Дальше я поблагодарила учительницу английского и всех своих одноклассников.
— Канада — прекрасная страна, — сказала я в заключение. — Рада, что она не только не обманула, но и превзошла мои ожидания.
ГЛАВА 20
В сентябре настала пора идти в среднюю школу. На этот раз я была не одна: в первый день меня сопровождали Кадиату, Ума и Мариама, сестра Уму, только что приехавшая из Сьерра-Леоне. Оказалось, что три из четырех уроков у нас с Кей-Кей общие: английский, естествознание, математика.
Среднюю школу я полюбила сразу, едва переступив ее порог. Длинные коридоры были заставлены шкафчиками, возле которых суетились ученики разных национальностей в нарядных джинсах, с модными сумками, сотовыми, вокменами. Я сразу почувствовала себя как рыба в воде. В девятом классе мы с Кей-Кей оказались самыми старшими, хотя об этом никто не догадался бы: мы обе были маленького роста. Многие ученики говорили по-английски не лучше меня — с сильным иностранным акцентом.
Из-за моих ограниченных возможностей школа приставила ко мне куратора. Эта женщина сидела рядом со мной на каждом уроке, делала записи, устраивала мне индивидуальные занятия — помогала решать уравнения, разъясняла значение английских слов и задания по биологии. Математика и биология нравились мне больше всего. У меня прирожденная способность считать в уме, отточенная, как я однажды вечером призналась Кади, за два года попрошайничества во Фритауне. Если Абибату просила четыре перца на ужин, я знала, что должна собрать на них как минимум пятьсот леоне. Что касается биологии, то вид крови мне не нравится, но после сьерра-леонских больниц я могла спокойно расчленить лягушку и разглядывать изображения человеческих внутренностей.
Куратор терпеливо учила меня выводить письменные буквы, зажав культями ручку или карандаш. Как и с печатным шрифтом, моим первым достижением стало написание собственного имени: Мариату Камара.
Учителя давали мне дополнительное время на выполнение тестовых и экзаменационных заданий, а все-таки первый семестр я, похоже, завалила. Другие ученики получили табели с отметками и письменными комментариями, а мне просто сказали, что я молодец.
Зато в июне я получила настоящий табель, хоть и с тройками по всем предметам.
— Это компьютер, — объявила инструктор учебного центра, немолодая, коротко стриженная брюнетка в очках. Мы сидели за ее столом, заваленным бумагами и компьютерными запчастями. Часть хлама она убрала, чтобы освободить место для черного ноутбука — моего ноутбука, купленного организацией «Уор ампс оф Канада»[6].
Стояла зима 2004 года. Я по-прежнему жила у Кади и Абу, но меня и четырех других девушек переселили в комнату Аминату, чтобы освободить цокольный этаж для ее молодой семьи. Мы с племянницами иногда ссорились из-за того, кто утром займет ванную, но легко делились друг с другом одеждой, обувью и сумочками.
Я знала, что такое компьютер: в гостиной у нас стоял старенький аппарат, на котором племянницы делали домашнее задание. Некоторые ученики приносили в школу ноутбуки. Учителя запрещали пользоваться ими на уроках, зато на переменах парни и девушки «зарывались» в них, устроившись у своих шкафчиков или в библиотеке. Я наблюдала, как пальцы однокашников порхают по крохотным клавишам, и понимала, что сама так не смогу без рук.
— Этот ноутбук создан для людей с ограниченными физическими возможностями, — продолжала инструктор. Мышкой в виде футбольного мяча я могла с легкостью управлять культями.
Вот на экране появились иконки для текстового редактора и Интернета. Двигая мячик, как показала инструктор, я кликнула стрелочкой синюю букву «W». На экране появилась чистая страница.
Попадать по клавишам сначала получалось плохо. Несмотря на большую клавиатуру, нажимать на одну кнопку за раз было трудновато. Час спустя, когда инструктор объявила, что наше время вышло, на экране у меня красовались цифры и буквы невпопад.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Вечером, когда племянницы спустились на цокольный этаж смотреть кино, я уселась на своем матрасе и стала тренироваться на новом ноутбуке. Понадобилось немало усилий, но в итоге у меня получились целые предложения: «Меня зовут Мариату Камара. Я живу в Канаде, в городе Торонто. Мне здесь очень нравится».
