нехорошее предчувствие. Смотря с отчаянием на телефон, который он прислал за несколько часов до этого, начинаю отступать, зная, что без информации я – легкая мишень. Но телефон в руке не звонит, а вибрирует. Нажимаю кнопку, и на экране появляется сообщение.
Когда я, вооруженный необходимой информацией, смотрю на ворота, меня переполняет облегчение. Подхожу ко входу и смотрю в камеру, угол зрения которой направлен на верхнюю часть ворот, поднимаю руки. Первое присланное сообщение, возможно, только что спасло мне жизнь… или покончило с ней. Время покажет, а у меня его не так уж и много, потому что через несколько секунд за воротами показываются красные от злости мужчины, которые грозили мне физической расправой. Они приближаются ко мне, и их голоса разносятся по всей округе.
– C’est quoi ce bordel?![58]
– Tu viens de signer ton arrêt de mort, imbécile![59]
Как только меня уводят за ворота, понимаю, что внешность обманчива. Перед моими глазами еще одна огороженная территория, на которой стоят одноэтажные кирпичные здания, когда-то явно процветавшие. Эта задумка кажется мне разумной, напоминающей игры уличных торговцев, когда переставляют стаканчики и пытаются отыскать красный мячик. Подобная тактика даст достаточно времени, чтобы сбежать, но я вижу ее изъяны. Мысленно прикидываю разные варианты событий, пока меня ведут к одному из трех зданий, стоящих в сорока шести метрах от ворот, и на сей раз поднимаюсь по лестнице, а не оказываюсь на коленях в кабинете, куда меня впихнули.
За дубовым столом сидит тот безукоризненно одетый мужчина. Он внимательно меня изучает, как и я его. Он явно измотан после долгой ночи, а я изо всех сил стараюсь не злорадствовать при виде легкого удивления, промелькнувшего в его глазах. До него начинает доходить, что прошлой ночью я специально сделал так, чтобы меня поймали. Почти целый год я пытался привлечь внимание этого человека, и это было легко в сравнении с выведыванием информации о том, кто он такой, потому как до недавнего времени я не мог узнать ничего, кроме того, что он известен своей неизвестностью, но репутация у него такая, что никто не осмеливается его разыскать. Подобные навыки мне пригодятся, чтобы воплотить намерения в жизнь и стать достойным противником. О нем и его организации ходят лишь слухи да толки, но никто на самом деле не знает, кто ее возглавляет, а если увидят его лицо, то это будет последнее зрелище в их жизни.
Прижатый к моему виску пистолет явно об этом свидетельствует.
Мать, приветствуй меня. Отец, храни меня.
С минуту он оценивающе разглядывает меня, после чего зажигает сигарету и, глубоко затянувшись, выдыхает дым мне в лицо.
– Ладно, Иезекиль. Ты нашел меня. Как?
– Первый промах: они усадили меня по ходу движения. После я перестал обращать на них внимание и считал повороты, светофоры, временные промежутки между ними, и скорость.
– Как и ты, я не совершаю одну и ту же ошибку дважды. – Он гневно смотрит на стоящих рядом со мной мужчин, и я понимаю, что, возможно, дорого им обошелся. Мужчина расправляет плечи, но я вижу в его глазах обиду и толику неприязни, которую заработал своей выходкой. – Самолюбие может быть опасным. Возможно, это мне стоило спросить, кто ты такой.
Он кивает, и его люди поднимают меня на ноги, а потом выходят, закрыв за собой дверь.
Оставшись наедине, мы несколько секунд смотрим друг на друга, и я понимаю, что время у меня ограничено.
– Меня побудила разыскать тебя твоя репутация. Я не торгую людьми, наркотиками и оружием и никогда не стану. Кто я? В данную минуту сирота и вор без гроша в кармане, а мои амбиции не схожи с твоими. И все же, думаю, мы можем друг другу пригодиться, Антуан.
* * *
Нажав на газ, мчу по безлюдным улицам к дому Сесилии, анализируя каждое событие того дня и решения, которые принимал годы спустя. Той ночью я испортил будущее всем нам? Это был мой первый ход, и он дал прочувствовать истинный вкус новой игры.
Стало ли это началом конца?
Тогда я пребывал в таком отчаянии, что нашел себе очень опасных союзников, но не осознавал истинной опасности. Побочного эффекта.
Те, кто в прошлом мне доверял, кто разделял мои взгляды, по прошествии времени перестали быть мне преданными, и в этом нет ничего странного. Сейчас я не могу винить их за пошатнувшуюся верность или Сесилию за ее недоверие. Могу лишь попытаться поверить женщине, которая вернулась ко мне, которая когда-то сама в меня верила. Женщине, которая еще не так давно спорила со мной, бросала вызов, чтобы я стал тем мужчиной, которым оказался теперь. Но тот мужчина был коварным, пагубно влиял на людей, которых любил, и подвергал их опасности. А когда потерял их, разрешил себе выйти из-под контроля. Теперь, когда я снова выбит из колени перспективами иной жизни, мне приходится противостоять своим демонам.
Переключаю передачу на низкую, стрелка на спидометре «Камаро» переваливает за сотку, и пытаюсь убежать от боли, бремени ошибок. Перед глазами стоят озаренные огнем лица Шона, Дома и Тайлера, когда той ночью рассказал им про Романа, правду о том, что случилось с родителями, и планах его покарать. По мере того как их доверчивые лица становятся все более отчетливыми, понимаю, что, даже превысив скорость, не смогу стереть это воспоминание.
Глава 13
Сесилия
После очередной рабочей смены подъезжаю к дому и вижу, как на дорожке Тобиас моет «Камаро» Дома. Зачарованно смотрю на его голый торс, подтянутое и фактурное тело. Тобиас сидит на корточках у машины и смывает с нее грязь, а услышав меня, поднимает голову и улыбается. Судя по виду, он выжал из тачки по максимуму. Но все мысли о его увеселительной поездке улетучиваются из головы, как только он выпрямляется в полный рост под полуденным солнцем. Его кожа блестит и манит, потертые темно-синие джинсы низко сидят на бедрах, демонстрируя ярко выраженные косые мышцы живота. Выхожу из машины и приближаюсь к нему, полностью сосредоточенному на работе.
– Привет, – здоровается Тобиас сиплым голосом, словно почти весь день кричал во всю глотку.
– И тебе привет, – смотря на машину, отвечаю я. – Вижу, ты отправлялся покататься.
– Да, давненько не выпускал пар.
Что-то случилось. Это заметно по морщинкам вокруг его глаз, поникшим плечам.
– Все хорошо?
– Да. – Тобиас бросает губку в ведро и целует меня в висок. Подняв шланг, выключает струю и, задумавшись, качает головой. – Нет, на самом
