— Выберемся. Чернеющие леса далеко. Не переживай.
— Я могу как-то помочь?
На пути появились клыки, вздымавшиеся вверх и вперед. Каменные острые языки вырастали будто из неоткуда. Из-за темноты вечной ночи Пустоши, разглядеть что-то вовремя сложно. Но Адам не включал фары. У него был план.
— Эмбер, держись! — Громко возвестил военный, — Крепко держись, слышишь!
Парень выкрутил руль в сторону, в очередной раз отрезав мотоциклисту возможность поравняться с нами. Теперь тот рисковал въехать по неосторожности в один из зубьев.
Супруг надавил на газ и заехал на один из скальных выступов. Достаточно узкий, чтобы рядом смог проехать еще кто-то. Я схватилась за ручку прямо над окном и поджала ноги к креслу. На короткое мгновение мы взлетели вверх. Внизу живота неприятно заиграло от чувства полета. Что есть сил я зажмурила глаза и вскрикнула, когда колеса приземлились на песок в низине оврага. Ремни болезненно сдавили плечи, но удержали меня в кресле. Урал был неприятным, сдавливающим. Адам посмотрел на меня, отстегнул свои ремни для мобильности и коснулся щеки в знак поддержки. Парень без слов дал обещание, что вытащит нас отсюда. Живыми.
Мотоциклисту пришлось уступить нам площадку и потерять драгоценные секунды. Внедорожники на высоких колесах проигнорировали преграду. Я видела, как они буквально «переступают» трамплин, едва ли не переворачиваясь на спуске, продолжив преследование. На одном из них загорелись четыре ярких прожектора над кузовом, а следом в рупор раздалось предупреждение. Я не могла разобрать, что они говорят, но видела глаза Адама. Он был в гневе. Закинул руку назад, чтобы видеть лучше, как увернуться и постоянно пытался усложнить преследователям задачу.
— Он повторяет…
— Эмбер, не открывай окна.
— Они хотят, чтобы мы остановились?
— Плевать чего они хотят. Повстанцы не будут ставить нам условия!
Ярость в супруге нарастала. Он управлял машиной, скалясь в сторону повстанцев. Я схватилась за ручку надо мной двумя руками. От поворотов и заносов я в синяки перебила плечо о стекло. Голова кружилась, страх подкатывал к горлу. Но преследователи устали не меньше. Они перешли от угроз к действиям.
— Черт! — вырвалось из груди, когда по корпусу застучали искрящиеся удары. В некоторых местах от попадания патронов пошли трещины, расползаясь зигзагами молний.
— Тише, Эмбер, тише… Все будет в порядке, — Повторял Адам, — Я вытащу нас отсюда.
— Корпус машины выдержит?
— Да, — командующий оглянулся назад, оценивая обстановку, — Если у них нет оружия посерьезнее.
Из-за повреждений я смогла уловить оповещение бандитов. Они повторяли из раза в раз: «Остановите машину, командующий и тогда все будут живы. Требуем остановить машину. Эмбер пора вернуться назад. Не последовав приказу, вы будете уничтожены».
— Адам?
— Даже не проси, — гневно отрезал блондин, — Никаких самопожертвований. Впереди небольшая чаща, островок черного леса. Там и скроемся.
— Они убьют нас обоих!
— Доверься мне, Эмбер. Со мной так просто не справится на открытой территории.
Руки похолодели от нервов, я пригнулась от автоматной очереди, сверкнувшей искрами по корпусу. Адам чертыхнулся, а впереди и правда показались деревья. Но не такие, как в черных топях. Эти были огромными, широкими у основания и обломанными на уровне трех-пяти метров.
Разве у нас могут быть шансы в таком гиблом месте? Я с содроганием вспоминала Черные топи и последствия обстрела. Было страшно за Адама. Он так рьяно пытался защитить меня, что сам мог не рассчитать силы.
Я выдохнула и зажмурила глаза на очередной колдобине, которая была похожа на кусок поваленного дерева. Наша машина преодолела его и впереди показался туман. Он стелился по чернеющему песку, а тени леса приближались.
Наши преследователи не отставали. Он стреляли по нам и требовали остановки. Угрозы подкреплялись бранным словцом, отчего Адам приободрился.
— Они в ярости. Проявляют нетерпение.
