– И что же ты теперь будешь делать? – осклабился Филипп.
– У меня есть старый дедовский способ. – Андрей демонстративно закатал рукава.
– Будешь бить связанного? – фыркнул Баум, но заметно напрягся.
– Ты еще будешь читать мне мораль? – Андрей замахнулся, Надя даже возразить не успела, хотя, откровенно говоря, не сильно-то и хотела. Однако Филипп отшатнулся, закричал.
– Стой-стой-стой! Не по лицу! – Он дернулся назад, вжимаясь в спинку диванчика, на котором они оставляли его лежащим. – Черт с вами.
Маг сплюнул, обжег злым взглядом Надю.
– Это Иванов.
Надя и Андрей переглянулись. Маг обратился к Филиппу:
– Продолжай.
– Не знаю, как он дверь вскрыл, я без сознания был. А когда он в портфеле копался, очнулся. Чего, спрашиваю, вы, Клим Анатольевич, тут делаете? А он говорит, забираю свое. И хвать книги. Он думал, что я не знаю, что там письма…
– Письма? – Надя сделала шаг вперед.
– А вы их не видели? – Баум снова расхохотался. – Вы даже глупее, чем я думал. В книгах, которые украл Долгорукий, были тайники. Там и лежали письма Юлии Федоровны.
– Юлии Федоровны? – севшим голосом вновь переспросила Надя, понимая, что напоминает попугая, но не в силах поверить своим ушам.
– Ну да. – Баум пожал плечами, насколько ему позволяли веревки. – Что-то там про гений изобретателя, важную миссию, которую он должен выполнить, и большое будущее. – В голосе Филиппа сквозило презрение. – Недоумок… Это же надо, выполняя задание вашей драгоценной матушки, переубивать полдома! – Филипп фыркнул, сдерживая смех.
– Иванов? Что он сказал? – перебил его Андрей, костеря себя последними словами, что не догадался, не понял. Филипп лишь смерил его еще одним презрительным взглядом.
– Счастливо оставаться. – Связанный маг вскинул подбородок, высокомерно глядя на замерших дознавателей.
– Значит, не скажешь. Может, ты врешь?
– Может быть, – хмыкнул Филипп. – А если нет, то вы упустили настоящего убийцу.
Наступившая тишина была давящей. Наде казалось, что воздуха не хватает, что она вот-вот рухнет. Это никогда не кончится… А они тоже хороши! Решили, что Филипп – убийца, и успокоились! Как все ладно у них сложилось, Михаила убил Долгорукий, а Долгорукого с камердинером – Филипп, ай да сыщики! А Иванов, который все время был у них под боком, в каждый нужный и ненужный момент крутясь под ногами, спокойно улизнул!
– Вы все равно останетесь здесь. До выяснения обстоятельств. – Барышня смерила смеющегося мага холодным взглядом и вышла. Андрей поспешил за ней, не забыв снова запереть комнату.
– Неужели мы правда ошиблись? – Чай стыл в чашках. Дворецкий тихо, без лишних вопросов убрал третью пару. До этого Надя испытывала жуткий голод, но теперь ни пироги, ни пирожные не вызывали в ней и толики аппетита.
– Мы во всем разберемся, – как заклинание повторял Андрей. Он снова и снова прокручивал в голове допрос Долгорукого. Князь был прав, а он ему не поверил. – Иванов убил мальчишку двадцать лет назад, потому что Михаил знал о его планах. Нашел письма? – озвучила общую мысль Надя. – Чтобы не подставляться, Иванов украл револьвер у Долгорукого и всеми силами переводил подозрения на князя.
– А Баум просто оказался в нужном месте в нужное время. – Андрей кивнул, соглашаясь. Еще стоило добавить, что за всем происходящим здесь, если верить Филиппу, стояла Юлия Федоровна, но маг не стал произносить мысль вслух, обходя неудобную тему. Все было ясно и так.
Но забыть про нее не удалось.
Надя едва потянулась, чтобы наконец отпить теплого чая, когда отворились двери. С легким поклоном вошел Остин и пропустил вперед знакомую фигуру. В горле мгновенно встал ком, который не удавалось протолкнуть и чаем. Надя почувствовала, как внутри поднимается знакомое с детства чувство ужаса и трепета одновременно. Однако теперь у нее нашлись силы отодвинуть его в сторону, взглянуть прямо и уверенно, крепче стиснув челюсти.
– Остин, вели поставить еще приборы, – Юлия Федоровна скинула тяжелую шубу в руки дворецкому, туда же последовали шляпка и перчатки. Женщина обвела колючим взглядом присутствующих. – Прошу прощения, кажется, я немного опоздала.
Эпилог
Женщина постучала папиросой о портсигар и зажала ее между губами. Фиолетовое пламя вспыхнуло на пальце, в сумраке комнаты зажегся красный огонек на кончике папиросы. Не считая приглушенного света лампы в другом конце комнаты, это был единственный источник света.
– Этот недоумок… Он совсем сбрендил. Сначала камердинер, потом князь. Следов не оставлял, стоит признать, но теперь во всем этом обвиняют меня! Меня! – Филипп нервно расхаживал по курительной комнате, разминая затекшие конечности от пут.
– Что ты им сказал? – спокойно спросила Юлия, выпуская изо рта сизый дымок.
– Ничего, – Баум встал как вкопанный, испуганно глядя на начальницу. – Клянусь! – Мгновение – и он тут же оказался перед ней на коленях, доверительно заглядывая в глаза. – Юлия Федоровна, клянусь, ни слова! Я ведь выполнил задание! Долгорукий мертв.
– Не твоими руками, – тихо возразила Юлия. Баум сглотнул, чувствуя, как по позвоночнику пробегает дрожь. – Ты оставил после себя бардак, следы, может, зря я тебя повысила?
– Нет-нет-нет, прошу! Я сделаю все что скажете! А эти… – Филипп прервался, выдохнул судорожно. – Я прошу прощения за это.
Красный огонек папиросы на мгновение разогнал тьму, освещая красивое и холодное лицо женщины. Она улыбнулась, но от улыбки этой стало только хуже.
– Конечно, Филипп, конечно, я тебя прощаю. Разве не это заповедовал нам Господь? Прощать. – Она едва заметно повела пальцами в воздухе, а Филиппа резко дернуло назад, заставляя запрокинуть голову так, что он смотрел колдунье прямо в глаза. Баум едва не вскрикнул от резкого движения. – Однако, посуди сам, что за начальником я буду, если не преподам тебе урок?
