Им подали белое вино и разлили его по бокалам. Потом на столе появился салат из индейки с инжиром, приправленный мятой и базиликом. Основное блюдо оказалось из нежнейшей норвежской семги с анчоусами и каперсами. Все было очень вкусно, но Хелен ела без удовольствия, просто не хотелось огорчать старающегося угодить ей Винсента.
Потом она согласилась протанцевать с ним вполне пристойный медленный вальс. Они кружились по залу, а в ушах Хелен стоял дробный ритм сальсы, которую они не раз танцевали с Майклом на Ямайке, и она постоянно сбивалась с ритма, удивляя своего кавалера.
Усадив ее обратно за столик, Винсент посмотрел в ее глаза каким-то особым, тягучим взглядом и поднес к губам ее вялую ладонь.
— Я понимаю, что сейчас не время для объяснений, моя дорогая. Но я подожду. Терпения мне не занимать. Я жду уже три года. Вполне могу подождать еще немного. — Интимно поцеловав ее ладонь, он грустно улыбнулся.
Хелен так же грустно улыбнулась ему в ответ. Как же странно устроены люди! Почему она не может любить Винсента, этого доброго и достойного человека? Почему она так глупо влюбилась в Майкла, который вовсе не достоин ее любви и привязанности?
С горечью вздохнув, она чуть повернула голову вправо и замерла, не веря своим глазам. За столиком через ряд, будто вызванный ее настойчивыми о нем мыслями, сидел потемневший от ревности Флеминг.
7
Миссис Хейл пламенела от удовольствия. Майкл никогда не видел, чтобы человек настолько был доволен собой.
— Ах как правильно я сделала, отпустив с вами Реджину! Не скрываю, у меня были определенные сомнения, но я верила в вашу порядочность и чистоту намерений! — Она молола такую чушь, что у Майкла, как говорится, уши вяли.
Сидевшая рядом Реджина молча краснела и поглядывала на него страдальческим взглядом, безмолвно прося прощения. Эта нелепая восторженность была еще противнее, чем всегдашняя навязчивость миссис Флеминг. Майкл безмолвно поклялся себе — никогда он не станет родственником этой недалекой самовлюбленной особы. Поглядывая на Реджину, он понимал, что та чувствует то же самое, но ей-то куда хуже — от матери деться некуда.
Миссис Хейл, прочитавшая о помолвке дочери в газетах, была вне себя от счастья. Впрочем, ее эйфорию вполне разделяла и миссис Флеминг, позвонившая Майклу днем в понедельник.
— Как я рада, дорогой, что все так здорово устроилось! Уверена, что ты будешь очень, очень счастлив!
Майкл мог бы ей сказать, что счастлив он может быть только с другой женщиной, но вместо этого тонко намекнул на истинное положение дел:
— Мама, в истории с Мэриэнн ты говорила то же самое!
Но миссис Флеминг не расслышала звучавшего в голосе сына предупреждения.
— Ну что ты, дорогой! Реджина на Мэриэнн вовсе не похожа! Она милая воспитанная девушка, очень порядочная! Просто прелесть!
Майкл прекратил неумеренные восторги матери.
— Мама, Реджина еще не дала мне своего согласия!
— Но в газетах написано, что вы помолвлены!
— С каких это пор, мама, ты стала верить тому, что пишут в газетах?
Миссис Флеминг наконец-то расслышала в недовольном голосе сына болезненные нотки и сбавила пафос.
— Что случилось, Майкл? Ты чем-то озабочен?
Рассказать матери о том, что произошло, было немыслимо, и он сумрачно произнес:
— Ничего особенного, мама. Ничего, с чем я не смог бы справиться.
Но миссис Флеминг не унималась.
— Может быть, у тебя проблемы с бизнесом?
— Напротив. С бизнесом все в порядке. Можно даже сказать, неплохо.
Это было чистой правдой, потому что после нескольких слов мистера Рэдли в его поддержку, сказанных кому надо, дела стали стремительно поправляться.
Мать порывалась выведать у него всю подноготную, но Майкл попрощался и, сославшись на занятость, закончил разговор.
И вот теперь, слушая бесконечные и неуемные восторги миссис Хейл, он думал, что все познается в сравнении и его мать гораздо терпимее в общении, чем эта предполагаемая теща.
Наконец он решил немного охладить ее пыл.
— Уважаемая миссис Хейл… — его голос был подобен яблочному уксусу, ужасно кислый, но с малой толикой меда, — Мисс Хейл еще не дала мне своего согласия.
Реджина с упреком посмотрела на него из-под темных ресниц. Она вовсе не хотела принимать огонь на себя.
Но миссис Хейл такую ерунду существенным препятствием для брака не считала.
— Да просто Реджина постеснялась ответить вам согласием! Она же такая застенчивая, моя крошка! — Она решительно взмахнула рукой, отметая все помехи на пути так желаемой ею свадьбы. — Конечно, она всей душою «за»! Она вне себя от счастья!
Майкл повернулся в сторону Реджины и констатировал, что по вытянутому лицу этой якобы счастливой невесты не скажешь, будто она пылает желанием стать его женой.
Но прерывать миссис Хейл не стал. Пусть выговорится. Возможно, после этого словоизвержения в ее голове хоть что-нибудь прояснится и с ней можно будет поговорить более конкретно. Только вот о чем? Нечего и думать о том, чтобы взять назад свое дурацкое предложение. Вот если бы оно не попало в газеты…
Наговорившаяся миссис Хейл от восторгов перешла к делу и деловито спросила, уже все для себя решив:
— На какое число назначим свадьбу? Я думаю…
Но тут, к удивлению ее и Майкла, Реджина болезненно приложила руку к виску и прервала мать:
— Извините меня, но я пойду к себе. Что-то голова разболелась. — И не слушая протестов матери, ушла.
Майкл немедленно воспользовался благоприятной ситуацией.
— Что ж, я тоже пойду. — На требование миссис Хейл обсудить предполагаемую свадьбу решительно отказался: — Без невесты главное событие в ее жизни обсуждать неэтично! — И сбежал, мысленно крестясь от облегчения.
На следующий день прочитал в газетах о кончине графа Линдхерста, героя войны, землевладельца. Вспомнив высокого седого старика, так гордо выводившего в свет свою младшую внучку, он опечалился. Но больше всего Майклу было жаль Хелен. Он знал, как она любила деда. Ему захотелось немедля отправиться к ней, помочь, утешить, но он прекрасно понимал, что она и на порог его не пустит. Он же чужой жених! Майкл сердито чертыхнулся. Он для нее теперь как прокаженный. И, пока он числится этим самым чужим женихом, для него к ней хода нет.
А миссис Хейл раздражала его все больше и больше. Несмотря на то что и жених, и невеста решительно отказались назначить день свадьбы, закупки в самых роскошных лондонских магазинах стали еще интенсивнее. Еще бы: если раньше прикупались вещички для выхода в свет, то сейчас — достойное приданое. Хорошо еще, что Майкл находился в Лондоне по делам и имел уважительный повод не сопровождать их по магазинам. Но вечерами он по требованию миссис Хейл в обязательном порядке показывался с невестой в обществе — то в театрах, то в ресторанах.
