— Чем? — не понял Игорь.
— Ну, поисками твоей семьи. Я подключу своих ребят, пройдемся по старым связям. Чеченцы в доме или нет?
— Не знаю, — нехотя ответил лейтенант, сунул в рот сигарету и, прикурив, щелкнул переключателем рации.
— Седьмой, седьмой, это первый.
— Да, Игорь, слушаю, — тут же отозвался из динамика молодой голос.
— Валя, у тебя кто-нибудь стоит на площади перед домом Мурая?
— Да, Анисимов и Клюев.
— Запроси их, выезжал ли кто из дома за это время или нет?
— Хорошо.
Рация замолкла. Молчали и мужчины. Лейтенант курил, а Стриж напряженно думал, что же такое предпринять, чтобы выручить семью Семыкина.
— Первый, я седьмой, — наконец прорезался из динамика долгожданный голос. — Они говорят, что никто из дома не выезжал. И никто не въезжал.
— Спасибо, Валя! — поблагодарил Семыкин невидимого собеседника и попросил еще: — Слушай, пусть оттуда никуда не исчезают, ведут за домом наблюдение. Если там на обед, то по очереди. И обо всех, кто въедет или выедет, немедленно докладывайте мне, понял?
— Хорошо, Игорь. Что-нибудь случилось?
— Потом объясню. — Семыкин отключил передатчик.
— Валя Демченко, друг мой. Так же, как я, и. о. начальника ГАИ, — пояснил лейтенант Стрижу. — Ему я доверяю.
— Так на чем же они жену твою увезли? — спросил напряженно прокручивающий всю ситуацию в голове
Стриж. — Все машины у них во дворе.
— Сейчас узнаем, — бросил лейтенант и, выпрыгнув из машины, быстро вошел в подъезд. Вскоре он вернулся.
— Продовольственный фургон, ЗИЛ-130. Номер 36–48. Инвалид здесь живет, без обеих ног. Целый день торчит у окна, все видит, все слышит, — пояснил он в ответ на удивленный взгляд Стрижа.
— Они ее что, посадили в кузов?
— Нет, в кабину. Петрович говорит, что их было двое, черные. Один нес ребенка, — голос у него дрогнул, он снова вытащил из кармана пачку сигарет.
— Понятно, — кивнул головой Анатолий.
Семыкин опять взялся было за рацию, но потом раздумал.
— Ладно, это надо с глазу на глаз, — пробормотал он. Потом все-таки на что-то решился.
— Седьмой, седьмой, ты сейчас где?
— Я на Пролетарской, возле «Хлебного».
— Стой там, я к тебе подъеду.
— А меня подбрось к дому Сорокиных, — попросил Анатолий.
Они подъехали к дому, и, уже открыв дверцу, Стриж спросил лейтенанта:
— Ну, так что, ты разрешаешь нам заняться этим делом?
Семыкин только вздохнул.
— Попробуйте. Только об одном прошу — не лезьте на рожон, а то они…
Он замолчал. Стриж понял, что Игорь хотел сказать: "Убьют мою семью", но не смог выговорить этих страшных слов.
— Хорошо, постараюсь, — пообещал он.
15
Около ворот Анатолий застал всех троих друзей, озябших, озабоченных. Сергей был на своем самодельном «мустанге» — собранном прошлой весной из разномастных запчастей мотоцикле. Коротко, сдержанно поздоровались.
— Все знаете? — спросил Стриж. Те закивали головами.
— Ну, а теперь слушайте дальше. — И он рассказал им про продажного прокурора и «гостеприимного» старшего Джиоева, про усмешку Алибека и тот странный его жест рукой, про беду лейтенанта.
— Оружие у нас есть? — спросил он в конце без всякого перехода. Друзья переглянулись.
— Есть, — сдержанно ответил Илья.
— Три автомата, два пистолета, — уточнил Андрей.
— Негусто. Ладно, где они?
— У меня на даче.
— У тебя есть дача? — удивился Стриж.
— Да от тетки в наследство досталась. Так, шесть соток, домик, яблони.
— Ну, что ж. Съездите?
— Может, все смотаемся? — предложил Илья. — Я возьму у отца «ижак».
— Тем лучше.
Дача была в отдаленном пустынном месте. Изрядно побуксовав в весенней грязи, они все-таки пробились к нужной им ветхой избушке. Пока взламывали засыпную стенку, подняли тучу удивительно едкой пыли и долго чихали вместе и вразнобой до слез и смеха. Достав завернутое в тряпье оружие и вытащив на середину домика шаткий самодельный столик, деловито занялись его чисткой. Глядя на сосредоточенные лица товарищей,
Стриж вспомнил, как всего год назад, нет, даже меньше, тот же Илья, как мальчишка, радовался каждому прикосновению к этим холодным губительным «игрушкам». "Взрослеют пацаны, пообвыкли".
— Что не так, мастер? — обратился он к снайперу.
Андрей держал пистолет по-особенному, плавно поднимал вверх, не целился, а словно взвешивал его, искал центр тяжести.
