Люди текли по улицам, одни доставляли сообщения генералам, каждому из которых был отдан под командование участок обороны, другие подыскивали новое оружие, порох или боеприпасы для своих отрядов.
Браель знал, что никогда не найдёт то, что искал на улицах города, но это не останавливало его поиски.
* * *
Вика не хотела покидать Браеля, но, ощущая болезненную пульсацию в голове, он настаивал. Многие из родни уже отправили свои семьи на юг на железных караванах, которые ходили по рельсам всё реже и реже. Мужчины и мальчишки боеспособного возраста являлись на сборные пункты в ярмарочных городах, ближайших к их фермам. Из-за времени, которое потребовалось Браелю, чтобы уговорить Вику забрать Брона в Маллакс, он стал последним из клана Корфе, кто оставил округу.
Прошёл слух, что следующий железный караван, проходящий через полустанок Кловис — остановку, ближайшую к ферме Браеля, — будет последним. В ясный день, говорили, становились видны столбы дыма, вздымавшиеся в небо на северном горизонте. Браель разъяснил своей прекрасной и упрямой жене, что надеется, что она заберёт их сына в безопасное место, в город, который почитала. Что-то в глазах жены подсказало Браелю, что её вера в догматы Священного Вакса стала не такой крепкой и не такой утешающей, как когда-то.
— Мне нужно, чтобы ты была в безопасности, — говорил он ей позже, в их последнюю ночь вместе, когда они расположились с десятком-двумя других вокруг небольшого скопления лачуг, которое и было полустанком Кловис. — Мне нужно знать, что, что бы не случилось, что бы мне не пришлось сделать, если эти истории окажутся правдой, когда это закончится, я смогу прийти и найти вас, и забрать домой.
Браель, не говоря уж о жене, сам не ожидал от себя такой речи. Многие месяцы с того дня, как посадил их в железную повозку каравана, он размышлял, в самом ли деле она решилась уехать, только услышав это.
Если так, то никто не стал бы спорить: он убил свою жену и сына.
После того, как отряд Браеля прибыл в Маллакс, их допросил майор Примакского полка. По прикидкам Браеля, возрастом он был не старше мальчишки Викора, которого они обрели и потеряли у Греллакса. Если майорами становятся мальчишки, то для обороны Маллакса это не сулит ничего хорошего. После допроса, повозка и лошади, которых они забрали с поля боя за Греллаксом, были реквизированы в общий транспортный фонд, который использовался для перевозки людей и оружия по улицам города. Браеля с его людьми приставили к участку стены, который они должны оборонять, когда придёт время, и резервный пункт, где они будут проводить время, свободное от службы.
Как только его люди устроились, Браель отправился на поиски станции, куда должен был прибыть караван с Викой и Броном. Он помнил ещё с последнего визита её металлическую крышу, позеленевшую от дождя и миазмов расположенных рядом мануфакториумов.
Под куполом крыши с балочными перекрытиями безмолвно стояли железные караваны. Беженцы — в основном, старые и совсем юные — устроили временные жилища на платформах. Он бродил среди них, спрашивал, не работал ли кто на караванах, не мог ли кто сказать, что случилось с последним караваном с севера.
Один старик заявил, что путешествовал на караване, который отправили к месту катастрофы — «крушения», как он это назвал. Идущий на юг караван каким-то образом соскочил с путей и превратился в перекрученную мешанину железа и крови.
— Так много погибших, — гнусавый голос старика приобрёл почти жреческий тон в кафедральном пространстве станции. — Раздавленных, переломанных. Женщин. Детей. Таких молодых.
Браель описал старику Вику и Брона — северная комплекция и светлые волосы Вики должны были выделять её из большинства пассажиров каравана, — но старик больше ничего не смог ему рассказать. Они не могли ничего сделать, только собрать те части, что удалось, от машины и повозок — Маллакс был городом, обречённым собирать обломки, чтобы обслуживать древнюю машинерию. Рельсы быстрой починке не подлежали. Немногих выживших, почти всех с распахнутыми глазами и трясущихся от шока, погрузили на караван вместе с обломками и довезли до Маллакса.
* * *
И вот Браель бродил по городу. Он знал, что Вика и Брон погибли в караване, на который сели по его настоянию. Он знал это с той же уверенностью, с которой знал, когда уйти из Греллакса, знал, что подкрепления вот-вот появятся в штольне, и знал, когда и куда деться, чтобы избегнуть бесчисленных опасностей за тот долгий и тяжёлый год, который привёл их в Маллакс. Он чувствовал это в сердце, как чувствовал зуд в пальцах, которых нет — он потерял их тогда, когда последний раз пытался игнорировать ту мудрость — как старая тётушка Брелла называла это, — что пробивала себе дорогу наружу. Браель знал это, но старик ведь не сказал наверняка, что видел их тела.
