— Вот они, — проворчал он, — и поторопись.
— Я пойду быстро, как смогу.
— Это далеко. Может, выпрячь одну из животин и поскакать на ней?
— Лучше я побегу на своих ногах.
И встал, чтобы открыть заднее окно.
Все его тело напряглось в ожидании удара стрелы. Но — миновало, и скоро он легко бежал по дороге. Лес, что так зловеще выглядел из фургона, сейчас казался почти мирным, тихим. Длинные ноги чуть касались земли, сердце, пережившее страх, билось ровно и сильно.
Валентайн бежал уже достаточно долго и подумал даже, не пропустил ли он деревьев двикки, не свернул ли случайно на другую дорогу. Нет, вряд ли, таких больших стволов он бы не проглядел. Да вот и они! И круглые шары их плодов под деревьями.
Великанши, однако, здесь не было. Он стал звать ее, заглядывать за деревья — обошел всю рощу. И решил было бежать дальше — хоть до самого Долорна, — но дала себя знать усталость: ноги, почувствовал он, уже тяжелы.
И тут он увидел ее — широченную спину и слоновьи ноги — целый холм, носящий человеческое имя Лизамона Халтин. Валентайн бросился к этому холму.
Воительница лежала на берегу ручья, расширившегося в одном месте до бассейна, лежала на животе, греясь после купания: ее меч отдыхал рядом с ней. Бегун с почтением оглядел эту гору плоти: мускулистые плечи, мощные руки, огромный зад и колонна ног.
Он окликнул ее и отвернулся, чтобы дать ей одеться. Великанша села, поискала окликнувшего ее.
— Я наверху! — еще раз крикнул он.
Женщина увидела Валентайна и не спеша взялась одеваться.
— Спускайся ко мне! — крикнула она. — Я тебя не боюсь.
— Пришлось тебя потревожить, хоть ты и не любишь этого, — сказал, приветствуя воительницу, жонглер. Она была уже в брюках и натягивала блузу на шары грудей. — Мы попали в засаду.
— Ясное дело.
— Нам нужно в Мазадон. Скандар послал меня нанять тебя.
Он протянул великанше пять роалов.
— Ты поможешь нам?
Она бросила взгляд на блестящие монеты.
— Теперь цена за эту услугу семь с половиной.
— Ты же говорила — пять!
— То было раньше.
— Но у меня больше нет!
Женщина пожала плечами и начала расстегивать блузу.
— В таком случае я продолжаю загорать. Можешь оставаться или уходить, в любом случае держись на расстоянии.
Валентайн не уступал:
— Когда скандар пытался сбить цену, ты отказалась торговаться, сказав о своей профессиональной чести. Мои понятия о чести требуют, чтобы я держался цены, о которой шла речь!
Великанша шлепнула себя по плечам и захохотала так оглушительно, что он отшатнулся. Рядом с ней он чувствовал себя не более, чем игрушкой, которую она могла перекинуть с руки на руку: вес этой женщины был, должно быть, не менее ста фунтов, а ростом — на голову выше его.
— Ты или глупый храбрец, или храбрый глупец! Я могу убить, тебя одним шлепком, а ты стоишь передо мной и болтаешь невесть что!
— Я не уверен, что ты хочешь навредить мне.
Воительница глянула на него с интересом.
Вроде бы нет. Но ты здорово рискуешь, парень. Я обидчива и если меня рассердить, то могу натворить много зла.
— Давай сделаем так. Нам надо в Мазадон, а договориться с лесными братьями можешь только ты. Скандар платит тебе пять роалов, а остальные деньги добавлю к требуемой сумме я.
Валентайн достал кошелек и отсчитал два с половиной роала. Протянул деньги Лизамоне.
— Ладно, — сказала она, — пяти с меня достаточно. — Взяла монеты Залзана Кавола, сунула в карман и стала подниматься по тропе.
Они подошли к невысокому дереву, к которому было привязано животное, похожее одновременно на лошадь и на бегемота.
— А где твое? — спросила она у Валентайна.
— Я пришел пешком.
— Ты бежал всю дорогу?
Она уставилась на него недоверчивым взглядом.
— Ты очень выгодный работник! Видимо, скандар хорошо платит, раз ты соглашаешься на любой риск.
— Я бы не сказал.
— Я так и думала. Ну, ладно, садись позади меня. Эта скотина даже не заметит увеличения веса.
Великанша взгромоздилась на «скотину». Та, хоть и была большой, сразу стала казаться карликом по сравнению с седоком. После некоторого колебания сел и Валентайн. Сел, обхватил воительницу за талию, обнаружив, что жира у нее почти нет — одни мышцы.
