— Можешь? Ну скажи мне, что сможешь.
Я уронил штору.
— Угу, — сказал я. — Смогу.
— Считай, мы сорвали банк. Понимаешь? Мы. Сорвали. Банк.
Пока он это говорил, я понял, что готов действовать. Выйдя в коридор, я достал из кармана пиджака свою цифровую камеру и поставил ее на зарядку. Приготовив на кухне кофе, стал слушать, как Финн продолжает строить планы. Мы всегда мечтали вместе осуществить подобный проект — чтобы закатить пир на весь мир, чтобы оплатить закладные.
— Слушай, — сказал он, — а до того, как запахло жареным, ты все успел выяснить?
— Что выяснить?
— Ну, насчет видео. Я имею в виду фальшивку. Дьявол острова Свиней. Ты понял, что это было?
Я застыл на месте, не донеся чашку до рта.
— Да. Разобрался.
— Ну? Ну?
Я ответил не сразу. Опустив чашку, посмотрел в сторону лестницы и вспомнил о двери в комнату Анджелины — закрытую так плотно, что это говорило само за себя.
— Ну, Оукс! Я жду. Я хочу знать, что ты думаешь…
— Это был ребенок, — сказал я, выливая кофе в раковину и открывая кран. Кофе мне больше не хотелось. Теперь мне хотелось чаю. — Просто один местный мальчишка выбрался на остров в наряде, который смастерил вместе со своими дружками. Как я и говорил.
2
— Посмотрите туда! — крикнул Стразерс. Его голос был едва слышен из-за шума двигателя. Он сидел, скрестив ноги и прислонившись спиной к рубке арендованного прогулочного катера, одна рука лежала на планшире, другая держала снимок, сделанный «Полароидом». — Это интересно. — Выпрямившись, он сунул его мне под нос. — Даже очень интересно.
Мне пришлось прикрыть глаза от солнца и прищуриться, прежде чем я понял, что на снимке изображена лежащая на берегу лодка с подвесным мотором.
— Узнаете?
Я забрал у него фото, нырнул в рубку, чтобы укрыться от солнца, и сразу ее узнал — немного потрепанная плоскодонка с оранжевыми полосами лежала, глубоко зарывшись в гальку. Вернувшись на палубу, я отдал фото Стразерсу.
— Где вы ее нашли?
— В Ардно-Пойнт. Одна сотрудница полиции прогуливала свою дворняжку. Вот противная тетка — тратит выходные на то, чтобы просматривать полицейский сканер. Некоторые никак не могут отвлечься от своей работы. Как я понимаю, она узнала об этом прошлой ночью на сканере, а потом, в шесть часов утра, прогуливала собаку и обнаружила, что видит ее воочию. И что же она сделала? Сняла ее на мобильный телефон!
— А где этот Ардно-Пойнт? — Я повернулся и посмотрел на материк.
— В той стороне. — Он махнул рукой куда-то на юг. — Из-за этого наша исчезнувшая машина становится чуть-чуть привлекательнее, так как это место, где она пропала в воскресенье, недалеко от Криниана. Долгий путь. Ночью прилив гнал лодку в ту сторону, так что, возможно, он направлялся именно туда. А может, просто не знал, как ею управлять.
— Недалеко от Криниана… — пробормотал я, глядя на побережье. В лучах утреннего солнца оно казалось чистым и прохладным, гранитные пальцы на берегу походили на какие-то таинственные постройки. Деревья выглядели так, словно их расплавили и разлили по поверхности земли. «Что ты там делаешь, милый Дав? — думал я, глядя на поблескивающий в отдалении залив. — Куда ты направляешься? И при чем тогда Ардно-Пойнт? Мне бы хотелось, чтобы ты двигался на юг, а не на север, в сторону бунгало…»
— Думаю, вы можете успокоиться, — крикнул у меня за спиной Стразерс. — Вы больше не увидите пастора Малачи Дава.
Я повернулся. Он уже убрал снимок и сидел, прислонившись к переборке, его глаза обшаривали побережье.
— Больше не увижу?
— Нет. Он ведь на пределе, не так ли? Он совершит самоубийство. — Стразерс кивнул, вытирая с лица соленые брызги. — Да, исходя из своего профессионального опыта, я могу сказать, что он совершит самоубийство. Кто-нибудь найдет его на холмах — в червях и в дерьме. Либо он спрыгнет с какого-нибудь моста и разобьет себе физиономию о плотину. Да. Именно тогда мы и увидим еще раз Малачи Дава.
— Об этом говорит ваш профессиональный опыт?
Он постучал себя по носу и улыбнулся:
— У меня нос полицейского. И всегда такой был, с детства. Говорю вам, он конченый человек.
