Никогда еще Людмиле не приходилось засыпать в объятиях постороннего, вдобавок едва знакомого мужчины. Она по-прежнему боялась пошевелиться, к тому же непроизвольно затаила дыхание и поэтому, когда все-таки решилась перевести его, из груди вырвалось нечто похожее на жалобный всхлип.
– Господи! Что с вами? – Теплая со слегка шершавой кожей ладонь коснулась ее щеки. – Вы плачете?
– Еще заплакать мне не хватало. – Людмила оттолкнула его от себя и села, вытянув ноги к костру. – Весь сон мне перебили…
Денис приподнялся на локте, внимательно посмотрел на нее.
– Еще неизвестно, кто кому сон перебил. – И тоже сел. На какое-то мгновение их ноги соприкоснулись, и, заметив, что Людмила поспешно отодвинулась в сторону, усмехнулся: – Не думал, что вы такая трусиха. Или впервые рядом с мужчиной ночуете?
– Не впервые, но всегда на гораздо большем расстоянии друг от друга. К тому же это обычно или сотрудники заповедника, или мои друзья…
– Стас Дробот, например? – спросил Барсуков с явным ехидством в голосе и, отвернувшись от нее, подбросил пару веток в костер.
– При чем тут Стас Дробот? – рассердилась Людмила. – Вы что ж, считаете, что у нас какие-то особые отношения? Смею вас заверить, на честь и достоинство вашего заместителя никогда не покушалась и впредь этим заниматься не собираюсь! У него несколько другие интересы, и у меня, к вашему сведению, тоже!
– И кто же, если не секрет, является объектом вашего интереса?
– Не секрет! У меня есть жених, которого я очень люблю и скоро выхожу за него замуж.
– Он живет в Вознесенском?
И девушка, вместо того чтобы рассердиться на его чрезмерное любопытство, вдруг сказала:
– Нет, он учится в аспирантуре. В заочной. И преподает в университете. В краевом. Он тоже биолог, как и я.
– А что ж вы не пошли в аспирантуру? В двадцать семь еще не поздно. Я не думаю, что у вас для этого не хватило бы способностей. По крайней мере, в вашем возрасте мало кто занимает должность зама по науке, и, насколько мне известно, вы весьма неплохо с ней справляетесь.
– А что вам еще известно? – Людмила рассердилась. Эта поразительная осведомленность ей не совсем понравилась, особенно в той ее части, что касалась ее возраста и умственных способностей. – Я вижу, вы тоже неплохо справляетесь со своими обязанностями. Даже здесь умудряетесь найти тему для допроса.
– Не пойму, почему вы все время ершитесь, Людмила Алексеевна? – мягко спросил Барсуков. – Не хотите, не отвечайте. Только мне удивительно: почему такая красивая девушка до сих пор не замужем?
Людмила едва не поперхнулась от неожиданности.
– Ну, вы даете! Красивая… Никогда не думала, что комплимент от милиционера заработаю. Это ж все равно что целковый на дороге найти! – Она озадаченно посмотрела на него и покачала головой. – Вы что, серьезно озабочены этой проблемой?
– Какой еще проблемой? – Теперь настала пора удивляться Барсукову. – Выражайтесь яснее.
Людмила не ответила, а Денис взял стоящий сбоку котелок и заглянул в него.
– Тут пельмени остались. Давайте их доедим.
– Я не хочу, а вы доедайте, только разогрейте сначала. – Людмила решила не продолжать несколько щекотливое и не совсем приятное обсуждение ее матримониальных интересов, а пододвинулась к костру, обхватила колени руками и задумчиво проследила, как Барсуков повесил котелок с остатками пельменей над костром, и посоветовала: – Дров подбросьте, а то что-то опять похолодало.
Барсуков искоса посмотрел на нее, пододвинулся ближе и, внезапно обняв ее за плечи, притянул к себе.