Животное вынесло их из рощи и потрусило по дороге.
Фургон, когда они добрались до него, был все еще плотно закрыт, а лесные братья выплясывали воинственный танец вокруг него.
Женщина и Валентайн спешились, Лизамона без страха направилась к фургону, крикнула что-то высоким дребезжащим голосом пляшущим туземцам. Ей ответили тем же голосом.
После приветствий начались переговоры — она убеждала, ей возражали, Вскоре Лизамона подошла к Валентайну.
— Они пропустят вас, но за плату.
— Сколько?
— Денег они не признают, им нужен другой товар.
— Какой же? У нас ничего на продажу нет!
— Я сказала им, что вы жонглеры, и объяснила, что это такое. Они согласны принять от вас плату вашим представлением. В противном случае — они вас убьют, но не сегодня. Сегодня у лесных братьев праздник, в этот день они не убивают, а оставляют это удовольствие на потом. Ну, так как, согласны вы выступить?
Посмотрела на всех и добавила:
— Яд, которым они смазывают свои стрелы, действует очень быстро…
Залзан Кавол рассвирепел: выступать перед какими-то обезьянами, да еще бесплатно! Делиамберу пришлось долго уговаривать его, доказывая, что лесные братья не обезьяны, они гораздо выше их на шкале эволюции. Слит, в свою очередь, заметил, что все равно они давно не репетировали — почему бы не сделать это здесь? Точку в споре поставил Ирфон Кавол, сказав, что представление не бесплатное, как посчитал брат, платой будет их проезд через лес, который является собственностью туземцев. В любом случае выбора у них не было.
Жонглеры вышли из фургона с булавами и серпами; насчет факелов Делиамбер вовремя их предупредил — летающий огонь может напугать лесных братьев и кто знает, что они могут тогда натворить. На лесной полянке началось самое, может быть, необычное представление.
Вверх бил безостановочный фонтан из булав, серпов, ножей и топориков, а из леса выходило все больше и больше хвостатых туземцев. Они рассаживались вокруг жонглеров и таращились на них, кусая пальцы, обмахиваясь гибкими хвостами, переговариваясь пронзительными голосами.
Прошел час, другой, солнце стало падать в лес, а лесные братья и не собирались расходиться; жонглеры продолжали свою работу.
— Сколько мы еще будем развлекать их? — спросил Залзан Кавол у Делиамбера.
— Помолчи! — ответил тот. — Наша жизнь в их руках.
Нет худа без добра — наши жонглеры воспользовались случаем, чтобы отрепетировать новые трюки. Скандары менялись местами, не переставая жонглировать, это выглядело немного смешно при их неуклюжести, Валентайн наконец-то стал равноправным третьим в обмене булавами. Потом они со Слитом стали работать в паре, а Карабелла и Шанамир кружились между ними колесом, кувыркались и прыгали. Шел третий час беспрерывного представления.
— Эти обезьяны насмотрелись уже на все пять роалов, — ворчал скандар. — Когда же будет конец этому?
— Вы так великолепно все проделываете, — сказала, подойдя, великанша, — что даже мне понравилось.
— Премного благодарны, — буркнул Залзан Кавол.
Наступили сумерки. Приход темноты сразу изменил настроение лесных братьев — они потеряли интерес к жонглерам. Пятеро подошли к сети, перегородившей дорогу, и стали рвать ее на куски острыми коготками пальцев. Не прошло и десятка минут, как путь был свободен, а все до единого лесные братья исчезли в темноте леса.
— Не найдется ли у вас вина? — спросила великанша. Жонглеры укладывали в фургон снаряды, готовили его к отправлению. — Я так на вас засмотрелась, что забыла про питье.
Залзан Кавол на это не отреагировал, словно и не слышал просьбы воительницы. Карабелла сбегала к фургону и вынесла полную флягу. Лизамона осушила ее одним глотком. Вытерла губы рукавом, по-мужски крякнула.
— Доброе вино. Долорнское? Гайроги понимают толк в выпивке. В Мазадоне вы такого не найдете.
Залзан Кавол наконец повернулся к ней.
— Ты сказала, траур там будет длиться три недели?
— Не меньше. Герцог — не то, что мы с тобой.
— Отчего он умер?
Лизамона почесала голову.
— Говорят по-разному. Одни толкуют, что его до смерти напугало послание Короля, другие — что он просто подавился за обедом, третьи утверждают, что вельможа перетрудился с тремя наложницами. Как бы там ни было — он умер, это уж бесспорно.
— Значит, работы мы там не найдем, — сказал скандар.
— Траур распространяется до самого Тагобара.