Я одарил его холодной улыбкой. Еще студентом, когда я заканчивал статью о куриной печенке, я со страхом думал, что знаю Малачи Дава не хуже, чем самого себя. Сейчас мне казалось, что я был с ним как-то связан, причем не так, как все остальные — даже Анджелина, — и знал, что Стразерс не имеет представления о том, что на самом деле происходит в голове у Дава. Он прав — в том смысле, что Дав думает, как все это закончить. Но это будет не так уж легко. «В последний час, Джо Финн, я буду кругами ходить вокруг тебя…» Когда он говорил, что трахает мое душевное спокойствие, он отнюдь не имел в виду то, что сделал в церкви.
— Да. Он не знает, что делать. Если хотите знать мое мнение… — Стразерс замолчал и облизал свои губы. — Если хотите знать мое мнение, эта девочка теперь сирота.
Я посмотрел на Анджелину. Она сидела на корме, сложив руки и опустив подбородок, и смотрела куда-то вдаль, задумчиво трогая нижнюю губу. Сквозь черные волосы просвечивали голые участки кожи. Вокруг рта высыпали прыщи.
— Эй! — прошептал Стразерс, склонясь ко мне так низко, что я почувствовал его дыхание. Он искоса смотрел на Анджелину, отмечая выбивающуюся из-под пальто выцветшую футболку и поношенные кроссовки. — Я хотел кое-что у вас спросить.
Я не смотрел ему в глаза. Я и так знал, что сейчас произойдет.
— Она сказала шефу, что у нее полиомиелит. Так она ему сказала. — Он снова облизал губы. — Но ведь это не полиомиелит, верно? Это что-то другое.
Я медленно закрыл и открыл глаза.
— Ведь так? Все не так просто, и я думаю…
— Знаете, — прошептал я, — что случится, если пресса о ней узнает?
Я почувствовал, что он улыбается.
— О да! — прошептал он. — Вот почему вы просто счастливчик, Джо Оукс. Мы не можем сказать им о вас, так как вы «уязвимы», и прокуратура дает вам право самому решать, хотите ли вы вылезти из-под камня. У меня сотня знакомых журналистов, которые отдали бы собственных детей за то, чтобы очутиться на вашем месте. Хотя я и не собираюсь вас в этом винить. — Стразерс засмеялся и похлопал меня по руке. — Ну вот! — оглянувшись через плечо, сказал он. — Семпер вигило.[24] Мы уже рядом с оцеплением, за которое не пускают журналистов. — Встав, он поманил рукой Анджелину. — Вам обоим пора в рубку. Пойдем, девочка.
Я встал. Впереди на волнах колыхалось штук тридцать зафрахтованных лодок, пытавшихся прорваться вперед. Вздымая сверкающую пену, крутясь и взбрыкивая, словно бык на арене, им преграждал дорогу ярко-желтый полицейский катер.
— И сейчас же, — сказал Стразерс. — Если не хотите, чтобы они вас увидели, сделайте это сейчас же.
Сгрудившись в заполненной дымом рубке рядом с капитаном, мы с благоговением смотрели на вырастающий перед нами Куагач, нависший над ним армейский вертолет, обыскивающий скалы и заросли в поисках тех, кого, как все мы прекрасно знали, найти уже не удастся — в поисках выживших.
3
Полицейская операция была крупномасштабной. Безопасность на острове должна была обеспечить армия, и чем ближе мы подходили, тем яснее становилось, какие силы были на это брошены. Возле берега стояли восемь катеров, на самом острове Свиней, казалось, все было покрыто брезентом и ограждено полицейскими лентами. Когда мы сошли на пристань и сообщили свои имена дежурному, казалось, будто мы очутились на съемочной площадке.
Все изменилось и стало неузнаваемым. Когда мы поднялись по тропинке, первое, что мы увидели на лужайке, примерно в ста метрах за кельтским крестом, был армейский вертолет НМ-40. Лопасти его винта слегка подрагивали на ветру, а сам он походил на гигантское насекомое. К северу — там, где с парома выгружались машины, — трава была разворошена гусеницами, вокруг лужайки стояли два армейских грузовика, четыре надувных навеса и три бело-голубых полицейских «лендровера», каждый с вывеской на боку. «Коммуникации», — гласила одна. «Эвакуационный пункт», — сообщала другая. Когда мы проходили мимо, вывески хлопали на ветру, и создавалось впечатление, что мы находимся на каком-то странном деревенском празднике.
Мы направились в конец лужайки, к автофургону с надписью «Докардс энд Винти. Землеустройство с объемной лазерной технологией». Из-под фургона тянулись покрытые резиновой оболочкой силовые кабели, подсоединенные к генератору, а за ним, прямо под окнами коттеджа Гарриков, стоял жилой прицеп с эмблемой полиции Стрэтклайда.
— Пункт управления, — поднявшись по ступенькам, сказал Стразерс. — Эй, босс! — обратился он к находящимся в помещении. — Я вернулся.
