– Не надо так вздыхать, товарищ Стрельцова. Есть комсомол, есть премия, всегда можно придумать, как зажечь работника. Если все понятно, иди в отдел кадров, расскажешь товарищу Бортникову до чего мы тут договорились, он тебя дальше направят. С начала следующей шестидневки приступаешь к работе. Надеюсь, ты меня не подведешь, товарищ Стрельцова? – задав этот риторический вопрос, главный инженер попытался убежать, но Оля остановила его на бегу.
– Еще один вопрос, Виктор Андреевич.
– Слушаю тебя.
– Завод в две смены работает, а как мы?
– Правильный вопрос, товарищ Стрельцова, но как видишь, у меня персонала даже на одну смену не хватает, так что лаборатория работает пока только в первую. Если оборудование не в порядке, то вторая смена оставляет на утро сообщение. А почему ты спрашиваешь?
– Я бы хотела вас попросить временно разрешить мне работать два дня в две смены, а третий в одну, чтоб у меня оставалось два рабочих дня свободных решить все вопросы с учебой и другие дела утрясти.
– Только временно, как студентке, могу тебе такое разрешить. Напишешь заявление и оставишь секретарше. В заявлении напишешь "временно разрешить работать подряд две смены в дни согласованные с руководством завода", поняла?
– Конечно, Виктор Андреевич. А вы мне разрешите в свободные дни приходить и опыты проводить на лабораторном оборудовании, чтоб новую лампу изобрести?
– Руководство завода не только разрешит тебе товарищ Стрельцова, но и поможет. Ведь эта наша цель, так же как и "Светлана" разрабатывать лампы для советской промышленности. Но, пока, наша главная задача научиться делать то, что уже изобрели.
Из отдела кадров она с запиской в руке пришла в общежитие и возвращалась в Москву, имея с начала новой шестидневки, новую работу и койку в общежитии. Под стук колес ей пришло в голову, что у нее есть неплохая кандидатура на должность начальника лаборатории. Только надо найти его и уговорить переехать. Умный народ в таком случае говорит "Осталось начать и кончить", подумала Оля, но, почему-то, совершенно не расстроилась.
***
– Товарищ Сталин, прибыл товарищ Артузов, – голос Поскребышева был, как всегда, негромким и спокойным. За это и ценил его вождь – тишина и спокойствие, олицетворением которых был его личный секретарь, создавали у посетителей нужное настроение.
– Скажите, пусть заходит.
– Показывайте, что нам привезли, товарищ Артузов, – коротко приказал Сталин, после того как они поздоровались.
– Перевод еще не готов, товарищ Сталин, но я надеюсь, моих знаний языка будет достаточно.
После просмотра всех документов вождь долго молча ходил по кабинету, не обращая внимания на Артузова.
– Подготовьте к передаче все материалы по делу военных. Сколько вам нужно времени?
– Одного дня хватит. Но я бы хотел обговорить с вами еще один вопрос, товарищ Сталин. Он касается Троцкого.
– Докладывайте.
– Как мы знаем, Троцкий ищет прямой выход на высших командиров РККА, но у них пока хватает ума с ним на контакт не идти. Кроме того, как нам стало известно, в планы Тухачевского и Уборевича не входит возвращение Троцкого в СССР. Они не собираются делиться с ним властью, но это явно не декларируют, поскольку влияние Троцкого на ряд командиров достаточно велико. Если представить себе ситуацию, один из его близких и доверенных людей привозит Троцкому известие, что Михаил Тухачевский просил о личной встрече на территории Германии, то я практически не сомневаюсь, он сразу же отправится туда. Поэтому предлагаю такой план. Михаил Тухачевский отправляется в командировку в Германию. Получив фальшивое известие, Троцкий отправляется туда же, надеясь на личную встречу. Имея информатора в лице его доверенного человека, мы сможем организовать ему торжественный прием.
– Нельзя ли это организовать в другой стране?
– Германия лучший вариант по целому ряду причин. Во-первых, немцам Троцкий доверяет, и по нашим сведениям несколько раз выезжал туда за последний год. Во-вторых, Тухачевский там частый гость, и никого не удивит его командировка. Ну и, в-третьих, в Германию относительно легко переправить группу исполнителей. Равноценной замены нет.
– Это может усложнить наши с ними отношения.
– Насколько мне известно, они в данный период и так далеки от дружеских. Если они начнут улучшаться, никто про этот эпизод вспоминать не будет. Мы постараемся сымитировать несчастный случай, но полной гарантии, что все получится, я дать не могу. Операция сама по себе очень сложная, и провести ее придется в кратчайшие сроки.
– А как вы собираетесь перевербовать доверенного человека Троцкого, и кто это? Я его знаю?
– Знаете, товарищ Сталин. Это Карл Радек.
– Вы уже с ним разговаривали?
– Нет. – После непродолжительного молчания, прогулки по кабинету и потягивания пустой трубки Сталин практически воткнул ее Артузову в грудь.
