Спустя час, убираю со стола, а получив звонок от сестры, собираю детей. Марецкий не против оставить мелких на ночь, но Кате в школу, а Ваня должен быть в детском саду. Спускаюсь, загружаю детей и отдаю ключи Тимофею, который приехал на такси, чтобы забрать своих отпрысков и заодно машину.
– Могла бы и оставить, – встречает меня на пороге квартиры.
– Не могла. К тому же, мне завтра на работу, и Митя всё равно поедет к Даше. – Я уже привыкла ко лжи, и теперь мне не нужно напоминать о детях.
– Я могу отвезти в школу и сад…
– Не надо.
– Не доверяешь? – спрашивает обиженно. – Что бы ни говорила Лиза, в таких вопросах я ответственный. Сегодня они провели со мной весь день, всё в порядке, никаких происшествий. Ник, ты всегда можешь положиться на меня, я помогу… – Приближается, а я замираю, обездвиженная потемневшим взглядом. – Знаешь, мне даже понравилось. В квартире шум и гам, а мне хорошо. – Произносит задумчиво, кладёт ладони на мою талию и осторожно притягивает к себе. – Я раньше не понимал, а сейчас дошло: когда у тебя есть семья, тебя всегда кто-то ждёт, ты нужен кому-то. Приятное ощущение.
– Когда у тебя есть семья, ты несёшь ответственность в первую очередь за тех, кто нуждается в твоей заботе. Собственные желания перемещаются на первое место с конца, и ты уже не можешь топать ножкой и кричать «хочу», потому что есть те, кто хочет больше. Например, дети. Это всего один день, Макар, – произношу с грустью, – не уверена, что ты готов взвалить на себя чужие проблемы.
– Почему чужие? Твои. А ты мне не чужая.
– С каких пор?
Поднимаю глаза, ища ответа – искренен ли он? Вновь всплывает спор, в котором мы участвуем ещё неделю. Марецкого подпирают сроки, а на кону фирма. Хотя сегодня мне показалось, что Кирилл обещание не выполнит, даже если победа будет честной и условия выполнены. Во время разговора не покидало странное ощущение недосказанности, словно старший брат затеял нечто грандиозное, а спор лишь часть плана. Так ли это, я узнаю через неделю.
– Это случилось незаметно для меня, – пожимает плечами, – а вчерашний вечер показал, что… В общем, что я для тебя важен. Ты меня поддержала, как человека, а не как того, кого можно раскрутить на поездку за границу и кучу дорогих шмоток.
– Ну ты же сам выбирал такой формат отношений? Что тебе мешало начать с другого? С разговоров, прогулок и просмотров фильмов.
– Наверное, не те люди рядом.
– Ой, да брось, – выскальзываю из его рук, направляясь на кухню, чтобы закончить уборку, от которой и так тошнит после нескольких номеров. – Просто ты выбирал привычный типаж и формат отношений. Всё понятно и без проблем в виде детей и бывших мужей. Зачем напрягаться, если можно не напрягаться?
– Я пересмотрел свою позицию.
– Да? И надолго тебя хватит? – поворачиваюсь, облокотившись на стол и испытывая взглядом Макара. – На неделю? – намекаю, что в курсе спора, а через неделю Марецкий удалит мой номер и сделает вид, что мы незнакомы. – Или на две?
– Я рассчитывал на более длительный срок, – медленно приближается, прижимая своим телом и возвращая руки на мою талию. Его взгляд перемещается на губы, которые я инстинктивно облизываю, привлекая и без того озадаченного мужчину. – Если ты позволишь.
– Мне всё больше кажется, что ты сближаешься со мной ради чего-то, – вновь намекаю на осведомлённость, но, кажется, он пропускает эти слова, перемещает ладони на мою спину, поглаживая ненавязчиво и нежно.
– Не отрицаю, – по телу пробегает неприятный холодок после его слов, – рассчитываю хотя бы на поцелуй. Я заслужил небольшую награду. Заслужил же?
– Допустим, – вспоминаю наставления зятя о формате «кнута и пряника», – но только поцелуй.
– Хорошо, – губы Марецкого близко, он словно готовится к важному шагу, не решаясь прикоснуться. – Дай знать, когда мне остановиться, – шепчет.
