Непросвещенные были наконец просвещены: и про театральную труппу, и про «святую Эвелину», и про «гордого орла» с подрезанными крыльями…
Все оказалось на удивление просто. Можно было догадаться с самого начала.
— Ба! Как же я не догадался с самого начала! — удивлялся Бартоломеус. — Как же сразу всего не понял! Дубовая голова — одно слово. Ведь золотой орел на черном поле — геральдический знак графа Эдельмута!
И вправду, если подумать: в кого мог превратить злодей-насмешник своего сиятельного врага, как не в символ его же аристократического положения — красующегося на графском знамени гордого орла?
— Все сложное на самом деле просто, — подвел итог Бартоломеус, во второй раз затаптывая костер, — если только взглянуть с другого боку.
Итак, стало известно, что злодей граф Шлавино превратил достойного графа Эдельмута в некоего орла, в настоящее время «томящегося в темнице».
И тут все стали сыпать догадками, домыслами и соображениями.
Что есть для птицы — темница?
Клетка.
А где граф мог хранить клетку с орлом?
— В замке Наводе ее нет, — отрезал Вилли Швайн.
— В замке Нахолме — тоже, — молвил Бартоломеус.
Где же в таком случае граф мог хранить орла? — спросили все друг друга, лес и небо над головой.
Спроси своего ангела,
— поется в старинной песенке, —
Спроси своего ангела,Он знает все.
(Пардон за не в рифму, но перевод есть перевод).
Он знает все.И даст тебе ответ на любой вопрос.Только ответ слушай внимательно:Закрыв глаза и замерев.Иначе не услышишь.
К счастью, песенка была в то время очень популярна в графстве. Потому, не дождавшись ответа ни от неба, ни от леса, ни друг от друга, наши друзья закрыли глаза и стали прислушиваться к нашептыванию ангела.
Он и вправду что-то нашептывал, только трудно было разобрать: догадки так и вертелись в голове, задевая хвостиками друг друга.
Как ни удивительно, раньше всех разобрал Вилли Швайн.
Банччч! — хлопнул он себя по лбу:
— Да ведь я знаю, где искать графа-орла!
— Где, где, где? — поинтересовались остальные.
— В замке Залесом, в поместье Упыря!
Снова разожгли костер, снова расположились вокруг тесной компанией под густыми ветвями дуба. Вилли рассказывал, все слушали.
Дело было вот какое. Раз Вилли сопровождал своего господина в замок одного из его вассалов. Хозяин, Упырь, хвастался перед гостями сидевшим в клетке орлом. Будто получил его в подарок от самого графа Шлавино. Клетка с орлом стоит в самой высокой башне замка. Охраняется часовым, как бесценное сокровище!
А трудно ли проникнуть в замок?
Легче легкого. Замок полузаброшен. Прислуги почти нет. Упырь целыми днями валяется в гробу, воскресает только к утру. Прийти — забрать орла — раз плюнуть — пойти дальше. Главное, дать орлу съесть нужную конфету. Всего-то и требуется.
Все было улажено, все шло отлично.
— Что ж, — сказал Бартоломеус, посмотрев на красивый закат, разливавшийся за лесом, — надо бы поскорей затушить костер…
* * *
Ночь. Лес. Холодно. Языки пламени отбрасывают красные тени на лица собравшихся у костра. Завернувшись в плащи, все прилегли поближе к огню и смотрят на Бартоломеуса.
Он сидит, прислонясь к стволу дерева. И, поглаживая волосы прильнувшего к нему «маленького пажа», рассказывает:
— Это было очень давно. Далеко отсюда — если идти все время на запад и на запад — лежит Страна Безголовых. Так вот, в одной семье там как-то раз родилась девочка. Родители с нетерпением ждали ее — и к ее рождению все подготовили: яркие платьица, кружевные распашонки, звонкие гороховые погремушки и парочку хорошеньких головок — одну блондинку с ярко-синими глазками и одну брюнетку с густыми черными ресничками…
— Как же люди в этой стране, — прервал Вилли, — как же они узнают друг друга? Если все время меняют головы?
— Есть одна субстанция, которая никогда не меняется, — молвил Бартоломеус, не отрывая глаз от огня. — Их душа…
Звенел комар, трещали сучья в пламени костра. Закрыв глаза, Эвелина слушала сказку про удивительную страну, в которой живут Безголовые Люди.
