Она перевела взгляд на Залзана Кавола.
— Куда вы едете?
— В Мазадон.
— В Мазадон? Что вы там будете делать?
— Надеемся получить там работу.
— Ничего у вас не выйдет! Я только что из Мазадона. Недавно умер тамошний герцог и по всей провинции объявлен траур. Не собираетесь же вы жонглировать на похоронах!
Лицо скандара помрачнело.
— Выходит, мы остаемся без работы! Вся провинция в трауре! А мы так стремились сюда! Без работы с самого Долорна! Что я буду делать?
Лизамона выплюнула косточку плода.
— Это уж не моя печаль. Но в Мазадон вы не попадете в любом случае.
— Почему?
— В пяти милях отсюда дорога перекрыта лесными братьями. Они требуют со всех проезжающих дань. Они вас ни за что не пропустят. А то и убьют всех до единого.
— Как это не пропустят? — в один миг рассвирепел скандар.
— Без меня ни за что!
— А ты-то при чем?
— Я же говорила, что знаю их язык. Могу купить ваш проезд через их заставу. Желаете? Пяти роалов хватит.
— А зачем лесным братьям деньги? — спросил скандар.
— Не им, — усмехаясь, ответила великанша, — а мне. А им я предложу что-нибудь попроще. Договорились?
— Пять роалов — целое состояние!
— Я не торгуюсь, — холодно ответила Лизамона, — честь моей профессии не позволяет этого. Удачи вам в пути!
Она направилась в лес, но обернулась.
— Если хотите, можете взять немного двикки, — сказала она Ирфону и Тилкару. — Но не вздумайте жевать ее, когда встретитесь с лесными братьями.
Воительница подошла к плоду двикки под деревом, подняла меч и отрубила три больших куска. Подтолкнула их слоновьей ногой к ногам скандаров, те уложили куски в корзину.
— Все в фургон! — скомандовал Залзан Кавол. — До Мазадона долгий путь!
— Далеко не уедешь, — бросила напоследок великанша и захохотала. — А если останешься жив, прибежишь сюда!
Все следующие мили Валентайна не покидала мысль об отравленных стрелах лесных братьев. Погибнуть так глупо! А лес вокруг, как назло, становился все гуще, все страшнее. Папоротниковые деревья с серебряными споровыми ножками, словно бы стеклянные конские хвосты десяти футов высотой, усеянные гроздьями грибов… В таком лесу могло случиться, что угодно, и скорее всего случится.
Как это ни странно, помогал жонглерам плод двикки, Виноркис разрезал один большой кусище на ломтики и роздал всем. Двикка оказалась приятно сладким фруктом, а какие-то алкалоиды, находящиеся в ней, проникали в кровь быстрее крепкого вина. Валентайн быстро почувствовал легкость и даже веселость. Он обнял Карабеллу и Шанамира, привлек их к себе. Залзан Кавол стал насвистывать легкомысленную песенку, замурлыкал что-то себе под нос и Слит.
Фургон вдруг остановился. Остановился так неожиданно и резко, что Слит чуть не упал на Валентайна, а тот уронил на пол кусок двикки. Скандары высунулись из фургона и смотрели на что-то впереди.
— Что вы там видите? — крикнул Валентайн.
— Та женщина сказала нам правду, — ответил ему спереди Виноркис. — Птицеядная лиана перегородила дорогу.
Валентайн растолкал скандаров. Толстая красная лиана была натянута между двумя папоротниковыми деревьями, растущими по обе стороны дороги. Она образовала прочную сеть, свисающую до самой земли. Край дороги был непроходим. Фургон оказался в западне.
— А нельзя ли разрезать сеть? — спросил Валентайн.
Ему ответил Залзан Кавол:
— Мы бы сделали это энергометами за пять минут. Но глянь-ка вокруг!
— Лесные братья, — прошептала Карабелла.
Они были повсюду — стояли на земле, сидели на ветках деревьев, раскачивались на лианах — примерно в ста ярдах от фургона. Жонглеры наконец-то рассмотрели их: вблизи они походили не на обезьян, а, скорее, на представителей разумной расы. Это были маленькие голокожие существа, серо-голубые, с тонкими руками и ногами. Узкие, как тыквы, безволосые головы, длинные хрупкие шеи, худые, даже костлявые тела. У всех, у мужчин и у женщин, с бедер свисали тростниковые трубки для метания стрел. Лесные братья переговаривались, указывали друг другу на фургон, а его обитатели с ужасом слушали шипящие и свистящие звуки их голосов.
— Что нам делать? — спросил Залзан Кавол у колдуна.
— Надо нанять женщину-воина.
— Ни за что!
— Тогда приготовься к сидению в фургоне до конца своих дней. Или возвращаемся в Долорн и ищем другую дорогу.