— Два месяца не держал в руках. Подвести боюсь. Без тренировки трудновато.
— Ну иди, постреляй. Место глухое, да и с глушителем.
— Патронов мало. Всего десяток остался.
— Ладно, не жалей.
Андрей кивнул, вышел на крыльцо, оглянувшись, снова стал нянькать свою черную «игрушку». Потом спустился вниз, отошел подальше. Глядя на него из окна, Стриж подумал: "Дергается что-то наш стрелок".
Неожиданно он понял, что произнес эти слова вслух, порой с ним подобное случалось. Ребята переглянулись.
— Свадьба у него скоро, — пояснил Илья.
— А, понятно.
Тут с улицы донесся негромкий хлопок, за ним другой. Выглянув, они успели заметить падающий черный комок.
— Ворона! — крикнул Андрей, увидев в дверях любопытные лица друзей.
— А второй выстрел?
Стрелок молча показал в другую сторону, влево от домика. Медленно кружась в воздухе, там опускались на землю два легких черных пера.
— Ну вот, а ты боялся! — подбодрил друга Илья.
Они закончили чистку оружия. Нагрузившись автоматами, Илья и Сергей вышли из домика, а Стриж на пороге остановил снайпера.
— Андрей, может, ты не будешь в наших делах участвовать? Я тебя пойму, все-таки тебе это сейчас ни к чему.
Тот только улыбнулся, покачал головой.
— Нет. Я потом себе не прощу, если с вами что-то случится.
И отведя руку Стрижа, пошел к мотоциклам. Анатолий вздохнул, сунул свой «макаров» в боковой карман и, натянув шапочку, двинулся следом.
16
Недалеко от центрального универсама их остановил красный свет светофора. Рассеянный взгляд Стрижа внезапно наткнулся на что-то знакомое. Бригада грузчиков загружала в фургон бидоны из-под молока.
— Слушай, — Стриж толкнул в бок сидевшего за рулем Илью. — Этот грузчик, вот тот, здоровый…
— Узнал? Твой друг Голома. Из рядов славной милиции выгнали, но в тюрьму не посадили. Теперь вот мастер погрузочно-разгрузочных работ. Здоровый, между прочим, бык.
Они уже тронулись, когда Стрижа осенила одна интересная мысль.
— Слушай, а он ведь у чеченцев работает?
— У них.
— Поворачивай.
Машина с молоком от магазина уже отъезжала, трое в синих, потертых халатах заходили в дверь служебного входа. Стриж догнал и похлопал по плечу самого высокого из них. Голома обернулся, вздрогнул, и в глазах его Анатолий увидел, нет, не страх, скорее какую-то беспомощность. Слишком уж плохо для него кончались все предыдущие встречи. Он вообще сильно сдал, поседели виски, появились мешки под глазами, начал сутулиться.
— Привет, лейтенант. — Стриж протянул ему ладонь. Рукопожатие было совсем не таким, какое можно было ожидать от столь мощного мужика, вялое, безразличное. — Поговорить надо, отойдем?
Голома кивнул головой и крикнул вглубь коридора:
— Ващь, я шейчас подойду, подошди минуточку.
Стриж подавил улыбку, очень уж она была не к месту — все-таки своей редкой дикцией Голома был обязан именно ему. Именно он при двух их последних встречах крушил челюсти бывшего милиционера…
Зайдя за угол, уселись в дворовом скверике на свободной скамейке.
— Ну, как живешь? — спросил Стриж.
— Да ничего, — в голосе Голомы чувствовалась напряженность, он старался не смотреть в глаза собеседнику. —
Работаю вот.
— Тяжело?
— Шначала да, шейчас пьивык. Сила ешть.
Раздался свист. Из-за угла один из грузчиков с пропитой физиономией отчаянно жестикулировал на всем понятном международном языке.
— Да погоди ты! — отмахнулся от него экс-лейтенант.
— Попиваешь, что ли? — спросил Толян.
— Да так, немного. Шейчас вон, цербер наш, заведующая уехала на молокозавод с браком рашбиратьша, вот и приглашают.
— Ну, ладно, я тебя надолго не задержу. Скажи, ты, как бывший милиционер, за хозяевами своими ничего такого особенного не замечал?
— Чего такого? — переспросил Голома, и Стриж начал сомневаться в успехе своего замысла.
— Ну, как это говорят, криминала. Наркотики там, еще чего?
— А, это… Да нет.
— Как они, вообще? Платят хорошо?
Голома кивнул головой.
— Высокомерные, наверное? — продолжал выпытывать Стриж.
— А, это да! Ошобенно младший. Пуштой ящик побрезгует поднять. Мы над ними, знаешь, чего удивляемша? Машины к ним приходят, не к нам на шклад и не в магазин, а прямо к ним домой. Так вот, они шами их разгружают, нам не доверяют. То, понимаешь, пуштой ящик не поднимет, а то целые рефришераторы шами загрушают.