– Вы увэрены, товарищ Артузов, что он вас не подведет?
– Уверен, товарищ Сталин.
– Объясните, на чем зиждется ваша увэренность.
– Во-первых, мы работали с Радеком по линии ИНО, и нам известно, что он неравнодушен к деньгам. Во-вторых, я докладывал тов. Ягоде, что имею обоснованные подозрения в двойной игре Радека на французскую или английскую разведку, а то и на обе вместе. Со своей стороны я предлагал устроить ему несчастный случай, чтоб не будоражить Коминтерн, но согласия от руководства не получил. Когда месяц назад тов. Ягода затребовал у меня все материалы по Радеку, стало понятно, что он попал под прицел. Думаю, и он это уже понял. Поэтому, если предложить ему деньги и возможность выехать с семьей за океан, он не откажется и сделает все что нужно.
– А он вас не обманет и не убежит с деньгами?
– Нет, такого в моей работе не было и не будет, никто ему на слово не поверит. А ему придется верить мне на слово, другого выхода у него нет.
Подумав, вождь сказал.
– Вы придумали очень рискованный план, товарищ Артузов. Но если вы берете на себя ответственность за выполнение, я готов его утвердить. – Желтые глаза Сталина требовательно уперлись в Артузова, но он выдержал этот взгляд.
– Мой план, мне и отвечать, товарищ Сталин.
– Хорошо, что вы это понимаете. Сколько вам нужно времени?
– Согласовать все детали с Радеком и можно начинать. В Германии у нас практически все готово. Еще несколько человек отправим, как только станут известны сроки командировки Тухачевского.
– Тогда приступайте, товарищ Артузов, и помните, эти два человека уезжают за границу под вашу ответственность. С Радеком после этого делайте что хотите, но я бы вам посоветовал вспомнить свое старое предложение. Тухачевский должен вернуться. Если он согласится, пойдет на встречу с Троцким и там с ним случится несчастье, это тоже всех устроит. Как только проведете беседу с Радеком и будете готовы, сразу мне докладывайте. А мы подготовим командировку товарищу Тухачевскому. Пора ему изучить детально, как организована зенитная оборона в различных родах войск германской армии и провести сравнение с нашей армией. А мы послушаем.
Подумав еще немного, Сталин сказал.
– Дело военных до завершения этой операции пусть будет пока у вас. Коней на переправе не меняют. Я поговорю с Ежовым, чтоб Радека не трогали. Если у вас нет вопросов, товарищ Артузов, то можете идти. Подготовьте наградные листы на товарищей, отличившихся при работе с немецким генштабом. Эти материалы, которые они добыли, очень важны.
Сталин еще долго ходил по кабинету после ухода Артузова. Он думал над тем, не поспешил ли дать добро на эту сомнительную операцию. Минусов было очень много, а плюс только один. Зато большой и жирный.
"Германия будет недовольна, но дело того стоит. Мы неоднократно обращались к ним посодействовать высылке Троцкого из Турции. Никто палец об палец не ударил, наоборот, их спецслужбы увеличили ему финансирование. Если все получится, Артузову за такую операцию Героя давать надо. Головой рискнул".
– Соедините меня с Литвиновым. – Нужно было подготовить будущую командировку. Люди такого уровня, как Тухачевский, с бухты-барахты в зарубежные командировки не ездят.
***
Работник НКВД младшего начсостава Петр Цыбудько курил папиросу и готовил материалы по делу о неопознанном трупе для передачи в архив. Как верно предсказывал Илья, ничего кроме головной боли из этого дела не вышло. Не удалось даже доказать, что это труп Ростислава Селезнева. Опрос его бывших корешей ничего не дал. Поселковые устроили на них настоящую охоту, двое попали в больницу с различными травмами и молчали как рыбы, а остальные просто убежали из города.
Информаторы тоже ничего не рассказали интересного. Похоже, криминал знал не больше, чем милиция и прокуратура. Хотя кое-какие сведения от них поступили. Стало ясно, что убитого торговца и пропавшего Селезнева связывали дела по реализации награбленного. Один из информаторов доложил, что его кореш, знавший барыгу, проболтался по пьяни, что тот имел с ним разговор следующего содержания. Барыга жаловался, что Селезнев его обидел, и спрашивал, можно ли найти кого-то, кто бы его приговорил. Кореш барыге ответил, что у Селезнева старшие братья в авторитете и никто просто так на него не попрет. Если у барыги есть вопросы к нему, все надо делать, как положено. За беспредел придется отвечать. Чем Селезнев обидел барыгу, как они ни копали, узнать не удалось. Это еще раз подтвердило, что у Селезнева могли быть веские причины для убийства. Кто еще мог участвовать в этом деле, осталось загадкой. Информаторы однозначно утверждали, что никто из местных урок третьим в этом деле быть не мог. Приезжие фраера обязательно бы засветились, даже если бы безвылазно на хате сидели, и тогда бы кто-то их увидел. Людей-невидимок не бывает.