Не успеваю ответить, когда твёрдые губы накрывают мои, увлекая в поцелуй. Неторопливый, даже осторожный, но такой тягучий и приятный, что руки взмывают вверх, обхватывая шею Макара и притягивая ближе. Мои последние отношения закончились несколько месяцев назад и иногда, проведя в одиночестве вечера перед телевизором, я хотела, чтобы рядом кто-то был, чтобы обнять и пожелать «спокойной ночи». И сейчас рядом он, говорит важные вещи, вот только пропасть в нём не позволяет спор и понимание, что мы слишком разные, чтобы оказаться вместе.
А поцелуй становится горячее, настойчивее. Руки мужчины гуляют по моему телу, разнося волны предвкушения и такой нужной ласки, утягивают, требуют ответить и хотя бы ненадолго поверить в то, чего по определению быть не может. Запускаю ладони под футболку Макара, чувствуя горячую рельефную кожу и дрожь, которую вызывают мои несмелые касания. Отрывается от моих губ, тяжело дыша и показывая, что готов к продолжению, но решение за мной. Напирать не будет, позволив мне выбрать, а я уже выбрала…
Глава 17
Жизнь состоит из множества моментов: хороших и плохих, приятных и не очень… Сейчас я качаюсь на волнах приятного, расслабляющего и такого нужного. Руки Макара оплетают, скользят по коже, очерчивая изгибы и прикасаясь к чувствительным местам. Так хорошо, что хочется мурлыкать. Зажмуриваюсь, позволяя Марецкому не контролировать себя, не ждать команды, разрешения, намёка – просто делать.
Настолько расслабляюсь, что вскрикиваю, когда меня резко переворачивают. Он оказывается сверху, нависает и тут же увлекает в поцелуй, не позволяя бросить в него резким комментарием. А я могу. Вечером неоднократно из меня вырывались фразы, которые в любом другом убили бы романтику к чертям, но Марецкий, словно отгородившись, продолжал ласкать и собирать мои стоны.
И сейчас, когда его ладони бродят по моему обнажённому телу, собирая мурашки, свидетельствующие о желании продолжения, его ничто не остановит. Умеет он быть чувственным, под кожу влезть, но заставить откликаться. Касания, поцелуй, шёпот, горячие фразы – растекаюсь под ним, требуя действий.
А действия имеются прямо сейчас, когда Макар вклинивается между моих ног и таранит, выбивая сдавленные вздохи и заставляя выгибаться, принимая его. Быстро, ритмично, без пауз, на грани накрывающего наслаждения и звука противного будильника, оповещающего, что мне пора на работу. Ещё немного, чтобы двигаться ему навстречу, подмахивая бёдрами, подтверждая желание обоюдными стонами. Пальцы Макара больно впиваются в бедро, но эта боль яркая – вперемешку с наслаждением и захватывающим экстазом. Застывает, чтобы отдышаться и позволить вырвать остатки удовольствия, подчиняющего тело.
Так хорошо, что грустно. Иногда бывает: пылаешь в моменте, упиваешься эйфорией, но умом понимаешь, что подобного не повторится, потому что эти эмоции существуют сейчас, здесь, с определённым человеком.
Марецкий оказывается рядом, прижимает так сильно, что дышать трудно. Но я не вырываюсь, лишь улыбаюсь, посматривая на его синие ногти, напоминающие, что вчера он был нянькой. Будильник вновь оживает. У меня их пять. Я трудная на подъём, поэтому один за одним сигналы срабатывают через каждые десять минут.
– Пора вставать, – шепчу Макару, которому, в отличие от меня, не нужно даже из квартиры выходить.
– Это был второй. Есть время до третьего, – он даже количество будильников за эту неделю изучил. – Хорошее утро… – произносит загадочно, перебирая мои волосы. – Приятное.
– Ещё скажи, что у тебя мало было «приятных», – примерно представляю длинный список побед Марецкого, который обновлялся каждую неделю, а то и по два раза.
– Немало, но такое впервые, – Макар притягивает меня ближе, не позволяя отключить третий сигнал. – Изменилось всё, другим стало. Не могу объяснить.
– А ты попробуй, – поднимаю глаза, хочу понять, насколько он открыт.
– Раньше между начальной и конечной точкой у меня расстояние было примерно вот таким, – показывает сведёнными пальцами пару сантиметров, – и преодолеть я его мог за один день. Да что там день, несколько часов. А сейчас, чёрт возьми, я этой конечной точки не вижу. Вот лежишь ты рядом – тёплая, податливая, расслабленная, – а ни черта эта точка ближе не стала. Словно ещё дальше… И моя вроде, со мной, а не доверяешь. Чувствую, что не доверяешь. Так?
