь. Земля плодородная, растительность богатая, чего еще надо. Почему бы не построить наш маленький рай в деревне?
— Но после войны у тебя наверняка будет возможность делать что угодно и где угодно, — вскричала Юдит.
— Я думал, ты хочешь остаться здесь.
— Ты никогда не спрашивал меня о будущем.
Гельмут открыл портсигар и закурил:
— Ты хочешь уехать в Германию?
— Об этом ты тоже не спрашивал.
— Не решался.
Его слова успокаивали Юдит, напрасно она так испугалась. У Гельмута не было пока никаких конкретных планов, он пока не присмотрел себе подходящего дома или усадьбы. Возможно, ей не придется объяснять ему, что в Эстонии к любовницам относятся совсем не так, как в Германии, не придется облекать стыд в слова. В Германии никто не возмущался, увидев округлившийся живот сожительницы или секретарши. Женщин просто отправляли на отдых в какой-нибудь немецкий городок, где, как говорят, жить приятнее, безопаснее и питание лучше. Так уехала Алисе, с которой у Юдит была общая портниха, так уехала Астрид, с которой у них была общая парикмахерша, и так же, собрав чемоданы, уехала наконец и Герда. Она все же обещала писать. Юдит должна спросить у Герды, как ей живется в Германии, может быть, даже съездить в гости, прежде чем принимать окончательное решение. Там не будет знакомых из прежней жизни, может быть, там она и согласилась бы провести остаток жизни в роли тайной любовницы. Гельмут может жениться на подходящей для его рода и рейха женщине. Юдит вынесла бы и это, лишь бы быть рядом с ним.
— Я поеду куда угодно, куда ты захочешь, — прошептала она.
1943 Ревель Генеральный округ Эстланд Рейхскомиссариат Остланд
Эдгар взглянул на часы, он пришел вовремя. Ткань кармана немного растянулась от того, что он все время дергал его нетерпеливой рукой, каждый день считая минуты до следующей встречи. Каждая крупица информации, которую ему удавалось добыть, воодушевляла его неимоверно, каждая деталь, вносимая в рапорт, казалась личным подарком гауптштурмфюреру. Герц был доволен им, это было заметно, и, вполне вероятно, вскоре они могли бы вместе провести вечер в театре. Эдгар заранее готовился к возможному приглашению и даже заказал у портного новый костюм, сказав, что должен выглядеть так, как будто только что прибыл из Берлина.
В ресторане стоял такой же шум, как обычно: альгемайне-СС были в черном, вермахт в сером и все длинноногие. В глазах пестрели медали “Мороженое мясо” [14] , орлы и свастики, так что Эдгару пришлось отвернуться. Истории о Сталинграде были не подходящими для женских и детских ушей, он тоже не хотел их слушать.
Гауптштурмфюрер Герц махнул рукой и поднялся.
— Приятно снова видеть вас, герр Фюрст. Официант! Я рекомендую вам взять голубей, очень изысканное блюдо… И принесите еще лучшего рислинга.
Присаживаясь за столик, покрытый белой скатертью, Эдгар старался не смотреть на Рыцарский крест на шее и держал брови слегка приподнятыми. Чтобы взгляд казался более открытыми. Но не слишком. И почаще поворачиваться к Герцу правой щекой.
Утро прошло в нервных приготовлениях, теплое полотенце, которое он обычно прикладывал к подбородку, перед тем как побриться, получилось слишком горячим, камень для бритья потерялся, а идея поточить бритву оказалась неудачной. Все его действия напоминали поведение молодого человека, который только что перешагнул порог переходного возраста и теперь готовился к первому свиданию с возлюбленной: он был точно так же взволнован и с дрожью в голосе повторял фразы, которые могут пригодиться в разговоре. Предвкушение приятной встречи заставило его кожу пылать огнем, и жар этот не остудил даже свежий воздух улицы. К счастью, в ресторане стоял полумрак. Эдгар, конечно, видел, как проходящие мимо женщины одаривают Герца заинтересованными взглядами, но, к своему удовольствию, заметил, что Герц не обращает на них никакого внимания. Он был вежлив с дамами, но его глаза ни разу не соскользнули на их грудь или на бедра. Тем более странно выглядели следы пудры на его безупречном воротничке.