Как только я освоила ноутбук, инструктор научила меня выходить в Интернет. В Сети оказалось очень много интересного: сайты о войне у нас на родине; чаты, в которых я могла общаться со сьерралеонца-ми, живущими по всему миру. Я начала рассылать электронные письма — сперва племянницам, потом друзьям из школы.
Однажды Кади дала мне адрес Билла и Шелли.
Я давно с ними не общалась, — сказала она. — Но почему бы тебе не попробовать?
«Привет, Билл и Шелли! — написала я. — Может, вы меня помните? Я Мариату Камара, вы помогли мне приехать в Канаду».
Ответа не было почти целый месяц. Потом он наконец пришел и очень меня расстроил: Билл и Шелли написали, что их сын Ричард погиб в аварии.
Потом они рассказали о том, как узнали обо мне. Солнечным воскресным днем вся семья каталась на машине за городом. Шелли вслух читала газетную статью о войне в Сьерра-Леоне. Та статья посвящалась мне. И тогда Ричард попросил отца помочь мне и, если получится, привезти меня в Канаду.
Еще они написали, что Камфорт не хотела оставлять меня в Канаде. Они с ней ругались из-за этого со дня нашего приезда. Камфорт сама мечтала поселиться в Торонто и грозилась увезти меня обратно в Сьерра-Леоне, если не выйдет так, как угодно ей. По словам Билла и Шелли, именно поэтому я оказалась у Кади и Абу. Все они хотели, чтобы я жила в Канаде и получила шанс, которого во Фритауне у меня не было бы.
Дочитав письмо, я закрыла ноутбук и стала думать о милом Ричарде, который гулял со мной по холмам, показывая бурундуков, белок и даже оленя с пушистым белым хвостиком. Благодаря этому юноше я оказалась в Канаде, и вот теперь он погиб. Билл и Шелли писали, что Ричард улыбается мне с небес. Может, он теперь был вместе с Абдулом и Сантиджи и все они улыбались мне. Я надеялась, что так.
Потом я подумала о Камфорт. Если написанное Биллом и Шелли верно, значит, она меня обманы-вала.
«Какой бы ни была правда, — думала я, засыпая той ночью, — я здесь, в Канаде, получаю образование. Выходит, и Билл с Шелли и Ричардом, и даже Камфорт сделали мне добро».
ГЛАВА 21
В конце весны 2005 года я сидела в библиотеке профессионального училища имени Дж. Л. Робертса. Большой круглый стол скрывал мои дрожащие колени: я боялась взглянуть в глаза журналистам, собравшимся взять у меня интервью.
Через пару минут в актовом зале училища, находившемся чуть дальше по коридору, на сцену должна была выйти известная канадская рок-группа Sum 41 и другие музыканты в рамках благотворительного концерта, выручка от которого шла в помощь… мне. Концерт совместно организовали ученики моей школы и студенты училища Робертса.
Рядом со мной, как всегда, была Кади.
— Мне страшно, — шепнула я ей, когда подошел первый журналист.
— Не бойся! — тоже шепотом ответила Кади. — Ты уже тысячу раз общалась с журналистами. Теперь ты настоящий профессионал!
Действительно, я часто говорила с журналистами, но на этот раз волновалась куда сильнее, чем раньше, и неспроста. Мне впервые предстояло отвечать на вопросы по-английски, да еще и самостоятельно, без переводчика, берущего на себя сложные моменты. Я мысленно перебрала возможные ответы на предполагаемые вопросы и поняла, что ни один меня не устраивает.
Периодически однокашники говорили, что читали обо мне в газете. Мне самой ни одной такой статьи не попадалось, поэтому я просто кивала и благодарила за интерес ко мне.
Потом кто-то предложил нашей учительнице по страноведению обсудить публикации на уроке. Учительница сначала обсудила это со мной, и я не стала возражать.
Когда она прочла вслух первую статью, мне захотелось провалиться сквозь землю.
