девочка, вот только молодая еще слишком. Все бегала сюда каждую неделю, игрушки да сладости таскала брату. Про опеку просила постоянно, но отказывали ей. Все время отказывали. Ни жилья своего, ни мужа нет. Шансов никаких, комиссия сразу завернула это дело.
Но знаете, Аля упрямой оказалась, брата не бросила. Учебу только оставила сразу как Тимоша сюда попал, чтобы работать. Я знаю ее, она видимо на копейках сама перебивалась, но брата полностью одевала, и кормить помогала.
Хоть и опеки ей не дали, она все равно ходила к нему постоянно. Уж больно сильно близка с братом своим, да и он тоже ее обожает просто. Вот только последний месяц уж совсем Аля пропала. Видать случилось чего, но на звонки совсем не отвечает. Переживаю я за нее, да и Тимофей скучает сильно по сестре, да Тимоша?
Мальчик утвердительно кивает, а мне забивается первый гвоздь в сердце.
– Что нужно, чтоб забрать его отсюда?
– Стандартно все у нас. Семья полная нужна, чтобы мама и папа были. Стабильное финансовое положение, хорошие жилищные условия. Но вы знаете, за Тимофеем уже приходила пара недавно, думаю, что усыновят в скором времени. Мальчик, наконец, обретет семью.
Но не беспокойтесь. Вы можете другого ребенка себе выбрать с женой. Вон сколько их у нас. Вы извините, господин Власов, но у нас обед начинается, мне идти пора. Тимофей, иди, играй.
– Конечно. Спасибо.
Воспитательница уходит, уводя за собой парня, который пару раз быстро оглядывается на меня, после чего ускоряет шаг и прячется за углом. Теперь я знаю, кто такой Тимофей. Вот за кого Аля так сильно боится все это время, за брата своего родного.
Глава 23
Сегодня Света сняла повязки с моих рук, так как раны немного зажили, и необходимости в бинтах больше нет. Я сижу на кровати и осторожно осматриваю свежие шрамы. Розовая кожа слишком еще чувствительная, порезы точно не скрыть под футболкой. Только под свитером с длинным рукавом, но у меня нет.
Я больше не отказываюсь от еды, коря себя за такое поведение. Не думала я тогда о нем, только о себе лишь, глупая. Я не знаю, жив ли он еще, но всеми силами молюсь, чтобы был в порядке.
Поднимаюсь с кровати и дергаю ручку двери. Впервые долгое время она оказывается открыта. Осторожно выглядываю в коридор. Нет никого. Мне так хочется на воздух, что не могу себя сдержать. Осторожно ступаю по полу, прислушиваясь к звукам. Чтобы выйти, мне нужно пройти через весь зал, однако я застываю на месте, когда вижу там Руслана. Он сидит в компании Тихого, и еще каких-то мужчин. Почти сразу замечает меня, отпивая кофе из чашки.
Каменею, когда мужчина пожимает руку своим собеседникам, и идет прямо ко мне. Высота его рта заставляет вжаться в стену. Не могу контролировать эту чертову реакцию на зверя.
– Ты ела сегодня?
– Да.
– Болит что-то?
– Нет.
Вот и поговорили.
– Можно…я пойду?
– Нет. За мной ступай.
Мужчина обходит меня и направляется в свой кабинет. Делаю, как он говорит. Не хочу злить его. Вижу, как сильно зверя подавила смерть брата, хоть и не показывает он этого.
Мы заходим в кабинет, и по моей спине невольно проходиться стая мурашек. Я вспоминаю, как Руслан жестокого брал меня прямо на этом столе, повернув спиной, а также как заставлял делать минет, порвав швы на моей щеке. Маюсь на пороге, не хочу входить.
– Чего застыла? Проходи. Да не трясись ты. Просто рядом побудь. Девять дней сегодня Арсену. Не хочу один поминать. Сядь.
Мужчина плескает себе коньяк в стакан и делает сразу несколько глотков.
Осторожно сажусь к кресло, готовая сорваться с него в любую секунду. В этот момент не знаю, чего ожидать от мужчины, казни или помилования. То он всеми силами хочет уничтожить меня, но есть заставляет, и раны обрабатывает. Перемены настроения зверя не поддаются никаким объяснениям, поэтому чувствую себя натянутой струной.
Руслан садиться за стол и закуривает сигарету. Густой дым мгновенно заполняет комнату, убивая свежий воздух напрочь.
– Скажи мне одно девочка, ты ведь ждала нас тогда дома?
Молчу. Не могу сказать.
Усмехается, делая глубокую затяжку, а меня мутит от этого дыма. Начинаю кашлять, после чего Руслан недовольно тушит сигарету.
– Нам надо прояснить один момент, малыш – он складывает огромные руки в замок и пристально смотрит на меня. Его взгляд холодный, пронизывающий и суровый. – Кого ты боишься?
– Никого.
– Гм…ладно. Спрошу иначе. За кого ты так сильно боишься?
Встаю с кресла и иду к двери. Мне не нравиться состояние мужчины. Он выпил, и может перестать контролировать себя.
– Стой, я не давал разрешения уходить!
– Я не хочу говорить!
– Хорошо, как скажешь. А за Тимофея тоже ничего не хочешь знать?
Замираю на месте. Сердце пропускает несколько тяжелых ударов. Господи, как он узнал, как?!
Оборачиваюсь, смотря прямо на зверя.
– Не смей трогать его!
Руслан поднимается и подходит ко мне вплотную. За спиной закрывается дверь, мне некуда бежать. Грубый голос бархатом проноситься прямо над ухом.
– Кто тебе угрожает, девочка?
– Никто. Только ты силой меня здесь удерживаешь как пленницу.
– Хватит! Все Аль, добегались уже. Давай начистоту.
– Не троньте Тимошу, умоляю! Он маленький еще…очень.
По щеке катиться слеза. Я решаюсь посмотреть в глаза палачу, а там…бездна. Я умру, если с братом хоть что-то случиться.
Вздрагиваю, когда Руслан осторожно вытирает мою слезу рукой.
– Аль, я зверь конечно, но не до такой степени. Не трону ребенка. Выкладывай. Хватит играть. Правду говори. От начала и до конца.
Молчу. Секунды пульсируют в висках. Как я могу довериться зверю?
– Не могу. Пожалуйста, дай мне уйти! Если скажу, Тимошу…его…
– Что? Ну же, говори! Что, Аль?
Понимаю, что нет выхода. Палач как-то узнал о брате, а значит, не успокоиться, пока не будет владеть всей информацией.
– Они сказали, что на органы Тимошу…вывезут.
Голос дрожит, прикрываю рот рукой, сдерживая всхлип.
Руслан сжимает кулаки, и я понимаю, что он зол, вот только не знаю, из-за чего больше.
– Черт, Аля! Кто они? Кто?!
– Не знаю. Нашли меня как-то, телефон мой узнали.
– Лица видела?
– Нет, только записки и по телефону звонили. Один раз фото Тимоши во сне прислали. Сказали, что если не сделаю, чего хотят, его вывезут за границу, и разберут…на части.
Не могу даже этого вслух произносить. Голос срывается. Отворачиваюсь к двери. Пусть убивает, если хочет. Но не могу просто смотреть на мужчину.
– Что ты должна была