И вот он бродил в тщетной надежде заметить лицо, всплеск светлых волос в толпе или услышать голос с северным акцентом или обрывок мальчишечьего смеха, который отдавался эхом у него в голове в те моменты, когда он позволял себе отдохнуть.
* * *
Звук голосов на повышенных тонах коснулся слуха, когда Браель шёл по узким улицам старого города. Иронично, но старый город был самой освещённой частью Маллакса, единственным местом, где работающие на жидком топливе газовые фонари всё ещё работали. Браель шёл по лужам мягкого, жёлтого света, когда услышал голоса, затем треск чего-то ломающегося.
Срезав путь через проулок в сторону шума, он выскочил на улицу, которую с удивлением узнал: оживлённая дорога, что рассекала плотно застроенный старый город. По её сторонам стояло множество открытых спереди лавок, где когда-то продавали фрукты, мясо и вина, предназначенные для даров, жертвоприношений и возлияний в пирамидальном храме, чья огороженная территория главенствовала над площадью, куда выходила дорога. Он уже ходил по этой улице однажды, когда Брон был совсем маленьким.
Браель побежал по дороге и добрался до открытой площади. Здесь было ещё больше палаток, в которых когда-то продавались религиозные символы и артефакты для верующих, которые благословляли их в храме, затем забирали и выставляли в домашних алтарях. Браель уловил слабый запах старой соломы и вспомнил, что одна из палаток была хаосом из клеток с птицами и молодыми поросятами и ягнятами — владелец, с разрешения старейшин храма, выпускал животным кровь и подготавливал их для подношения жрецам за стеной храма.
На дальней стороне площади, на воротных столбах горели огни, освещая разъярённую толпу у ворот. Треск, который слышал Браель, шёл от ворот, на которые давила толпа, одна створка поддалась — не выдержали петли.
Браель побежал через площадь, бессознательно проверив, на поясе ли оружие. Хвост толпы, чьи крики стали громче и злее, как только она достигла своей первоначальной цели — проникнуть на территорию храма, втянулся в ворота, оставив лежать у стены фигуру в рясе.
— Вы не сильно ранены? — спросил Браель жреца Священного Вакса. Капюшон у того был частично оторван в стычке, которая произошла, когда жрец вышел из ворот, чтобы попытаться успокоить толпу. Сначала Браель увидел лишь макушку бритой головы, когда жрец неуверенно поднял руку к лицу. Из носа у него уже начала капать кровь, собираясь в лужицу на каменных плитах.
— Думаю, у меня сломан нос, — ответил жрец слегка дрожащим голосом. Отняв от лица руку, он взглянул на окровавленные пальцы, затем на незнакомца, что возвышался над ним.
— Им нужен Вакс, — произнёс молодой жрец, глядя вверх. Единственный глаз смаргивал остатки слёз, вызванных ударом, сломавшим ему нос. Все члены духовенства были такими, у каждого был всего один глаз, сидевший прямо над переносицей. — Они говорят, что это наша вина.
Браель неожиданно испытал сильное чувство, что уже был здесь раньше и говорил с этим жрецом за стенами храма. Он даже наполовину поверил, что, глянув в сторону, увидит рядом Вику с шестимесячным Броном на руках. Из всех необычным форм, которые принимали тела некоторых маллаксцев, у жрецов Священного Вакса была та, что потрясла Браеля больше всего.
Жрец поднялся на ноги и побежал через двор храма за толпой, которая ударилась в двери санктума, словно сокрушительная волна. По дороге к санктуму толпа излила часть ярости на постаменты, на которых стояли молельные свечи и чаши с благовонной водой, и поразбивала небольшие алтари, стоявшие вдоль стен. Перед ними, вспомнил Браель, Вика преклоняла колени, пока жрец носил Брона к Священному Ваксу за высокие деревянные двери санктума.
Браель пошёл за жрецом. Он сомневался, что жрецы в санктуме настолько глупы, чтобы открывать двери, пока толпа колотит в них кулаками, толкает плечами и орёт об уничтожении святыни внутри. Никто из толпы никогда не видел Вакс — лишь посвящённые жрецы допускались в санктум, — но из выкриков и угроз было ясно, что люди обвиняют Вакс в прибытии зеленокожих.