— Думаешь не поедут в лес?
— В лесу звери. Не станут, если место не изучено, — Блондин как-то хищно улыбнулся, будто был доволен своим замыслом. У меня же по коже побежали мурашки, — Шайка бандитов точно не знает этих мест.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Если там Архитектор, то…
Супруг отрицательно покачал головой. По стеклам прошлись очередные искры, добавив изогнутых полос-трещин.
— Они действуют рвано, не собрано. Нет среди них Архитектора.
— Но они называют мое имя?
— Разберемся.
Темнота вечной ночи рассыпалась звездами. Я смотрела не на лес впереди, а на огни станций сверху. Там ведь есть люди? Они знают, какой кошмар происходит внизу?
' — Верхние никогда не узнают, что творится в Пустоши.
Нэн. Седые волосы женщины пушатся и проступали из-под красной шапочки, которую та почти никогда не снимала. Уставшие веки почти всегда полуопущены, а в уголках губ давно проступили глубокий морщины. Мне было тринадцать лет, а ей на тот момент девяносто восемь. Немного по меркам Андариона, но последние войны унесли многие жизни. Нэн единственная из совета старейшин, кто помнила последний визит Верхних в Андарион. С тех пор они ушли и больше никогда не напоминали о себе, кроме как контролем, установленным в порядке правил Цивилизации колонизаторов. И, периодически, Нэн делилась своими знаниями с нами.
— Ни наши, ни воины системы не используют воздушное пространство для боя. Они боятся, что Верхние узнают о войне.
— А как же ракеты?
— Ракеты поднимаются на тридцать метров, — улыбнулась старушка, перекладывая листочки из одной папки в другую. Она изредка смотрела на меня поверх своих очков, — А выше нельзя.
— Если система хочет остановить войну, почему им не дать знать об этом Верхним?
— Верхние не допустили бы того, что сделали горожане. Они хотели мира и взаимоуважения. Были времена, когда жители Пустоши могли приходить под купол. Они переходили по стеклянному мосту, и горожане встречали их с радостью.
— Вы застали такое время?
— Нет, детка, — старушка улыбнулась, указав на остывающий стакан чая, — Но моя бабушка рассказывала в подробностях. А потом случился конфликт. Богатые хотели власти. Они требовали большой производительности, вкладывая малые средства в промышленные сектора. Когда-то их было шестьдесят восемь.
— И люди восстали?
— Пустошь восстала, когда стеклянный мост закрыли. Горожане использовали технологии, чтобы выделяться на фоне простолюдинов. У них у всех есть чипы.
— Чипы?
— Да, вот здесь, — Нэн повернулась боком и зацепила ухо, показав маленький шрам за ним, — И у меня он был, когда я вышла замуж. Человек с чипом можем пройти по мосту, а вот житель Пустоши нет. Там ультразвук такой силы, что кровь носом пойдет.
— Мы должны сказать Верхним!
— Нет, Эмбер, нельзя.
— Но почему?
— Пустошь хочет мести. Однажды она уничтожит мост и восстановит справедливость. Наши командиры считают, что Верхние на стороне купола. Они пользуются благами и проявляют равнодушие. А я думаю, что там давно никого нет.'
Я вспомнила тот день очень ясно. Я все еще жила у Нэн, хотя Эбен был под куполом. И я мечтала, чтобы распри прекратились. Как можно было ненавидеть место, где жил человек, которого любишь?
Меж тем звук мотора заполнил пространство салона. За стеклом закрутились клубы тумана. Адам маневрировал между деревьями, заезжая все глубже в отрог чернеющих лесов. Я вжалась в свое кресло, ожидая худшего исхода. Верхние точно не спасут нас. Никто не поможет, кроме нас самих. К счастью, огни сзади стали отставать. Но спокойнее от этого не стало, ведь колеса как будто подтягивала рыхлая почва. Супруг затормозил, вывернув машину своей стороной к противникам. Адам взял в руки винтовку с яркой голубой полосой и крупным прицелом, накинул ремень через плечо и отдал быстрый сигнал кому-то через устройство. Затем обернулся ко мне и, неожиданно нежно, для его грозного настроя, коснулся рукой подбородка.
— Ты молодец. Теперь нужно будет выйти из машины и остаться снаружи, за ней. Хорошо?
