один из ведущих солистов, Владимир Григорьев, получил серьезную травму, когда ему на колено «вспорхнула» партнерша. Вместо гастролей, которые должны были начаться через две недели, Владимиру предстояла сложная операция. Но мы успели исправить ситуацию (я намеренно говорю «мы», имея в виду активное участие самого пациента), и он вместе с труппой отправился в гастрольную поездку.
Столь же быстро восстановил я после травмы и свою супругу – Наталью Огневу, одну из звезд российского балета, любимицу английской публики, лауреата международных конкурсов. Она дважды перенесла разрыв ахиллова сухожилия в одном и том же месте, прошла через две операции и вынуждена была на два года забыть о театре. Врачи сказали ей: «Вашей артистической карьере пришел конец, ходить вы будете, но от хромоты избавиться не удастся». А где вы видели хромающую балерину?
После проведенного курса лечения по моей методике Наталья поехала на международный фестиваль в Таиланд, где блестяще исполнила ведущую партию.
Я НЕКОТОРОЕ ВРЕМЯ РАБОТАЛ С ТЯЖЕЛОБОЛЬНЫМИ В ИТАЛИИ, ГЕРМАНИИ, ГРЕЦИИ, ИНДИИ. КО МНЕ ПРИХОДИЛИ ЛЮДИ С СЕРЬЕЗНЫМИ ТРАВМАМИ, В ТОМ ЧИСЛЕ И ПОСЛЕ АВТОМОБИЛЬНЫХ АВАРИЙ.
А два года назад (никто не застрахован!) жизнь и мне в буквальном смысле подставила подножку – я получил серьезную травму локтя: перелом лучевой кости, разрыв связок. А локтевой сустав, следует заметить, – один из самых «капризных» в организме. Операцию в ЦИТО провел Анатолий Федорович Лазарев, один из лучших хирургов центра, и как врач врачу чистосердечно признался: шансов на то, что рука будет нормально работать, практически нет. Два месяца, по его словам, мне предстояло провести в гипсе, затем еще четыре посвятить аккуратной и очень осторожной «разработке» руки, ну а потом в течение года выполнять нехитрую гимнастику, чтобы хотя бы частично вернуть руке былую функциональность. Но о мануальной терапии, которой я занимался, мне посоветовали забыть. Раз и навсегда. Таким был суровый медицинский приговор, казалось бы, не подлежащий обжалованию. И когда через две недели (!) я пришел к своему доктору без гипса и показал все, что я могу делать еще не так давно изуродованной рукой, он, не скрывая изумления, сказал:
«Если бы не я делал вам операцию, никогда бы не поверил, что такое возможно». Остается добавить, что эта рука сегодня куда функциональнее, нежели здоровая.
Общеизвестный медицинский факт: при травмах, особенно полученных в результате автомобильных аварий, врачи обращают внимание преимущественно на частности – сами переломы, растяжения и прочие повреждения, абсолютно игнорируя то обстоятельство, что происходит деформация всего организма. Ведь 80 % тела состоит из соединительной ткани, похожей на сказочно красивую паутину, на практике представляющую собой, по сути, еще одну нервную систему. Если потревожить любую ниточку паучьего творения, то неизбежно и конвульсивно отреагирует вся сеть. Примерно так же устроен и человеческий организм. В этом-то и заключается самый любопытный парадокс: не столь важно, где нарушена его функциональность, сколь то, что вред нанесен всей «паутине». Стало быть, и лечить надо не частное, а целое.
Более того, при травме организм сам всячески пытается удержать на месте, уберечь и спасти попавшую в «переделку» кость, хватаясь за суставы, за связки, за позвоночник, для чего и мобилизует все свои усилия в ущерб здоровью. Точно так же, как и человек, сорвавшийся с кручи в пропасть, хватается за первое, что попадется ему под руку, и, стараясь удержаться, мало беспокоится о получаемых в борьбе за выживание ссадинах, растяжениях и синяках. Впрочем, здесь куда уместнее аналогия с автомобильной аварией: машина не только получает повреждение в месте удара, при этом ее чаще всего, что называется, «ведет». Вот почему в процессе реабилитации организма, если есть хотя бы малейшая возможность провести ее без операции, я стараюсь эту возможность максимально использовать. Дабы не травмировать человека дополнительно.
Безусловно, речь не идет о тех случаях, когда хирургическое вмешательство просто жизненно необходимо. Но реабилитация и операция нередко – не одного медицинского поля ягоды. Согласитесь, одно дело – родить ребенка, и совсем другое – воспитать его: придется еще немало потрудиться. Причем, как воспитателю, так и воспитаннику.
При травме организм сам всячески пытается удержать на месте, уберечь и спасти попавшую в «переделку» кость, хватаясь за суставы, за связки, за позвоночник, для чего и мобилизует все свои усилия в ущерб здоровью.
А посему первейший вывод таков: участие в процессе реабилитации – весьма активный и двусторонний процесс.
Любая травма – вне зависимости от степени ее тяжести – неминуемо нарушает гармонию организма. Если в нормальном, безаварийном режиме мышцы работают как сгибатели и разгибатели, то во время перелома они «забывают» о второй функции, стремясь любой ценой удержать сустав, кость на месте. В итоге деятельность мышц дисбалансируется. Да что там мышцы – в разнос идет все. Плюс к тому травма опасна еще и тем, что она запускает целый механизм – механизм саморазрушения, как правило, долговременный и изначально малозаметный. Заболевание одного сустава порождает длинную череду самых различных недугов, поражающих не только опорно-двигательную систему, но и все внутренние органы. Организм, адекватно реагируя на изменение ситуации, просто вынужден адаптироваться к ней. Алгоритм регресса прост: во время любого перелома обязательно нарушается привычный ритм работы позвоночника, сбивается дыхание, смещается центр тяжести… Но это – на физическом уровне, на психологическом же закономерное следствие – стресс, пагубность которого невозможно переоценить. Нередко он примитивно минимизирует все жизненные силы человека, на подсознательном уровне подавляя его волю и надежду на скорейшее выздоровление. Извечный вопрос русской интеллигенции: что делать?
Годы исследовательской и практической деятельности убеждают: после травмы организм начинает проявлять колоссальные способности к самозаживлению, восстановлению. И вот тут-то крайне важно оказать ему своевременную помощь и поддержку.
Известны два вида реабилитации. Первый, наиболее часто практикуемый, характеризуется конформистским приспособлением к травме, появлением нового стереотипа существования и последующим его закреплением. Глубоко уверен в том, что этот путь неконструктивен, более того – чреват нежелательными последствиями.
В свое время я лечил директора крупнейшего завода. Спустя два года после операции на мениске у него возникли серьезные проблемы с другой ногой, «перестроившейся» в соответствии с появившимися негативными изменениями. Ни отечественные, ни зарубежные светила медицины, ни филиппинские хилеры не смогли ему помочь. Выручила моя методика, базирующаяся на совершенно иных принципах. Вот, в частности, один из ее постулатов: если повреждены нижние конечности, нужно начинать работать с верхних, и, наоборот, если повреждены верхние, следует сосредоточить первоначальные усилия на нижних. В целом работа должна быть комплексной и гармоничной, чтобы восстановить и «подтянуть» измененное место к здоровому, а не ждать, пока здоровые органы деградируют до