— А нельзя ли договориться с ними? Вылезай из фургона, Делиамбер, иди к ним и говори на каком угодно языке — лишь бы договориться. Скажи, что у нас важное дело в Мазадоне, что мы должны выступать на похоронах герцога, что если они нас задержат, их строго накажут.
— Скажи им это сам, — неожиданно огрызнулся колдун.
— Я?
— Любой, кто выйдет из фургона, может получить в брюхо стрелу. Я уступаю эту честь тебе. А вдруг их пленят твои габариты и они будут хлопать тебе в ладоши, как королю?
Залзан Кавол заскрежетал зубами.
— Ты отказываешься?
— Мертвый колдун, — ответил спокойным голосом Делиамбер, — плохой проводник по этой планете. Я кое-что знаю о лесных братьях. Они непредсказуемы и именно этим опасны. В нашем контракте не сказано, что я должен рисковать жизнью ради тебя.
Скандар негодующе фыркнул и закрыл дверь фургона.
Положение ухудшалось: лесные братья начали слезать с деревьев, другие уже прыгали на дороге, хриплыми голосами выкрикивая какую-то боевую песню.
Молчание нарушил Ирфон Кавол:
— Дать по ним из энергомета и сжечь всех до единого! А потом разрезать сеть.
— А потом, — подхватил Залзан Кавол, — они будут идти за нами через весь лес и забрасывать нас отравленными стрелами, как только мы высунем нос. Энергометы здесь не годятся. Их тысячи и тысячи. К тому же они нас видят, а мы их — нет. Силой с ними не справиться.
Скандар сунул в рот последний кусочек плода. Несколько минут он сидел молча, время от времени поглядывая в щель дверцы на беснующихся неподалеку от фургона лесных братьев, и наконец горько подытожил:
— До Мазадона еще несколько дней пути! Но есть ли смысл ехать туда? Ведь работы там все равно нет. Может, завернем в Бургкас или даже в Тагобар, колдун? Мы должны зарабатывать деньги, а нас держат в ловушке маленькие лесные обезьяны! Валентайн!
— Да? — отозвался Валентайн.
— Я хочу, чтобы ты выбрался через заднее окно и сбегал за женщиной-воином. Предложи ей три роала за нашу свободу.
— Ты не шутишь, Залзан Кавол?
В разговор вмешалась Карабелла:
— Я ловкая! Вместо Валентайна пойду я!
— Это еще что? — рассердился скандар.
— Валентайн заблудится, а я запомнила дорогу…
— Вздор! — рявкнул скандар. — Дорога прямая, а парень силен и проворен. И это дело не для женщины. Кроме того, Карабелла, ты для меня ценна как жонглер. Пойдет Валентайн.
Шанамир схватил друга за руку.
— Не ходи!
Валентайн колебался. Оставить относительно безопасный фургон и идти по лесу, кишащему лесными братьями?
Но кто-то должен был это сделать — не неуклюжие скандары и не косолапый хьерт. Для Залзана Кавола Валентайн был самым малоценным членом труппы. Что ж… А сам для себя он хоть что-то собой представляет?
— Женщина-воин назвала цену в пять роалов.
— Предложи ей три.
— А если она откажется? Ты ведь помнишь — она упомянула честь воина.
— Три, — упрямился скандар, — Пять роалов — огромная сумма. Даже три слишком много.
— Ты хочешь, чтобы я бежал по этому опасному лесу и предложил человеку слишком мало за наши жизни?
— Ты снова споришь со мной?
— Нашел дурака! — не сдержался Валентайн. — Если уж рисковать жизнью, то ради реальной цели. Дай мне пять монет — меньше она не возьмет!
— Приведи ее сюда, — сказал скандар, — я сам поговорю с ней.
— Приведи сам.
Залзан Кавол пошевелил могучими плечами. Настороженная, бледная Карабелла не сводила с него глаз.
Слит взглядом показал, что поддерживает позицию партнера. Шанамир сидел в углу испуганным воробышком. Валентайн подумал, что на этот раз слишком сильно задел вспыльчивого скандара.
Залзана Кавола корежило от злости. Шкура его топорщилась. Он мог взорваться в любой момент.
И в то же время в его глазах промелькнула искра расчета — словно он взвешивал открытый вызов подчиненного себе и необходимость держать такого человека в труппе. И, наверно, он думал о том, стоит ли экономить в такой ситуации.
После долгого и тяжкого молчания Залзан со свистом выдохнул воздух из широкой груди и полез за кошельком. Лицо его было хмуро. Он отсчитал пять блестящих монет.
— Вот они, — проворчал он, — и поторопись.
— Я пойду быстро, как смогу.
— Это далеко. Может, выпрячь одну из животин и поскакать на ней?
