На первом этаже мы приготовили обед из того, что прихватили с собой из бунгало, — сосиски с томатным соусом и запеканку. Я пожалела, что не могла положить на тарелку что-нибудь вроде спаржи, поскольку у Анджелины был такой вид, будто она никогда не получала витаминов. Она съела совсем немного, не глядя на нас и опустив голову так, что мы могли видеть только ее большой, обветренный лоб. Лишь гораздо позже, когда я стояла возле окна, глядя на припаркованную в конце улицы полицейскую машину, а Оукси мыл на кухне посуду, она вдруг неожиданно сказала:
— Пожалуй, я хотела бы увидеть эту видеозапись.
Опустив штору, я резко обернулась, изумленная тем, что слышу ее голос. На кухне Оукси застыл с тарелкой в руке и посмотрел на нее с удивлением, с посудины, которую он держал, на пол капала вода. Анджелина сидела на кушетке, опустив голову, и, хотя эта фраза была произнесена вполне отчетливо, можно было подумать, что она вообще ничего не говорила, лишь смотрела в пол и жевала губу с таким беззащитным видом, словно не могла взглянуть в глаза окружающим.
— Ты что-то сказала? — спросил Оукси.
— Да. Я хочу увидеть себя.
Он заморгал.
— Так ты об этом знаешь?
— Я хочу это видеть. — Она закусила нижнюю губу. — Если там снимали меня, я хочу это видеть.
Прошло несколько секунд, прежде чем до Оукси окончательно дошло то, что она сказала. Он повернулся ко мне.
— Анджелина должна была знать, — сказала я, разводя руками. — Рано или поздно ей бы кто-то об этом сказал.
Оукси ничего не ответил. Думаю, он слишком устал, чтобы спорить, а может, увидел смысл в моих словах. Послушно пройдя в коридор, он поднял оставленный у стены ноутбук. Принеся его на кухню, отодвинул от стола один из стульев и сказал Анджелине:
— Садись. Вот сюда.
Она помедлила, затем встала, неловко передвинулась, не снимая руки со стола, и осторожно опустилась на крошечный алюминиевый стул. Включив ноутбук, Оукси поставил его перед ней. Достав из хозяйственной сумки пиво, выключил свет, и теперь кухня освещалась только мерцающим экраном ноутбука, так что лицо Анджелины стало зеленовато-голубым.
Я села рядом с ней за стол и оперлась подбородком на руки, сделав вид, будто смотрю на компьютер. Но это было не так. Скосив глаза, я наблюдала за Анджелиной, подобравшись так близко, что могла видеть каждую деталь ее лица — бесцветную кожу, подсвеченный компьютером большой лоб и маленький, словно мальчишеский, нос.
— Это снято в западной части острова. — Нагнувшись над нами, Оукси запустил видеозапись. — Два года назад. Перед тем как была возведена изгородь. Вот здесь. — Он указал на границу леса. — Смотри сюда.
На экран я не смотрела — эту запись я видела уже много раз и теперь наблюдала за тем, что отражалось в левом глазу Анджелины: неровное из-за качки движение лодки, мужчины в футболках, подносящие к объективу пиво, длинное серое пространство возвышающегося над волнами острова Свиней, ниже которого к берегу спускался лес. Я прекрасно помнила то место, где должна была появиться неясная фигура с пошатывающейся походкой, выступающая из-за деревьев всего на один-два шага. Я знала, когда будет пауза, когда эта фигура отступит назад и исчезнет между деревьев, знала, когда закричат люди в лодке.
Когда все закончилось, Оукси нагнулся и остановил видеозапись. Я сидела неподвижно, глядя на Анджелину, завороженная тем, как она дергается из стороны в сторону, словно пытаясь убежать. Затем я увидела прозрачный круг жидкости в ее глазу. Он быстро набухал, на секунду задержался на краю радужной оболочки и скатился вниз по лицу. Анджелина сложила ладони, прижав к носу кончики пальцев, и задрожала, словно в комнате резко похолодало.
— С тобой все в порядке? — спросил Оукси. — Ты не хочешь…
— Я такой родилась! — сказала она, со скрипом отодвинув стул, и стукнула кулаками по глазам, будто желая наказать их за слезы. — Это не моя вина. Я такой родилась. Вы не можете винить меня за это. Не можете!
Мы с Оукси переглянулись. Он слегка нагнулся вперед, и я подумала, что он хочет до нее дотронуться, но, видимо, что-то его остановило, потому что его рука замерла на полдороге и неуверенно опустилась обратно на стол.
— Послушай, — сказал он, — никто и не считает, что это твоя вина.
