- Здорово, Леший.
- И тебе не болеть!
Пожал протянутую руку, заодно угостив собеседника трофейной сигаретой.
- Окурок только не забудь изничтожить. Вас что, опять старшина припахал?
- Не совсем. Немцы. За каждый куб обрезной доски десять марок дают. Много это или мало?
- Вообще-то много, но с вами скорее всего рублями по курсу десять к одному будут рассчитываться.
- Сотка за куб это очень прилично.
- Дело в том, что рубль цену здорово потеряет. За червонец до войны почти пять рейхсмарок давали. Вот и считай.
- То есть реально двадцадку получим. Ну да ладно. Зато у нас твёрдая отмазка будет - работаем на немца, всё сдаём. Заодно и вам чего подкинем, теперь вам оно здорово нужно будет.
- Да, народу слегка добавилось. Рабочая сила нужна.
- Тут сами справимся, да и мало ли кто понаедет, а вот схроны под продукты в лесу понадобятся. Подсобишь?
- А куда я денусь?
- Ну и лады, тогда я старшине говорю, что ты добро дал.
- А он что у вас?
- В деревню пошёл. Фельдфебельские погоны ему к лицу, - хохотнул Степан, растирая в пыль окурок. - Как увижу чего передать?
- Пусть в лагерь возвращается. Хозяйство, видишь, у нас теперь выросло, даже не знаю, когда теперь разберёмся. Видно немцу отдых вышел.
- Это правильно, после такой бучи затихариться надо бы.
- Лады, прощевай.
Почему слил дезу Степану, сам не понял. Похоже прогрессирует профессиональная болезнь шпионов и подпольщиков, да и преступников тоже. Скоро всем врать начну и всех подозревать.
В старом лагере, ого - он теперь уже старый, стоял шорох, только тихий, по сравнению с новостройкой. На огромном куске брезента, даже не знаю откуда именно этот упёрли, были разложены последние трофеи - пулемёты, автоматы, винтовки. Что-то было уже раскидано по частям и проходило процесс чистки, что-то лежало целым - либо ждало своей очереди, либо уже отдыхало после процедуры. Четверо бойцов усиленно надраивали средства производства.
- Полищук, ты здесь старший?
- Да, тащ командир.
- Как обновки?
- Отлично. Немцы за оружием уход блюдут. Нагара вообще нигде нет, даже на станкаче, хотя он вообще древний, не с империалистической конечно, но не сильно моложе.
- Хорошо, Вальтер где?
- На перевязку отправил. Мы же с ноль восьмым дела раньше не имели, вот он пока его потягал, рана и закровила.
- Понял. Пойду Байстрюка проведаю, заодно и посмотрю как там дела.
Немецкий оружейник похоже прижился, кое-кто косо ещё поглядывает, но пристукнуть вроде не пытаются. Если мозгов у того хватит, а я ему конкретно объяснил, что первая попытка побега автоматически станет неудачной и последней, то сможет ещё и домой вернуться.
Отдельной землянки под лазарет сначала не было, в связи с отсутствием как больных, так и собственно тех кто лечит. Санитара я конечно назначил 'доктором', хотя это и профанация. Первым же нашим больным оказался Вальтер, вот для него и построили, как я его назвал про себя, тюремно-больничный блок. Охрана больнички легла на плечи часового сторожившего наш арсенал, типа чтобы не распылять ресурсы. Теперь лазарет пополнился ещё двумя жителями. Рядом с землянкой наш 'доктор' как раз стирал бинты, трудности у нас с перевязочным материалом.
- Павленко, как раненые?
- Немец ничего, - санитар понизил голос и продолжил. - а наши плохо. У сержанта жар, я раны как мог почистил, но тут хирург нужен. Станчук же совсем плохой - из шести картечин я только четыре удалил, две в брюшной полости мне не достать. Боюсь что не выживет.
- Хреново. Ладно, пойду проведаю.
В землянке уже успел настояться неприятный больничный дух. На мой взгляд больничный дух бывает двух видов - обычный, когда пахнет какими-то лекарствами, карболкой и хлоркой, и плохой, когда к этим запахам примешивается запах страданий и смерти. Вот сейчас здесь стоял именно второй. В таком даже не кое ктосильно больным людям не стоит долго находиться, ущемляет он желание выздороветь, это я прямо шкурой чувствую.
- Привет выздоравливающим. Извините, без гостинцев. Рассказывайте как дела.
Внутри было темновато, несмотря на открытую дверь. Станчук лежал в глубине, сержант же с немцем устроились не далеко от входа. Байстрюк лежал на нарах, а Вальтер сидел у него в ногах.
- О чём секретничаете, никак господин Мельер агитирует за вступление в НСДАП?
