– Кажется, пения не избежать, – заметил Скотт.
– Не волнуйся, я не буду участвовать, – ухмыльнулся Адам.
В этот момент он посмотрел на стол своей семьи и заметил, как Саша меняет позу. Скамейки кабинки были расположены несколько выше, чем их со Скоттом стулья, стоявшие на полу, и Адам увидел что-то светлое, мелькнувшее у нее между ног под юбкой. Это было ее белое белье.
Он чуть не поперхнулся.
У него мгновенно появилась эрекция.
Такая реакция была для него совершенно неожиданной. Он никогда раньше не думал так о своей сестре и никогда не видел ее никем другим, кроме как своей старшей родственницей, которая была настоящей доставалой. А сейчас этот короткий взгляд ей под юбку возбудил его, и он еще раз взглянул в том направлении. Но колени сестры уже оказались плотно сжатыми, и он ничего не смог рассмотреть.
Это неправильно. Она его сестра, ради всех святых… Ему не положено возбуждаться от ее вида… Так всегда и было, так что Адам не мог понять, почему сейчас это произошло. Единственное объяснение, которое пришло ему в голову, – это то, что сегодня он стал настоящим тинейджером. Возможно, в тот день, когда тебе исполняется тринадцать, в твою кровь поступает новый гормон, который не дает тебе думать ни о чем, кроме секса?
Адам хотел поделиться этим со Скоттом и рассказать ему об увиденном, но что-то заставило его удержаться. Это не было ни чувством вины, ни смущением. Не совсем так. Но и проявлением уважения к сестре и желанием защитить ее частную жизнь это тоже не было.
Просто он не хотел, чтобы его друг увидел ее такой же, как и он.
Ревность или чувство собственности?
Официантка принесла напитки. Адам взял свой стакан и сделал огромный глоток колы. С ним что-то не так. Это не нормально. Он не должен испытывать такие… Чувства? Мысли? Желания?
Он не знал, что это было, но был уверен, что этого не должно было быть.
Конечно, раньше он уже видел Сашу в купальнике, но сейчас это было как-то по-другому. И хотя Адам ненавидел себя за это, но, пока они ожидали свой заказ, он несколько раз посмотрел в сторону сестры, надеясь увидеть это еще раз. Все дело было в том, что именно ее нижнее белье смогло так разволновать его. Самые страшные и уродливые трусики выглядели гораздо интимнее, чем самый крохотный купальник, ведь их единственной задачей было скрывать наиболее интимные места, защищать секретное местечко девушки. Они не предназначались для того, чтобы на них пялились мальчики, и весь фокус был в том, что он смог увидеть самое запрещенное, скрываемое и сексуальное.
Весь оставшийся вечер Адам не мог ни на чем сосредоточиться. В конце вечера принесли шоколадный пломбир с одной зажженной свечой, и все запели, но он даже не почувствовал смущения. Он был слишком занят своими мыслями и соглашался на все, ничуть не возмущаясь.
Позже, после того как подарки были открыты и они с предком отвезли Скотта домой, он притворился уставшим и скрылся у себя в комнате. Затем уселся на кровать и мысленно проиграл всю сцену еще раз. И опять он увидел, как сестра садится поудобнее и двигает ногами и как на несколько секунд у него перед глазами появляется идеальный вид закрытого белым хлопком лобка… В течение половины вечера у него была жуткая эрекция, хотя ему и удавалось ее успешно прятать, а сейчас он опять почувствовал ее.
Спальня Саши находилась за стеной. Адам даже подумал, что неплохо было бы провертеть в стене дырку и понаблюдать за тем, как она одевается и раздевается, но было понятно, что это нереально. Да и неправильно. Он продолжал твердить себе, что она его сестра и что как только у него появляются подобные мысли, то он сразу же должен начинать думать о чем-то другом, совсем с ней не связанном. Иначе это было грязным извращением.
И тем не менее не думать об этом Адам не мог, а мысль о том, что их разделяет только тонкая стена и что Саша сейчас снимает свое белье, чтобы надеть пижаму, возбуждала его.
«Интересно, что она делает сейчас, – подумал Адам. Может быть, она совсем голая?» Он прислонился ухом к стене и прислушался. Услышав, что сестра двигается по комнате, он тихонько спустил трусы, откинулся на кровати и начал ласкать себя, представляя, как сестра без всего двигается по комнате. Он никогда раньше не видел раздетых девушек – то есть видел, но не живых, а на картинках в журнале, – но проблем с воображением у него никогда не было.
Он подумал о ее секретном местечке, прикрытом только тонким, уютно прилегающим материалом…
Конец был уже близко, Адам чувствовал, что вот-вот достигнет высшей точки, поэтому его рука стала жестче и задвигалась быстрее. Он понимал, что это неправильно и что это извращение, но ему хотелось слышать ее голос в момент оргазма.
Адам закрыл глаза и представил себе краешек белых хлопковых трусиков.
– Саша! – позвал он.
– Что? – спросила она из соседней спальни.
– Саша…
– Да что тебе надо? – крикнула она, и он кончил.
Глава 7
I
Джулии нужна была машина, чтобы съездить за продуктами, и после ланча она предложила Грегори подбросить его до кафе, но он отказался, сославшись на то, что ему необходимо «подрастрясти жирок». Быстро поцеловав жену, он направился вниз по подъездной дороге.
С того момента, как они переехали в Макгуэйн, Грегори стал выглядеть значительно лучше. Небольшой животик, характерный для людей среднего возраста и появившийся у него несколько лет назад, куда-то исчез, и сейчас он казался физически более подтянутым, чем в последнее время в Калифорнии. Ему явно шла на пользу ходьба по холмистым улицам. И он выглядел более счастливым, чем на старом месте, быстро привыкнув к жизни в небольшом городке.
Джулия и сама стала привыкать к Макгуэйну. После полного провала ее попытки стать волонтером она опять вернулась в дом и действительно начала писать свою детскую книгу. Пока все складывалось на удивление удачно. Ей самой нравилось то, что она сочинила.
Никаких новых «происшествий», как она их сама называла, больше не происходило, и ее страх и ужас, казалось, исчезли так же неожиданно, как и появились. Пока Джулия еще не могла сказать, положа руку на сердце, что чувствует себя в новом доме абсолютно комфортно. Но она больше не боялась его, и быстрые молитвы, которые мать Грегори произносила каждый раз, когда входила в дом, и ее торопливые благословления, которые произносились полушепотом, совсем не раздражали Джулию – что поделаешь, свекровь всегда так поступала.
Она вернулась на кухню, взяла список продуктов, который приготовила заранее, и предложила свекрови проехаться с нею до магазина, давая ей понять, что собирается именно на молоканский рынок, но старушка отказалась, объяснив свой отказ усталостью. Начиная со дня похорон, она все время ссылалась на усталость, и Джулия с Грегори уже стали о ней беспокоиться. Казалось, что со смертью Якова Петровина в ней что-то погасло, исчезла какая-то искра, и теперь она просто доживала свои дни, не интересуясь практически ничем. Все это выглядело так, как будто старушка отключилась от жизни и просто убивала время, ожидая своей смерти.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
