Надя тем временем достала из потайного кармашка портфеля еще одну вещь. Алхимические часы сверкнули блестящим боком начищенного белого золота. Надя отщелкнула крышку, заглядывая внутрь.
– Стоят. – Барышня ловко поймала маленький ключик, который висел на отдельной цепочке. Все правильно, граф получил свои часы наверняка еще до того, как их стали делать на новый лад с ремонтуаром[7]. Но как только ключик со щелчком вошел в паз, Надя ойкнула.
– Что такое? – Филипп подался вперед.
– Здесь игла… – Надя растерянно повертела часы в руках, принялась рассматривать ключ, но ничего острого на нем не было. – Странно.
Она осмотрела палец, на котором набухла капелька крови. Филипп быстро протянул барышне свой платок, который Надя рассеянно взяла, забыв поблагодарить мага. Перед глазами замелькали яркие картинки воспоминаний. Это были те самые часы! Вот откуда кровь на ее пальце из воспоминаний. Она укололась ими еще тогда, в детстве. Что там говорил Остин? Юлия Федоровна с дочерью поспешно уехали пару часов назад…
– Позвольте. – Филипп мягко забрал часы, внимательно осматривая ключ. – А! Вижу. Здесь есть небольшое отверстие, сквозь которое выходит игла.
Он повернул ключ раз, другой. Механизм часов защелкал оживая, скоро послышалось размеренное тиканье.
– Хм. Больше не хочет выходить.
– Что за странная шутка? – Андрей нахмурился.
– Охрана от чужих рук? – Звучало, конечно, глупо. Кого можно было отвадить от часов простой иголкой? Если она, конечно, не отравлена. Впрочем, Андрею даже было сложно представить, чтобы кто-то в здравом уме покусился на одну из самых важных для мага вещей. Даже самый захудалый вор знает, что магические часы трогать нельзя.
– Думаю, мы увидели достаточно. – Надя раскрыла портфель и принялась складывать вещи обратно, кивнула магам, стараясь не показывать нахлынувшего головокружения. – Господа, будьте добры, верните улики на место. Я опишу их и приобщу к делу.
Глава 12
– Вот что. – Андрей устало потер переносицу. – Ваше сиятельство, давайте сначала.
Они сидели в столовой втроем: оба мага и князь Долгорукий напротив. Первое время Петр Борисович только и мог, что кричать, обзывать их с Филиппом олухами, необразованными идиотами и награждать прочими эпитетами, недопустимыми в приличном обществе.
Теперь же князь немного выдохся и прекратил мерить столовую шагами. Между его хлесткими репликами наконец можно было вставить хоть слово.
– Я уже все объяснил! – Долгорукий скрестил руки на груди, посмотрел прямо на Андрея. – И вообще, чем меня допрашивать, лучше бы настоящего убийцу искали да драгоценного дядюшку госпожи дознавателя!
– Ваше сиятельство, поймите, вы сейчас не в самом приятном положении, – почти ласково попытался разъяснить Баум. – Мы не пытаемся ни в чем вас обвинять, а лишь хотим понять, что произошло.
– Ну хорошо, – скривился князь. – Я зашел к Климу Анатольевичу, мы немного поговорили, – признаю, возможно, на повышенных тонах, но к делу это отношения не имеет. А потом я отправился в зимний сад.
– И что вы там делали?
– Гулял. Молодой человек, что еще можно делать в зимнем саду?!
Андрей пожал плечами, мельком взглянул на Филиппа. Тот был мрачен и сосредоточен.
– Не знаю, поэтому и спрашиваю вас.
– Слушал журчание воды, любовался зеленью. Потом услышал выстрел.
– С вами никого не было?
– Никого.
– Когда вы в последний раз видели вашего камердинера?
– За завтраком.
– А ваш револьвер?
– Послушайте, я же уже сказал, что потерял его…
– Нет, это вы послушайте. – Баум неожиданно подался вперед. В нем теперь сложно было узнать того вежливого молодого человека, с участием вникавшего в чужие проблемы. Лицо стало жестким, губы искривились. – В доме творится черт знает что. Гибнут люди, мы по-прежнему не знаем, что с графом Адлербергом. А вы, вместо того чтобы, как вы сами выразились, быть поборником истины, пытаетесь водить нас за нос и не рассказали ничего существенного, чтобы помочь.
