японцев как карточные домики. (Французский Индокитай по указанию вишистского режима метрополии пустил к себе японские войска ещё в 1940 г.) 15 февраля 1942 г. для Британской империи наступил один из самых чёрных дней в её истории: капитулировал 130-тысячный гарнизон Сингапура, который был главным имперским аванпостом в Юго — Восточной Азии. Падение Сингапура называют «Йорктауном Британской империи в Азии»[238]. Одной из основных причин разгрома британцев стало их расовое высокомерие, уверенность в своём природном превосходстве над азиатами. Так, Черчилль обозвал японцев итальяшками Востока
(wops of the East)[239]. Надменность часто ведёт к падению; как гласит бенгальская поговорка с аллюзией на эпос «Рамаяна», «гордыня сгубила Ланку».
Ил. 5. Бос в ходе радиопередачи из Берлина (1942).
Именно падение Сингапура позволило Босу перестать даже в Берлине прятаться за итальянским псевдонимом. В начале февраля он создал для радиовещания на Индию канал «Азад Хинд радио» («Радио свободной Индии»), а 19 февраля впервые выступил по нему сам и под настоящим именем. «Падение Сингапура означает крушение Британской империи, конец чудовищного режима, который она символизирует, и зарю новой эпохи в индийской истории», — заявил Нетаджи[240]. Он выразил убеждение, что между Индией и британским империализмом не может быть ни мира, ни компромисса, а враги империализма — естественные союзники Индии и, наоборот, союзники империализма — её естественные враги. Эта передача произвела впечатление на Геббельса, который, правда, признал, что, пока японцы не одержат дальнейших побед в Азии, качественных изменений не будет.
К октябрю 1942 г. «Азад Хинд радио» наладило коротковолновое вещание на английском, хиндустани, бенгали, фарси, пушту, тамиле и телугу, а также чередовало гуджарати и маратхи. Для передач использовались японские радиостанции в Бангкоке и Шанхае. Правда, коротковолновыми радиоприёмниками в Индии владело всего около 30 тыс. человек (индийцами из них были 3/4); если бы у Берлина были технологии передачи сигналов на длинной волне, Бос мог бы охватить ещё 90 тыс.[241]. Сотрудники Центра свободной Индии слушали мировые новости (как правило, по Би — би — си и Всеиндийскому радио), выбирали интересные для соотечественников, составляли новости со своими комментариями, писали обращения на злободневные темы, переводили тексты на разные языки.
Радиопередачи Боса, как и переписку, немцы подвергали цензуре, а текст его открытого письма сэру Стаффорду Криппсу (о миссии Криппса в Индии см. ниже) подлежал личному одобрению Риббентропа[242]. Бос знал, что его прослушивают, поэтому наказал сотрудникам в телефонных разговорах с ним не пользоваться английским[243]. Кроме организации радиовещания он издавал в Берлине ежемесячный журнал «Азад Хинд» («Свободная Индия») на английском и хиндустани тиражом около 5 тыс. копий; число сотрудников центра выросло к концу лета 1942 г. до 35 человек[244].
Бос высмеивал пропаганду нового вице — короля Индии (1943–1947) виконта Уэйвелла, который утверждал, что страна находится под угрозой вражеского нападения, поэтому Суэц и Гонконг надо защищать с помощью индийских войск. Бос настаивал, что, объявив Индию воюющей стороной, британцы несут войну в саму Индию. Этот взгляд теперь разделял и Ганди: видя небывалые поражения британцев, он стал готовиться к решающей схватке с Раджем. К 1942 г. Махатма был убеждён, что антигитлеровская коалиция войну проиграет. По его мнению, Индию можно было спасти от военных разрушений, только если британцы уйдут, поскольку это лишит японцев причины вторгаться.
Внешняя угроза Индии всегда была для британцев геополитическим кошмаром именно потому, что они понимали, как хрупка их власть в этой стране. В ходе Большой Игры с Российской империей в Центральной Азии XIX — начала XX в. британцы страшились не столько её военного вторжения, сколько того воодушевляющего эффекта, какой оно мото оказать на индийское население. Ещё в 1883 г. опасение двуединой внешне — внутренней угрозы для Индии озвучил в курсе лекций «Расширение Англии» (который называют евангелием британского колониализма) один из идеологов империи сэр Джон Роберт Сили (1834–1895): «Что, если мятеж и русское вторжение произойдут вместе?»[245] Теперь к Индии подходили войска Японии, агрессию которой против России Британия поощряла в своё время и договором о союзе 1902 г., и соглашением Арита — Крэйга 1939 г. (в разгар боёв на р. Халхин — Гол).
Безопасностью Индии как ключевого звена имперской обороны было озабочено не только правительство Черчилля. Президент США Рузвельт и британские лейбористы давили на премьер — министра, чтобы тот успокоил индийских националистов. Хотя в том же 1942 г. Черчилль произнёс свою знаменитую фразу — он «не для того стал премьер — министром, чтобы председательствовать при уничтожении Британской империи», в марте ему пришлось отправить в Индию бывшего посла в Москве (1940–1942) сэра Стаффорда Криппса. «Верховный жрец империализма», как назвал Черчилля Бос[246], хотел заверить национальные силы Индии, что после войны Британия предоставит ей статус доминиона. Метрополия пыталась создать у колонии взаимную заинтересованность: та получит повышение через свою помощь в войне. В условиях беспрецедентного ослабления империи такая аргументация действовала на индийских политиков уже худо.
Между тем Германия и Япония вели друг с другом дипломатическую игру по вопросу декларации индийской независимости, которой добивался Бос. После начала захвата европейских колоний в Юго — Восточной Азии интерес к изданию такой декларации проявила Япония. В публикации этого документа она видела средство облегчить себе наступление в регионе и успокоить индийских патриотов. В январе 1942 г. Вёрманн по указанию Риббентропа подготовил черновик такой декларации, но зафиксировал в нём общие интересы всех держав «оси» в отношении Индии[247]. Японцам это не понравилось, и они передумали: спохватились, что занимают ещё недостаточно прочные позиции в Юго — Восточной Азии. Оккупировав весь регион, они вернулись к вопросу декларации, и в апреле посол Осима представил Риббентропу собственный черновик. Последний предполагал признание всеми тремя державами «оси» независимости от британского империализма не только Индии, но и Аравии, т. е. всего арабского мира[248]. Для немцев такая формулировка была неприемлема, поскольку, по сути, выражала претензии Японии на Юго — Западную Азию: уж арабской нефтью Германия не собиралась делиться ни с кем: «Эти два проекта прекрасно характеризуют взаимоотношения двух хищников, которые с огромным подозрением следили за тем, чтобы ни один из них не урвал больше того, что ему “полагалось”»[249]. Теперь уже фюрер заявил, что для издания декларации время неподходящее.
Бос попытался зайти к Гитлеру с другой стороны и в начале мая 1942 г. вновь съездил к Чиано и Муссолини. Как мы знаем, в Риме Боса всегда привечали. Хотя итальянский министр иностранных дел написал в дневнике, что
