Мастер Ли совершенно серьезно говорил, что Янь Ши не только величайший кукольник нашего времени, но, возможно, величайший из всех, кто когда-либо жил. Я упоминаю об этом потому, что немного жалел сам себя. Сегодняшнее представление должно было стать украшением вечера, Янь Ши собирался показать все, на что он способен, но, увы, я его точно не увижу.
Звон цимбалов, зрители приветственно захлопали в ладоши, занавес пополз в сторону, стала видна ярко освещенная сцена. Слева находился дом и ямынь Судьи По, а справа Дом Радости Матушки Сянь, городской бордель. Низкий одобрительный гул приветствовал появление двух первых кукол: Фу-мо и Фу-цзин (комическая пара), которые должны были разогреть зрителей перед появление главных персонажей пьесы. По традиции вначале они высмеивали местных чиновников и намекали на самые громкие текущие скандалы, потом издевались друг над другом и в конце избивали друг друга свиными пузырями. Большинство диалогов я вообще не понял, но судя по взрывам смеха Янь Ши хорошо проделал домашнюю работу. Потом Фу-мо и Фу-цзин начали рассказывать о себе, жалуясь на то, что подозрительные домовладельцы поменяли замки, поставили железные засовы и завели злых сторожевых собак, владельцы игорных домов обирают всех подряд, а последний простак появился в городе больше месяца назад. Все это время я пытался заколдовать великого хранителя.
"Оставайся там, оставайся там", молча заклинал я. "Посмотри представление до конца перед тем, как начнешь искать".
Юй Лань заиграла на струнах па-па, и из моих глаз хлынули слезы, когда я услышал первые строчки самой знаменитой в цивилизованном мире песни, пропетой с таким чистым крестьянским произношением, что от нее пахло грязью и навозом.
Я грязный крестьянин, я весел и горд,
Слизняк городской же — изнеженный жмот.
Не надо мне в Опере слушать звезду,
Милее мне песня лягушки в пруду.
За песней появился певец, и, увидев куклу, я воскликнул от восторга. Это действительно был крестьянин, настолько простой и близкий к земле, что только один шаг отделял его от водяного буйвола. Любая интонация, любая царапина, любая вошь в волосах или грубый жест были невероятно естественны, и в тот момент я мог бы поклясться, что вернулся домой, в мою любимую деревню. Тоска по дому острым ножом резанула меня по сердцу. Крестьянин нес с собой свинью, которую собирался продать на рынке. Фу-мо и Фу-цзин были настолько потрясены даром богов, свалившимся на их головы, что полетели вверх тормашками.
В течении всей очень сложно построенной пьесы "Деревенщина Хун" простак-крестьянин пытается вырвать свинью из лап обеих жуликов, и это давало возможность Янь Ши использовать все свои куклы. Я устроился поудобнее и приготовился смотреть, когда Мастер Ли пихнул меня под ребра. — Пора.
Великий хранитель — что б он пропал! — встал с стула, собрал своих телохранителей и отправился прямо к нам. Мне не оставалось ничего другого, как нагнуться, давая возможность Мастеру Ли прыгнуть ко мне на спину. Потом я обогнул угол парапета и потерял из вида величайшую кукольную пьесу величайшего кукольника в мире. Да, жизнь умеет бывать совершенно несправедливой.
Великий хранитель и его стражники шарили по коридорам, комнатам и шкафам, а мы глядели на них с балконов. В проклятом замке было больше комнат, чем в муравейнике, и все происходило очень медленно, но мы должны были быть уверенны, что нас никто не потревожит, когда мы окажемся рядом с клеткой.
Время от времени, пересекая очередной балкон, я видел фургон — с моей точки зрения ничего более обидного и представить себе нельзя. Обрывки действия — вот что я видел, например как Фу-мо и Фу-цзин покупают великолепную свинью за бесценный алмаз с замерзшего севера (Деревенщина Хун пришел с юга и никогда не видел лед), потом нам пришлось перейти на следующий этаж, и когда я следующий раз взглянул на сцену, то увидел как по дороге домой простак-деревенщина решил взглянуть на свой алмаз и полюбоваться им.
— Аааааа! Сын шлюхи написал в мой карман и убежал!
Потом я опять пополз по стене и пропустил момент, когда жулики радостно встречают вернувшегося крестьянина, поят его вином со снотворным, а потом крадут его одежду, и увидел уже тот момент, когда Деревенщина Хун лезет в окно спальни жены Судьи По.
— Помогите! На меня напал голый демон!
В это мгновение сам Судья По наслаждается видом луны через соседнее окно, совершенно нео-конфуцианским способом.
— Замолчи, женщина! Высший человек не должен слышать твоих недостойных криков или глядеть на твои распутные фантазии.
Потом мы поднялись на несколько этажей, обогнули башню и я опять взглянул на сцену.
— На меня напал очень симпатичный голый демон!
— Женщина, мне нужна тишина! Уши высшего закрыты для неприятных звуков, так же как в его почки и печень не могут проникнуть лень, нерадивость, обман и фальшь.
Великий хранитель исчез, я влез в окно, на цыпочках пробежал через вестибюль и только тогда нашел его. Тут же пришлось бежать обратно и нырять в другое окно, чтобы меня не увидели его люди.
— На меня напал очень симпатичный голый демон, который собирается прыгать на мне, как лошадь!
— О боги, когда же ты замолчишь, женщина! Высший человек может слышать только правильные песни, в сопровождении лютни и цитры, а величие его добродетели устанавливает порядок смены четырех времен года и мировую гармонию.
И именно тогда произошло одно из тех событий, из-за которых человек вешает камень себе на шею и прыгает в колодец. Великий хранитель опять исчез и я опять полез в окно на его поиски. Оказалось, что он привел своих людей в зал для приемов, и Мастер Ли счастливо заурчал, когда увидел как хранитель открыл дверь за троноподобным стулом и повел своих людей вверх по лестнице. Теперь нам оставалось только забраться на балкон его кабинета и подождать, когда он пройдет через дверь, ведущую в главную башню. Потом он будет искать в других местах, сюда не вернется и у Мастера Ли будет время спокойно открыть дверь сейфа. А если почему-то клетки не будет в сейфе, значит она точно в комнате для приемов, находящейся в башне. Через боковое окно я выбрался на маленький парапет, разделенный пополам большой водопроводной трубой, легко обогнул трубу, добрался до другого окна, и только собрался прыгнуть внутрь, в темноту за трубой, как из окна высунулся солдат. Опершись локтем на подоконник, он не глядел в мою сторону, но я даже не мог пошевелиться.
— Ко всем чертям такую службу, — проворчал он.
— Чего жалуешься? Разве у нас бывает другая, провались она в ад, — прорычал другой голос, и еще одна солдатская голова появилась рядом с первой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
