На душе было уже не так скверно. Ляля даже стоически высидела весь учебный день, упорно записывая лекции. А вернувшись домой, кинула сумку на диван и тут же набрала номер Сергея. Он пребывал в хорошем расположении духа и звонку обрадовался.
— Сергей, у тебя нет желания съездить со мной за Герасимом? — после непродолжительной вводной беседы предложила Ляля.
— Знаешь, мне сейчас не надо, а чтобы впрок покупать — свободного лавэ нет. Я тебе дам Катины координаты, и ты уж там сама. Ладно?
— О’кей!
Распрощавшись с Сергеем, Ляля принялась названивать Кате. Ей повезло: та оказалась дома, и они договорились в пять встретиться на прежнем месте. Все прошло как по маслу, и довольная Ляля стала счастливой обладательницей полиэтиленового комочка. Поразительно, как все на свете просто! Еще сегодня утром она была в тихом отчаянии, а сейчас, поднимаясь в квартиру, подпрыгивала и напевала. Надо только быстренько пройти к себе в комнату, закрыть дверь и…
* * *
«Какой прекрасный вид из окна! Люди все куда-то спешат. И чего они спешат? Остановились бы да посмотрели, как заходит солнце. Что может быть лучше заката? Необыкновенные, неземные краски разливаются по небу. Золотая корона сплетается с бордовой мантией, все ярче, все насыщеннее… и вот уже весь горизонт багровеет, будто залитый кровью. А деревья? Боже, какие они красивые осенью! Желтое, красное, оранжевое… Эти цвета так идут Москве. Ах, в каком же чудесном городе я живу! Вот бы всю его красу запечатлеть на картине. Он огромен, великолепен, есть тут где развернуться… Дома такие грациозные. Сколько эти окна повидали судеб? О, голубь на карниз приземлился! Такой милый, гладенький. Хорошо ему там, в небе. Головокружительный полет, виражи. Как здорово быть птицей! Полная свобода: куда хочешь, туда и летишь. Там, в облаках, наверное, тепло. Они такие мягкие, воздушные. И можно погрузиться в такое облачко и никогда уже эту обволакивающую тишину не покидать…» Ляля задернула занавеску и лениво опустилась на диван. Перед окном она простояла час, если не два. Девушка продолжала предаваться глубокомысленным размышлениям: «Вечерком надо будет прогуляться со Светкой. И чего я на нее взъелась? Она ведь действительно ни в чем не виновата. И вообще Светка — девка мировая, с Сергеем меня познакомила». Ляля еще немного повертела в руках скрученную пятидесятирублевку, а потом, отодвинув в сторону компакт-диск со следами белого порошка, набрала номер Светланы:
— Привет! Я тебя не отвлекаю?
— Не-ет, — удивленно ответила Света. — Сто лет тебя не слышала.
— Свет, не хочешь сегодня прогуляться?
— Можно. А когда?
— Мне сейчас надо позаниматься, а через часок я за тобой зайду. Тчк?
— Тчк!
Захлопав от радости в ладоши, Ляля села за фортепиано, и в комнате зазвучали пассажи «К Элизе» Бетховена. Улыбающаяся Алла Николаевна подошла послушать, как играет дочь. Ее так радовал веселый Лялин смех, дочкина радость. Потрепав Ляльку по голове, она, однако, не забыла повторить, что играть надо почаще: студенты Гнесинки репетируют день и ночь.
— Конечно, мамочка, я буду играть хоть все время, — с восторгом объявила ей Ляля. — Музыка — это так замечательно…
Во время прогулки Света и Ляля болтали без умолку. У Светки за этот месяц ничего новенького не произошло, не считая смены бойфренда.
— Правда, Ляль, Влад достал совсем! Ревнует, проходу не дает. А Мишка такой обходительный, подарки все время делает.
Ляля рассмеялась:
— Свет, ты не меняешься!
— А чего мне меняться? Лялька, я по тебе ужасно соскучилась. Не исчезай так больше, а? А то даже о парнях поболтать не с кем. А ты умная, хорошие советы даешь.