Все было снова прекрасно: Бартоломеус был рядом, Фауль стал человеком, у них в руках были волшебные конфеты и тайна ее отца. Чего можно было еще желать? Разве только чтобы душа погибшего графа Шлавино, явившись на небо, была прощена. Раскаялась бы во всех своих злодеяниях и поселилась бы в тихом месте в раю — в маленьком домике среди цветущих яблонь.
Об этом Эвелина долго молилась, глядя в ночное небо. И представляя себе графа — то задумавшегося на скамеечке в райском саду, то собирающего мед из райских ульев. А вокруг непременно цветущие яблони — с белыми и розовыми цветками…
* * *
Его сиятельство граф Шлавино был бы очень удивлен, если б узнал, что кто-то молится о его счастливом пребывании на том свете. Даже, пожалуй, умилился бы и забыл на миг о мерзкой головной боли, терзавшей его с момента удара о жаровню.
Потирая распухший от ушиба лоб и страшно ругаясь, он продирался сквозь кустарник, то и дело останавливаясь и принюхиваясь. Иногда ему казалось, что чует, а иногда — нет. Иногда — что чует, а иногда…
— Черт, черт, черт! — шептал граф, озираясь одним глазом (второй полностью заплыл после удара). — Был такой явный — и исчез. Был — и…
Дело в том, что исчез запах рыжего кота — с длинной шерстью и белыми усами. Исчез внезапно: раз — и нету.
Сначала граф думал — ветер переменился. Но нет: плюнул на палец, поднял над головой… Ветер не менялся.
Это наводило на грустные мысли. Во-первых, о том, что кот Фауль — больше не кот, и вообще не Фауль. А во-вторых, о том, что перестав быть котом, противный мальчишка, конечно же, расскажет всем про «птицу в темнице».
— «Птица в темнице», — произнес граф вслух. — «Птица в темнице»!
И тоненько захихикал. Долго им придется искать эту «птицу в темнице». Ведь что это за птица, в песенке не говорилось, он хорошо помнил!
А для вящей надежности…
Лодка с графом заскользила по озеру, приближаясь к замку.
А для вящей надежности…
Пройдя через потайную дверку, граф направился прямо к лаборатории.
А для вящей надежности…
Спустившись в лабораторию, граф принялся двигать колбочки с гомункулюсами.
…он сейчас же, немедленно уничтожит гомункулюса графа Эдельмута. Потому что достаточно лишь разбить колбу…
Ха-ха!.. лишь треснуть ее о стену…
Хо-хо!.. и умрет гомункулюс, и сдохнет птица в темнице!
Тра-ля-ля… Где вот только эта колба?
Прум-пу-рум… Где эта чертова колба?
Там-тари-рарам…
Вот она.
Он схватил сосуд с сидящим в нем маленьким графом Эдельмутом. Размахнулся…
Однако по дороге задумался.
Одно движение… Стоило только трахнуть сосудом о стену — и сказке конец.
Но все дело в том, что граф с детства не любил, когда сказки кончаются. Наоборот, обожал длинные и страшные приключения.
Заглянув во все углы, под стол, в корзину и в жаровню, он прошептал:
— Так, так… значит, они забрали обоих котят… Так, так… Мари и Йоханнеса. Ага…
Да, граф любил страшные приключения. Поэтому, вместо того чтобы разбить склянку, бережно поставил ее обратно на полку. Присовокупил рядом колбочку с симпатичным кабанчиком (да, да, Вилли Швайн, ты тоже в этой компании).
Отступил, полюбовался.
Выглядело прямо таки жутко. Или будет выглядеть прямо таки жутко. В нужный момент и в нужном месте.
Нет, он не будет пока разбивать склянку. Честное слово. Бояться ведь нечего: «птицу в темнице» они никогда не найдут. Ибо не знают, что это за птица. Хи-хи!..
А приключение получится что надо. Страшное. И ужасное.
Часть 3
Птица в темнице
«Нам казалось, что все беды позади. Оставалось изловчиться и похитить птицу-дело нетрудное…
Однако знали бы мы, какое страшное приключение ожидало нас впереди!»
Из найденного манускрипта.
Глава 1
Про струны арфы, всадника на холме и молитву, идущую от сердца
Солнце еще не поднялось над крышами домов. Но косые лучи его скользили по стенам, балкам, балкончикам, по усеянным чердачными окошечками покатым крышам, по острым шпилям башенок с флюгерами. И даже ухитрялись залезать в узкие просветы меж домов, называемые «улочками» — где утыканные ступеньками, где залитые от края до края зловонными лужами, а где и вполне широкие для того, чтобы в них без особого труда, крепких словечек и несчастных случаев могли разминуться два всадника.