- Никак нет, товарищ боевой секретарь, - Вид у Жорки был так себе - бледный с мокрым от пота лицом, он лежал на боку, морщился, но продолжал шутить. - Вальтер меня немецкому обучает. Выполняет, так сказать, комсомольское поручение.
- И как успехи?
- Скажем так - есть, и главное будут.
- Хорошо, продолжайте, я пока с Борисом поговорю.
Тот самый неприятный дух шёл как раз из глубины землянки. Ранения в живот вообще пахнут отвратительно, и никакие запахи лекарств и антисептиков перебить это не могут. С учётом того, что Станчук лежит здесь менее суток, миазмы ещё не набрали своей тошнотворной плотности, но процесс интерполяции давал неутешительные прогнозы.
- Ну, ты как Боря? - присев на край нар, я взял мокрую тряпку, что лежала рядом и обтёр пот с его лица. - Гляжу не стонешь, проявлять сочувствия не требуешь, то есть держишься молодцом.
- Не надо товарищ командир, я же понимаю всё - с такими ранами меня и на Большой Земле хрен выходили бы. Гаврилов, бля, дурак и сволочь. Если бы не этот осёл...
- Боря, сожалеть о том, что случилось контрпродуктивно. Придётся принять как данность.
- Да понимаю я, но обидно ведь. До смерти. А до неё уже недолго осталось. Вот только успокаивать меня не надо и рассказывать как я поправлюсь тоже - кишки мне порвало, а 'доктор' наш назначенный по комсомольскому призыву, тут совершенно, как вы говорите, некопенгаген. Поэтому дайте мне слово, что письмо моё попадёт к родителям, пусть они знают, что их сын погиб не в немецком лагере, а сражаясь с фашистами. Только не говорите, что смерть моя была нелепа, и совершить я ничего не успел. И Катька, сестра младшая, пусть гордится...
На глазах у бойца выступили слёзы. Тяжело умирать когда тебе нет и двадцати лет, когда тебя выдёргивают из лап смерти, дают надежду, но старуха опять находит тебя. Дрожащей рукой парень протянул мне свёрнутый треугольником лист бумаги с адресом.
- Хорошо Боря, уйдёт на Большую Землю с первой же надёжной оказией, только ты заранее не сдавайся. Что от меня потребуется, чтобы письмо дошло, сделаю, но шанс, что вернёшься сам есть всегда. Знаешь такое изречение: пока живу - надеюсь? Вот и ты надейся, не раскисай. Может тебе помочь чем, переложить поудобнее, принести чего?
- Не надо, командир, Пашка всё сделает.
- Ну, не прощаюсь...
- Спасибо.
Надо срочно отойти в сторону, потому как слёзы на глазах командира не вселяют оптимизм в подчинённых.
- Вальтер, иди на улице посиди, мне надо с сержантом поговорить.
Немец вскочил, отдал честь и выметнулся.
- Как он?
- Да вроде нормально, а что такое?
- Не собирается нас покинуть?
- Да не заметил ничего такого, вообще это Ермолова работа.
- Это работа всех, а Ермолов за неё ответственность несёт. Ладно, мил человек, расскажи как ты нам чуть операцию не сорвал.
- Вот, не виноватая я. Сижу себе значит на мотике, похмельного изображаю, а тут немец из-за угла, и чего-то меня спрашивает. Ну я морду пожалостнее скроил и в сторону его ручкой эдак, типа не до тебя сейчас. А этот хрен с горы ко мне, и ещё чего-то балакает. Ну чего делать? Я головой мотнул, ну вроде как соглашаюсь, сую руку в люльку, достаю шмайсер и практически в упор его короткой. Тут же длинную по немцам с максимом, ну или как он у них называется.
- Эмгэ ноль восемь.
- Ну да. Потом соскакиваю, пока по мне часовой у въезда шмалять не начал, хватаю мешок с гранатами и к казарме бегом. Часовой шмальнул, да не попал, а вот пулемётчики с вышек достали. Кто-то из них мне ногу и прострелил. Хорошо стрелки всех быстро поснимали, не то они б из меня окрошку сделали. Ну как потише стало наши станкачи подключились, я сразу за связку схватился...
- Даже перевязаться не попытался?
- Да не до того было - немчуру надо было срочно глушить. Связка так рванула, что меня чуть через стену не сдуло. Я ползком к следующему окну, пулемёты казарму-то насквозь дырявили. Бросил одну гранату, а как следующую начал бросать, гляжу - из окна немецкая колотушка летит, ну я ноги в руки и ходу оттуда на четырёх. Если бы нога целая была то, честное комсомольское, сбежал бы, а так... В общем зацепило меня двумя осколками, хоть я и залёг. Ну а дальше вы выскочили.
- Понятно, его величество случай... Ну, хорошо, давай быстрее приходи в норму и в строй. Пойду дальше руководяжничать.
