Будущие жертвы ничего не знали о своей участи и в душе потешались над тем цирком, который разыграл перед ними Карло. Они даже были чуточку благодарны несчастной девушке, поучаствовавшей в этом шоу одного маразматика в качестве добровольца из зала.
— Карло, ты всерьез определил мой статус выше, чем статус человека Элис в нашем доме?
— Буратино, я когда-то заставлял тебя своими поступками перестать верить в сказанное мной? Говоря простым языком, с чего ты вздумал сомневаться, бездельник?
— Во всех протоколах прописывают приоритет человека над роботом. Я загружал много вариантов иерархических построений, везде робот не рассматривается как субъект отношений.
— А что ты скажешь про нашу команду?
— Здесь по-другому. Такая форма общения с людьми нигде не описана, она мне больше нравится. С вами я как настоящий.
— Сынок, ты и есть настоящий. У меня одна механическая рука, а у тебя две. У меня в мозгу чип, который помогает мне осуществлять коммуникацию, а у тебя чип осуществляет мыслительный процесс. Что делает нас настоящими?
— Не знаю, Карло. Я встречал кучу вариантов ответа на этот вопрос. Какой правильный?
— На улице стоят рядышком два человека, и один говорит, что на улице холодно, а другой, что тепло. Кто прав?
— Оба. Они оперируют субъективными оценками.
— ВОТ! Субъект начинается с субъективной оценки! Когда человек формирует своё мнение о чем-то, он становится человеком мыслящим и субъектом общения. Ты слышал про «живой товар»? Тьфу, ты получал информацию о нем?
— Да. В древности часть людей имели статус имущества.
— То есть они одновременно были и не были людьми. Теряя право распоряжаться собой и принимать решения, они опускались до уровня предметов или животных. Во всяком случае в обществе их воспринимали именно так. А теперь скажи, что ты понял из моей речи?
— Что я человек, если имею своё мнение и готов реализовывать свои желания. Только тогда я человек. Хоть и кибернетический.
— Да, братцы, весело у вас тут. Пожалуй, я сегодня напьюсь. Вас не зову, вы уже готовые. Хотя… Буратино, составишь мне компанию? Давай нахреначимся, носатый!
— Джузеппе, я не вижу в этом необходимости. Пей один.
— Вот что ты за человек, Буратино! Бездушная ты тварь после этого. Карло, тогда ты, ты будешь бухать?
— Джуз, мне чего-то не хочется, уж дюже тему серьезную затронули только что. И вообще, куда ты собрался? У нас в баре есть что выпить, не ходи никуда.
— Понял, меня окружают роботы-трезвенники, с которыми даже содержимое бара невозможно прикончить. Надо было Элис тут оставить, с ней бы набухались.
— Кстати, пока шары не залил, как она тебе?
— Засланка типичная. Будет пытаться всё разнюхать, наставит жучков, попробует хакнуть нашу систему безопасности. Если дура. Если умная, сбежит. Если упрямая, попробует хакнуть тебя лично ради получения доступа ко всему этому — Джузеппе широким жестом обвел помещение.
— То есть, ты считаешь, что ей нужна или инфа о нас, или эта квартира?
— Ну не мы же сами! И не Буратино. Про него пока толком еще никто не понял. А то бы уже штурмовали нас с тяжелой техникой и импульсными пушками.
Глава 18 Я знаю, что ты знаешь
Естественно, эта беседа имела место уже вечером после ухода Элис с нового рабочего места. Компания понимала, приблизив шпионку или потенциального врага, они не только упрощали контроль за противником для себя, но и доступ этого противника к себе любимым. Риск оправдывался тем, что в игре «я знаю, что ты знаешь, что я знаю» у них было на одно «знаю» больше. С другой стороны, сейчас они не планировали никаких секретных или преступных активностей, их главной заботой были кибер-бои.
