Кто же тогда раввин, если не священник? По-видимому, этот титул возник где-то во времена разрушения Храма: им стали обозначать людей, выделявшихся своей ученостью и способностями к лидерству, – в движении, которое мы сейчас называем «раввинистическим иудаизмом» и от которого происходят практически все нынешние формы иудаизма. Задним числом раввины наделили званием «раввин» и Моисея: «Моше Раббену», то есть «Моисей, наш раввин». По-видимому, предполагалось, что Моисей был наделен в очень высокой степени качествами, необходимыми для данной должности.
Первоначально существовала официальная процедура назначения раввинов: ординация («смиха»). На титул раввина имели право лишь те, кто ее прошел. Впоследствии, однако, эта практика вышла из употребления, и раввином стал называться любой учитель Торы. Гораздо позже, в средневековье, у ашкеназов появилась новая форма ординации, при которой кандидат экзаменовался видным ученым. Проверялось знание еврейского закона, и в случае успеха выдавалась лицензия с правом выносить решения («хетер хораа»). По одной из версий, этот обычай был заимствован из зарождавшихся университетов (в которые евреев не принимали). Нынешняя раввинистическая ординация во многом восходит к этому институту, и источники раввинистического права по-прежнему играют огромную роль в подготовке раввинов (особенно в более традиционном крыле иудаизма). Впрочем, после эмансипации появились раввинистические семинарии нового образца: поначалу в Европе, затем в Соединенных Штатах Америки. Стараясь сделать из раввинов проповедников и духовных лидеров, их учебные программы ориентировали на гораздо более широкий комплекс знаний в области еврейской истории и мысли.
Между тем произошло важное изменение, затронувшее базовый характер раввината. Первоначально изучение Торы было самоцелью и обязанностью всех евреев. Считалось неправильным зарабатывать этими знаниями. Великие раввины добывали хлеб насущный другими профессиями, например Маймонид был врачом. Однако с XVI века общины чаще стали обращаться к раввинам как к авторитетам в области права и религиозным лидерам, и тем самым раввинат превратился в профессию. После эмансипации в Европе раввинат приобретал все большие черты сходства с христианскими пасторами и священниками. Стала даже возникать иерархическая система, в которой главные раввины признаются государством в качестве духовных вождей еврейской общины и имеют власть над другими раввинами (хотя такое устройство не имеет основания в еврейском законе и традиции). Многие раввины нанимаются синагогами для религиозного руководства и выполняют целый ряд функций в общине.
Не всякий раввин, кто раввином называется: у некоторых нет должного образования или они не были назначены общиной. В Англии долгое время не существовало раввинистической ординации, и выпускники семинарии, Еврейского колледжа, получали титул Rev., что напоминает по звучанию «рав», или «рабби»[61]. В наши дни община уделяет огромное внимание раввинистическому образованию с обеих сторон религиозного спектра, и появляется все больше людей, имеющих право называть себя раввинами, но по разным причинам не избирающим раввинат своей профессией.
До недавнего времени в соответствии с общим характером иудаизма того времени раввинами могли быть лишь мужчины. За XX столетие роль женщин в религиозном руководстве заметно повысилась, особенно в британском либеральном движении, где Лили Монтегю де-факто, хотя и не де-юре, была раввином. Реформистская семинария в Берлине впервые назначила женщину раввином в 1930-е годы. Эта женщина была убита нацистами, а после войны минуло какое-то время, прежде чем вопрос о женском служении вновь встал со всей остротой. С развитием еврейского феминизма в конце 1960-х годов все чаще слышались призывы к ординации женщин в раввины (поначалу в реконструкционистском и реформистском движениях). У американских реформистов женщина впервые стала раввином в 1972 году, а британские реформисты и американское консервативное направление последовали их примеру соответственно в 1975 и 1985 годах. В раввинистических семинариях этих либеральных течений сейчас учится примерно равное количество мужчин и женщин. Ортодоксия пока не решилась на эти перемены, хотя в либеральном ее крыле идут дискуссии на сей счет.
Сефарды предпочитают титулу «раввин» титул «хахам» («мудрец»), однако история у него аналогичная. В Османской империи хахамы руководили общинами-миллетами. Существовал даже своего рода главный раввин. В Англии титул «хахам» имеет лишь руководящий раввин. В последнее время сефардский раввинат стал следовать образцу, который задает доминирующий в численном отношении ашкеназский сектор, и многие сефардские раввины, как минимум частично, учились в ашкеназских семинариях и йешивах.
В традиционном иудаизме есть и другие духовные руководители, параллельные раввинам или подчиненные им. Иногда возникает путаница между ними и раввинатом. Взять хотя бы фигуру проповедника (маггида). В Восточной Европе раввин обычно проповедовал лишь дважды в год: на Великую Субботу перед Пасхой и на Субботу Покаяния между Рош Га-Шана и Иом Киппуром. Маггид часто был странствующим проповедником, которого приглашали в разные общины, а за проповеди вознаграждали. В некоторых крупных общинах был постоянный маггид.