Не один Андрей удивился произошедшим метаморфозам: Долгорукий притих и немного подался назад, удивленно глядя на мага.
– Вы всех кругом считаете круглыми идиотами, которые не способны понять ваш гений. О, я понимаю! Считаете, что обладаете неким знанием, доступным лишь столь же великим умам, как и ваш. Но уверяю вас, вы недооцениваете весь масштаб собственного самообмана. Большой ошибкой будет считать, что ваш ум велик, а рядом нет никого умнее и хитрее. – Баум еще немного подался вперед. – Когда вы в последний раз видели свой револьвер, Петр Борисович?
Князь побледнел и долго молчал, глядя на Филиппа. Наконец он выдохнул.
– Я оставил его среди своих вещей, когда прибыл в поместье. Его мог взять кто угодно.
Баум встал, шумно отодвинув стул.
– Я пойду проверю, как там Надежда Ивановна.
Андрей проводил коллегу взглядом и устало вздохнул. Он понимал Филиппа, ему тоже казалось, что Долгорукий что-то недоговаривает, но проверить его слова не было никакой возможности. Точнее, он почти наверняка был уверен, что слова про Иванова и оранжерею правда. Но все остальное… И как удобно, что единственный свидетель, кто мог бы подтвердить или опровергнуть слова Долгорукого, тот, кто почти всегда находился подле своего хозяина, мертв.
– Ваше сиятельство. – Князь вздрогнул. – Уверены, что вам больше нечего рассказать?
– Слушайте. – Князь подался вперед, неожиданно понизив голос. – Мне кажется, вы честный человек, Андрей Сергеевич. Вам я могу довериться. Я никого не убивал…
– Ваше сиятельство, я бы больше удивился, если бы вы мне сейчас чистосердечно признались.
– Да погодите вы. – Долгорукий начал раздражаться. – Тратите драгоценное время попусту! Я действительно… м-м-м, кое-что украл. В том числе у Иванова. Илья по моей просьбе пытался вынести портфель… Мы с Ивановым немного повздорили. И вещи я ему вернул. Но дело не в этом! За несколько минут до убийства я видел вашего спутника! И вид у него был… как сейчас. Глаза бешеные. Вы же сами видели, каким он становится!
– Еще скажите, что это я убил. – Андрей откинулся на спинку стула, разглядывая Долгорукого. Может, князь был и прав, да только обсуждать он с подозреваемым ничего не собирался. То, что с Филиппом было что-то не так, у него давно не вызывало сомнений. Однако его сиятельство явно находился в состоянии нервного возбуждения, а теперь и вовсе казался безумным.
– А знаете, что я думаю? – Маг внимательно посмотрел на князя. – Вы приехали к своему другу Владимиру просить денег, потому как в столице вас видеть больше не желали. Думали отправиться в Европу, Париж, возможно? Владимир Александрович вам отказал, за что вы ему и отплатили – обокрали его, кстати, аплодирую вашим глубоким познаниям в алхимии, взяли самые дорогие ингредиенты. Не побрезговали даже залезть в лабораторию к Иванову. Но потом дом заснул.
– Зачем мне было убивать собственного камердинера?! – Долгорукий уже побагровел от гнева.
– Не знаю, – пожал плечами Андрей. – Не договорились о сумме? Или, подождите… Дайте угадаю, Илья начал вас шантажировать?
– Вы просто набитый идиот, – резюмировал Долгорукий.
– Я бы на вашем месте тоже не признался. – Андрей встал. – Если больше ничего не хотите мне рассказать, ваше сиятельство, думаю, мы закончили.
Андрей вернулся в библиотеку. Он поймал себя на мысли, что, пока дело касалось давно минувших дней, злополучного Рождества двадцатилетней давности, он не воспринимал происходящее всерьез. Даже смерть Михаила казалась странной, но скорее напоминавшей сон, выдумку. Но смерть Ильи все изменила.
В библиотеке, однако, его ждал сюрприз в виде знакомой фигуры, склонившейся над раскрытым «Магическим вестником».
– Нашел что-то интересное?
Баум вскинул голову и улыбнулся, неторопливо отстранился от стола.