— Все решат, что я могу доставить неприятности. Как думали на Куагаче. Они считали, что я… — Она осеклась и глубоко вздохнула. Теперь ее лицо стало багрово-красным, из носа струйками текли сопли. — Они называли меня мерзостью. Так они говорили. Говорили, что я…
— На самом деле ты во все это не верила, — сказала я. — Ты просто инвалид, вот и все.
— Лекс! — сказал Оукси.
— Но, Оукси, мы же все это видели, все трое. Нет смысла лукавить. Да и в любом случае… Я уверена, что для тебя кое-что можно сделать, Анджелина.
Когда я это сказала, она прямо-таки застыла на месте. Она перестала плакать, кровь отхлынула от ее лица. Опустив руки, она смотрела на меня странным помутившимся взглядом, радужные оболочки глаз слегка разъехались в разные стороны.
— Это правда. Я каждый день вижу людей с повреждениями и деформациями спинного мозга и уверена, что тебе нужно всего лишь сделать очень простую операцию.
— Чтобы я стала нормальной?
— Я могу тебе помочь. Мой друг нейрохирург, лучший в стране. Ты этого хочешь? Ты хочешь, чтобы он тебя посмотрел?
— Я… я… — Она прижала ладони к щекам и еще несколько раз глубоко вздохнула, глядя то на меня, то на Оукси. Она так сильно дрожала, что зубы ее выбивали дробь. — Я не знаю. Не знаю!
Встав, Оукси включил свет. Порывшись в хозяйственных сумках, которые мы так и не распаковали, вытащил бутылку «Джек Дэниелс»,[20] которую всюду с собой возил. Обыскав буфет, он нашел детскую пластмассовую чашку с нарисованным на ней Человеком-пауком, наполнил ее до половины и поставил перед Анджелиной.
— О! — сказала я. — Алкоголь. Не думаю, что это очень…
Взяв чашку, она, не нюхая и ни о чем не спрашивая, осушила ее одним глотком. Я закрыла рот и наблюдала за ней с некоторым раздражением. Анджелина пододвинула чашку обратно. Оукси снова ее наполнил, и она снова одним махом ее выпила. Ого, подумала я, она делала это и раньше. Оукси продолжал подливать, не сводя глаз с Анджелины. Шея ее медленно розовела, к четвертой порции она перестала дрожать. Вместо того чтобы залить виски в себя, как заправский пьяница, она сделала один или два глотка и вновь поставила чашку на стол. Потом выпрямилась, вытерла нос и попыталась собраться с духом, нервно поглядывая то на меня, то на Оукси.
— С тобой все в порядке?
— Да. — Она немного помолчала. — И много людей это видели? Эту видеозапись?
— Много, — не глядя на нее, сказал Оукси. Так он делал, когда был чем-то смущен. — Об этом знает много народу.
— А полиция? Один из них говорил о дьяволе. Тогда, в полицейском участке, он говорил о дьяволе.
— Да. Думаю, они тоже знают.
Она протяжно вздохнула, собираясь с мыслями. Посмотрела на экран ноутбука, явно обдумывая все услышанное.
— Так вы из-за этого приехали на Куагач? Чтобы написать обо мне?
Теперь Оукси выглядел просто ужасно.
— Угу, — виновато произнес он. — Я приехал из-за этого.
— Папа этого не знал. — Она покачала головой и коротко рассмеялась, глядя на свои руки. Пальцы были белыми и обкусанными, с красными кончиками. — Он думал, что вы вернетесь, чтобы его преследовать.
— Преследовать? Что все это значит? С чего он это взял?
Анджелина закрыла глаза и снова открыла их, словно вопрос был с подвохом и требовалось подумать над ответом. Взглянув на лежавшую на столе фотокамеру, она перевела взгляд на ноутбук, затем снова на Оукси.
— Ну… потому что вы ведь Джо Финн?
Он смотрел на нее, раскрыв рот.
— Да? Ведь так?
— Ну да, — поспешно согласился Оукси. — Ну да, я… Но откуда ты узнала?
Анджелина посмотрела на него с удивлением, словно хотела сказать: «А разве вы и сами не знаете?»
— Я всегда о вас знала, — сказала она. — Я знала о вас всю свою жизнь. Я всегда знала, что однажды мы встретимся.
9
В жизни каждого человека случается момент, когда перед ним открываются новые возможности. Испытание характера заключается в том, как он реагирует на этот вызов…
Внизу Оукси смотрел новости. Анджелина лежала в постели, дверь в ее комнату была плотно закрыта. Сама я находилась в передней спальне, сидя на сырой, бугристой кровати с ноутбуком Оукси на коленях. Сквозь распахнутые шторы на экран компьютера падал оранжевый свет уличных фонарей. Полицейская машина все еще была здесь: я проверила, полицейский сидел в темноте и наблюдал за нами. Если верить Дансо, на самом деле мы в нем и не нуждались — он был здесь просто для того, чтобы мы чувствовали себя в безопасности.