– Вы хотите узнать, какой проблемой я озабочен прежде всего? Конечно же, как дожить до утра! – Горячие губы нежданно-негаданно нашли ее рот, и уже в следующее мгновение Людмила почувствовала, что лежит на спине, прижатая к спальнику тяжелым мужским телом. Она попыталась освободиться, но поцелуй стал еще настойчивее, а руку, которой она попыталась оттолкнуть его от себя, стиснули сильные пальцы, и, на мгновение оторвавшись от нее, Денис прошептал: – Не сопротивляйся, если не хочешь окончательно свести меня с ума.
Людмила напряглась всем телом, рывком перевернулась на бок и выскользнула из-под Барсукова. Он отпустил ее руку, но остался лежать неподвижно, уткнувшись головой в собственный китель.
– Ну, вы – наглец! – протянула Людмила с расстановкой, поправила задравшийся свитер и перевела дух. – Воспользовались тем, что сильнее? А ведь я надеялась, что вы – порядочный человек!
– Я – порядочный человек, Людмила Алексеевна! – пробурчал, по-прежнему не поднимая головы, Барсуков. – Простите, но я, кажется, действительно сошел с ума. Вероятно, сегодняшние передряги на меня так подействовали.
– Как же вы со своими обязанностями справляетесь, если сходите с ума от подобных пустяков? – Людмила сняла с огня котелок и с прежней усмешкой спросила: – Надеюсь, аппетит ваш от этого не пострадал?
Денис молча сел и угрюмо посмотрел на нее. Знала бы эта чудачка, на что разыгрался у него аппетит, но, похоже, его настроения тут не разделяют и придется довольствоваться пельменями.
Людмила слегка отодвинулась от него и настороженно проследила за тем, как подполковник в мгновение ока расправился с пельменями, допил чай из второго котелка и отодвинул его в сторону, потом, не вымолвив ни единого слова, лег рядом с ней и натянул на себя свой край полушубка.
Людмила продолжала сидеть, боясь сдвинуться с места. Спина у нее ощутимо замерзла, ногам же, наоборот, было горячо от костра. Она сильнее поджала под себя ноги, обхватила плечи руками, пытаясь сдержать уже знакомый озноб. Не от холода, это она стерпеть еще смогла бы. От предчувствия того, что опять придется ложиться рядом с этим несносным милиционером, который даже не подозревает, насколько она сожалеет о прерванном поцелуе и как сильно жаждет его продолжения. Но разве посмела бы она показать этому верзиле, что более всего на свете хочет этого? До сегодняшнего дня, вернее, до сегодняшней ночи она и в мыслях своих не могла предположить, что позволит кому-либо прикоснуться к себе, помимо Вадима. Или права Антонина: она уже действительно переступила тот рубеж, когда женщина готова отдаться любому мужчине, потому что время пришло, вернее, вот-вот пройдет… «О черт!» – выругалась она мысленно. Никто и не собирался овладевать ею. Просто расслабился мужик в тепле и не удержался, всего-то и попытался поцеловать ее, а она уже неизвестно что представила…
Ох, дура она дура, совсем крыша у нее поехала, но, может, еще и потому, что Вадим никогда не целовал ее подобным образом? Да и сколько раз это происходило на самом деле? Если не считать торопливых поцелуев в щеку, то в губы они целовались раз пять или, кажется, шесть? И ни разу она не почувствовала подобного смятения и с трудом скрываемого желания, чтобы этот поцелуй продолжался бесконечно. И никогда ей не хотелось, чтобы жених поцеловал ее вторично, потому как ничего, кроме смущения и неловкости, при этом не испытывала. Да и сам Вадим, похоже, переживал те же чувства, иначе почему всякий раз пытался скорее проститься и уйти от нее… А ведь вопрос об их свадьбе давно решен, и тем более непонятно, почему он так сдержан до сих пор и осторожен? Не дети же они, в конце концов! Или у него кто-то есть? И именно на нее, неизвестную Людмиле девицу, тратит он свои силы и расходует свои чувства?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