Хасидизм породил новый тип религиозного лидера. Это цадик, часто называемый «ребе», чтобы отличать его от раввина в обычном смысле (хотя этимология этих слов одинаковая). Некоторые ребе также были городскими раввинами, но в целом их лидерство носило харизматический характер, а их последователи зачастую были разбросаны по разным местам (в отличие от раввинов, чей авторитет был сугубо локальным). Хасиды установили принцип наследственного преемства для ребе, и этому принципу иногда подражают в нехасидских кругах. От своих учеников цадик/ребе требовал полного послушания, а его авторитет основывался не на знаниях, а на духовности, которая подчас выглядела сверхъестественной. Некоторые ребе считались чудотворцами, и святость приписывалась даже еде, которую они благословили, и одежде, которую они носили. Согласно поверьям они имели силу заступаться за своих учеников после смерти, а некоторые последователи покойного Любавичского Ребе даже пришли к мысли, что он Мессия и вернется после смерти. Это очень далеко от авторитета обычных раввинов, хотя внешний наблюдатель легко может перепутать хасидского ребе с раввином.
В Восточной Европе должность директора йешивы (талмудической академии) оторвалась от городского раввината, и с изобилием йешив, в которые отовсюду стекаются студенты, возник еще один религиозный лидер, Рош Иешива («глава йешивы»). Часто это был ученый, известный своими познаниями в законе. Даже в современной ортодоксии выпускники йешив часто считают своим подлинным духовным наставником именно Рош Иешива, хотя и признают на практике авторитет местного раввина. Поэтому между главами йешив и раввинами (и даже главными раввинами) иногда возникает соперничество.
Синагогальную службу не обязательно должен вести раввин. Читать молитвы может любой член собрания, хотя у ортодоксов женщина не имеет права руководить молитвой мужчин. В соответствии с тенденцией делать из раввинов служителей культа проведение богослужений стало одной из функций современного раввина, во всяком случае, на более либеральном конце спектра. В некоторых крупных синагогах эту роль играет кантор (хазан). Хазан получает зарплату, а выбирают его (или ее) по музыкальным способностям и доброму нраву.
Синагога
Как мы уже сказали, слово «синагога» имеет греческое происхождение. По-еврейски она называется Бет Кнессет («дом собрания»). Многие ашкеназские евреи обозначают ее идишским словом «шул» («школа»). Дело в том, что синагога иногда выступает еще и в качестве дома учения, хотя в строгом смысле это отдельный институт, называемый на иврите Бет Га-Мидраш. Словом «клойз» раньше обозначали в Центральной и Восточной Европе как синагогу, так и дом учения. Некоторые еврейские общины используют понятие «храм» вместо понятия «синагога». Это словоупотребление возникло в Европе XVIII века, возможно, под влиянием французских протестантов и стало популярным в реформистском движении, которому нравилась аллюзия на древний иерусалимский Храм. К нему и поныне обращаются американские реформисты, а также некоторые консервативные конгрегации.
Внешне синагоги могут выглядеть совершенно по-разному. Никаких архитектурных требований на сей счет не существует. Как правило, их вид отражает местные архитектурные стили, то подражая церквям и мечетям, то дистанцируясь от них. В средневековье они часто были маленькими и помещались в укромных уголках, чтобы не бросаться в глаза. Хасиды Польши, изгнанные из синагог, совершали богослужения в небольших комнатах; такие комнаты назывались «штибль». В XIX веке в больших городах Европы и Америки были выстроены большие «кафедральные» синагоги, отражая размер, благосостояние и уверенность постэмансипационных общин. Излюбленные стили принадлежали к классическому европейскому репертуару, но готику сознательно избегали (видимо, считая чересчур «церковной»). Предпочитали стили романский, более экзотический византийский и мавританский с его недвусмысленно восточным колоритом. Евреи медленно проникали в архитектурную профессию, поэтому многие из этих грандиозных синагог построены язычниками. В Великобритании первым еврейским архитектором синагог был Дэвид Мокката, ученик Джона Соуна. (Мокката также широко известен как архитектор железнодорожных станций.) Он построил синагогу в Рамсгейте (для своего кузена, сэра Мозеса Монтефиоре) и два здания для молодой лондонской реформистской конгрегации (в основании которой принимал участие и в которой был председателем Совета). Нынешнее симпатичное здание этой общины было построено при консультациях Моккаты Генри Дэвисом и Барроу Эммануэлом, проектировавшим и другие лондонские синагоги. В других местах дело обстояло сходным образом. XX век был ознаменован более авантюрными подходами, и в результате появились очень интересные и необычные постройки. К их числу относятся синагога Фрэнка Ллойда Райта в Элкинс Парк под Филадельфией и белый купол Хайнца Pay (Еврейский университет в Иерусалиме).