Ляля и сама жутко соскучилась и по Свете, и по тем временам, когда все их называли лучшими подругами. И потому неожиданно разоткровенничалась:
— Свет, ты меня прости, что я тебе тогда нагрубила. Я же не со зла. Просто все так страшно было… Я очень тебя люблю.
— Так ты на меня не в обиде? — обрадовалась Света.
— Нет, что ты. Я тут на досуге поразмыслила: надо друг к другу добрее быть. А мы чуть не поссорились. Правда, извини меня, хорошо?
Они как раз подошли к лавочке в стареньком сквере. Дул приятный ветерок: наступающий ноябрь был необыкновенно теплым. На город уже опустились сумерки, и фонари призывно светили сквозь редкую листву — еще неделя, и на деревьях не останется ни листка. Света удивленно взглянула на подругу. Ей-то казалось, что близки они уже никогда не будут. Света не чувствовала себя виноватой, но понимала, что у Ляли есть причины злиться. Терять дружбу жалко, но что поделаешь? С этой потерей Света примирилась так же легко, как и со всеми предыдущими. Лялино признание оказалось приятным сюрпризом.
— Ляль, да я и не думала обижаться! — воскликнула Светка. — Просто решила, что тебя теперь клубы и все такое не интересуют. Вот и не звоню, чтобы не мешать.
— Звони! Звони обязательно!
— Ага! Уж мы с тобой замутим.
Девушки разошлись, довольные друг другом. Света так и не догадалась, что послужило причиной Лялиного отличного настроения. А Лялька была просто, без затей счастлива. Все шло на лад. Скоро в училище первые зачеты — но ведь у нее великолепная память, и она все знает лучше остальных. Мама с папой тоже успокоились. К тому же она только что помирилась с лучшей подругой. И мучиться этой ночью не придется…
Действительно, на этот раз спалось Ляле превосходно. Впрочем, как и еще на протяжении недели. Жизнь казалась раем, впереди открывались сотни манящих перспектив. Выбирай — не хочу! Сокурсницы в училище уже ее не сторонились: подобралась замечательная компания, с которой она даже пару раз ходила в какое-то кафе. Проблемы рассасывались сами собой. А события трехмесячной давности не приходили на ум вообще.
Одним прекрасным утром, любуясь на выпавший за окном первый снег, Ляля извлекла заветный пакетик и с прискорбием выяснила, что, как ни соскребай и не вытряхивай оттуда порошок, хватит его еще максимум на сутки. Денег на следующую порцию не было. Вернее, были, но — у родителей. Беспроигрышный вариант с дорогой покупкой уже использован. Тем более что никакого костюмчика нет и в помине: Ляля пообещала родителям продемонстрировать его на свое совершеннолетие, а пока, мол, это сюрприз. Больше такой номер не пройдет, надо придумать что-нибудь новенькое.
Судьба благоволила к Ляле. В памяти неожиданно всплыл разговор папы и мамы — собственно, подобные разговоры происходили дома с завидной регулярностью. Евгений Львович непрестанно намекал, что в современном мире нельзя все свое внимание уделять музыке. А дочери определенно не помешала бы толика лингвистических знаний. Разумеется, в прекрасной Лялькиной гимназии ее научили бегло говорить по-английски. Однако Лялин папа считал, что «нынче по-английски говорит каждая собака, вне зависимости от страны проживания». В свое время на семейном совете решили, что вторым Лялиным иностранным станет французский. Предполагалось, что уроки дочери Евгения Львовича будет давать его старый знакомый. Ляля тогда бурно радовалась, мечтая о будущих романтичных поездках в Париж. Увы, после пары уроков папин друг скоропостижно уехал за границу. Пока искали хорошего репетитора, прошло много времени, и Ляля успела забыть даже то, что когда-то с таким удовольствием учила. Разумеется, преподаватель-профессионал мог бы быстренько поправить дело. Но как раз пришла пора поступать в вуз, и все свободное время Ляле приходилось отдавать подготовке в Гнесинку. Однако папа свою идею так и не оставил, и Лялька об этом знала.