И Пепероник. Придя по командным делам к своим фактическим работодателям, он столкнулся с прекрасной незнакомкой и впечатлился от её кондиций. Не сказать, что пропал или утонул в её глазах, но дышать стал неровно. И встал ребром вопрос — посвящать его в шпионскую игру или оставить в неведении. Второй вариант был чреват тем, что дамочка вполне могла попытаться вербануть дядьку, раз он такой морально некрепкий оказался. Жалко бродягу, Карло и Джузеппе решили, что товарища надо спасать, пока не поздно. Так заговорщиков против несчастной любительницы вяленого мяса стало трое. Если не считать Буратино, с ним аж четверо. Дворецкого в расчет брать не будем, хотя он и давал прикурить новой горничной. Откуда-то в его поведенческой матрице появился режим заносчивости и легкого пренебрежения к новой прислуге. Не станем кивать на Буратино всякий раз, когда сталкиваемся с непонятным поведением запрограммированных им систем и роботов, он тоже не всемогущ. Как оказалось впоследствии, эти шпионские игры были излишними.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
После очередного трудового дня Элис сидела в своей квартире и лечила нервы. Всё-таки труд горничной совсем не то, к чему жизнь готовила её, не для этого Элис появилась на свет. «Чёрт! Да, удобно, когда жертва живет всего в тринадцати этажах от тебя, но не ишачить же целыми днями в форме горничной! Уж лучше изображать из себя экскортницу, честное слово. Тех хоть туалеты драить не заставляют» — бушевало в её голове. Вот в этот прекрасный момент ей и пришел вызов от двоюродного брата. Старший братец был человеком серьезным и уважаемым, просто потрепаться не стал бы звонить. «Видимо, где-то пересеклись интересы» — подумала Элис и угадала:
— Привет, чертовка! Небось опять меня обматерила, пока прикидывала, отвечать ли на вызов?
— Нет уж, еще и на тебя нервы тратить не было никаких сил. Чего надо?
— Да вот, спасти тебя хочу по-родственному.
— Себя спасай. Если надо чего, то говори без этих ваших психологических заходов. Так я сама умею.
— Ну ладно, говорю просто и коротко. Не лезь. Там тебя сожрут и не подавятся.
— Это сейчас что было? Подробнее можешь?
— Подробно только на условиях взаимного обмена. Я тебе даю расклад, куда ты вляпалась, а ты мне в обмен на это информацию, которую успела узнать. Только не мусор, а нормально делишься.
— То есть ты уже знаешь, во что я, как ты сказал, вляпалась.
— Да, я эту группу уже давно веду. Страшные люди.
— Вот этот дедушка страшный человек? Бэзил, не смеши мои импланты! Чего там бояться? Второго дедулю или помощника их лопоухого? Я тебя умоляю.
— Эти два дедушки самые старые члены банды Итальянцев. Недавно они под зад пинком выгнали прошлого босса и поставили нового. И диктуют ему что делать и с кем дружить. А на досуге развлекаются кибер-боями. Ты же знаешь, сколько их пентхаус стоит? Не показался дороговатым для дедушки беззубого?
— Да, хата достойная! Такой небось у твоего босса нет. Один виртуальный дворецкий чего стоит, гоняет меня как настоящий по всему пентхаусу. Только что за зад не щиплет.
— У него Умный дом с функцией дворецкого? Чудеса! Тем хуже для тебя. Значит они эту недвижку себе давно готовили, не удивлюсь, если они каждый твой пук отслеживают и посмеиваются втихомолку.
— Да ладно, чего, прямо такие продуманные?
— Кара их опасается, но я тебе ничего не говорил.
— А я дура всё в доверие втираюсь, тру как ненормальная, уже пальцы себе стерла. Вот же суки! «Твой статус в доме ниже, чем у нашего дворецкого» — ты это представляешь?! Может, украсть чего напоследок?
— Попробуй, если живой выйти сможешь.
— Да не нагоняй ты, так теперь не делают.
— Старая школа, они помнят еще те времена, когда по-всякому бывало. Я бы не рискнул, а ты как знаешь.
— Тогда хоть бутылку у них нечаянно грохну или картину уроню. Мелко, но приятно.
— Какую бутылку? Какую картину? Ты что несешь?
— Какую-какую, стеклянную. Они алкоголь в стекле покупают, хозяева жизни. А картина у них на стене висит. Не знаю, настоящая или копия. Но по виду старая, только рама не золоченая, как в роликах про музеи, а алюминиевая современная. Там мужчина какой-то грустный с замотанным ухом курит что-то. Скукорёчился такой, небось ухо болит.