— Вы проделали прекрасную работу, и я даже не знаю, как вас отблагодарить. Но у меня есть для вас еще одно, не менее интересное задание. Как вы понимаете, в Эстланде не хватает рабочих рук, и поэтому принято решение привезти сюда дополнительную рабочую силу.
Принесенные блюда слегка утихомирили бушующие чувства Эдгара, и он смочил губы вином, но пить не стал. Другие напитки попросить он не осмелился, хотя в пересохшее горло мясо лезло с трудом. Эдгар закашлялся. Надо было сосредоточиться на работе, доверие Герца нельзя было терять ни в коем случае.
— Особенно мужских рук катастрофически не хватает, — продолжил гауптштурмфюрер. — Промышленность не может работать в полную силу, большевицкая тактика “выжженной земли” нанесла непоправимый урон, но это для вас не новость. Нам нужны новые производственные территории и жилье для рабочей силы. Прежние трудовые лагеря находились в подчинении Главного управления имперской безопасности, новый лагерь будет принадлежать хозяйственному управлению, ВФХА. Надеемся, Группа Д сможет добиться лучших результатов, так как, откровенно говоря, доход трудовых лагерей оказался далеко не таким, как ожидалось. Мы будем работать в прямом подчинении только что назначенного на должность главного инспектора концентрационных лагерей группенфюрера СС Рихарда Глюкса — он, в свою очередь, подчиняется непосредственно рейхсфюреру Гиммлеру. Я уже получил перевод и теперь собираю команду ответственных работников для такой важной миссии. На этой неделе я побывал на площадке, где будет возведен новый лагерь, и могу сказать, что работы предстоит немало. Дороги в ужаснейшем состоянии, мне просто повезло, что мой шофер оказался еще и механиком. Комендантом Вайвары назначен гауптштурмфюрер Ганс Омейер, у него десятилетний хозяйственный опыт, и мы надеемся, что он сможет поднять производительность лагеря на должный уровень. В настоящий момент идут переговоры об административном делении. Мы сотрудничаем с “Балтише Эль”, а также с отделением Руссланд-Норд Организации Тодта. Мне в группе нужен надежный человек, который понимал бы настроения местных жителей.
1943 Ревель Генеральный округ Эстланд Рейхскомиссариат Остланд
В тот момент когда Юдит повернула на Роозикрантси, навстречу ей из арки вышел Роланд в немецкой форме и вежливо приподнял фуражку. Юдит застыла на месте, раздумывая, имеет ли смысл бежать, успеет ли она открыть двери и нырнуть внутрь — до входа оставалось метров десять. Пристальный взгляд мужчины испугал девушку-служанку, несущую пакеты с покупками, Юдит заметила, как она неуверенно переминается с ноги на ногу.
— Можешь идти, Мария, — сказала Юдит.
Девушка забежала в ворота. Юдит заставила себя сделать вежливое лицо и кивнула проходящим мимо соседке и директору немецкого армейского магазина. Роланд схватил Юдит за плечо и заставил идти вперед.
— Давай прогуляемся, — сказал он.
Они шли рядом, Роланд держал ее под руку. Его шаг был непринужденным, чего нельзя было сказать о голосе.
— Мне нужна квартира твоей матери.
Юдит затаила дыхание. Если она сейчас громко закричит, то навсегда избавится от Роланда, ей никогда больше не придется высматривать его в толпе, страшиться его неожиданных появлений и думать, что будет, если о нем узнает Гельмут. Их окружали люди, и полицейский стоял совсем недалеко, Юдит открыла рот, но своего голоса не услышала, глаза ее метались от прохожего к прохожему, она обдумывала, что скажет, если вдруг встретит кого-то, с кем надо будет поздороваться, представить своего спутника, варианты роились в ее голове, но каждая заготовленная фраза разбивалась о стеклянный взгляд Роланда. Как только Юдит пыталась замедлить шаг, он сжимал ее локоть, заставляя идти ровнее.
