Петро чувствовал, разгадка этой головоломки где-то рядом, но в руки она даваться не хотела. И еще одна мысль уже месяц не давала ему покоя, откуда эта девчонка, выехавшая из города в неизвестном направлении, могла знать про Стаханова? Прочитав в газете про рекорд, он сразу вспомнил тот странный разговор и ее слова: "А еще я будущее знаю. Вот всем говорила, что с Нового года карточки отменят, никто мне не верил. А их отменили! Не все, правда, остальные осенью отменят. А еще в этом году шахтер, по фамилии Стаханов, трудовой подвиг сделает, и о нем вся страна узнает". И по радио недавно объявили, что карточки через месяц отменят…
Все бабы ведьмы, думал Петро, захлопывая папку.
***
В автобусе, который вез на работу работников завода проживающих в Москве, было людно. Все места были заняты, несколько человек стояли в проходе.
Как странно, подумала Оля, на заводе в основном девушки, а в автобусе одни мужики. В основном это были инженера, но не только, много квалифицированных рабочих работающих на точных станках, например, навивающих тонкую проволоку на траверсы, чтоб получить сетку радиолампы, или вырезающих изоляторы нужной формы из слюды, в которых крепятся электроды лампы. Два автобуса были выделены заводу, чтоб собирать работников по Москве, но народу набивалось плотно. В Олином еще более-менее, при желании еще десяток людей впихнуть можно, а во втором, идущим другим маршрутом, даже пару человек добавить было бы не просто.
Уже больше двух недель прошло с тех пор как она начала работать на заводе. За это время она успела внести два рацпредложения, за первое ей начислили пятьдесят рублей, за второе пятьсот, еще пятьсот или больше обещали через год, когда сосчитают экономический эффект от внедрения.
Первое было совсем простым, выдать приказ по заводу, всем работникам завода иметь сменную обувь и переобуваться перед заходом в цех. А то заставляли работниц надевать косынки и рабочие халаты, а то, что обувь вся в болоте, сколько ее не чисть, это уже под столом, ног не видно. Ног не видно, а грязища в цеху, как в хлеву.
Впрочем, может в хлеву и грязнее, объективности ради добавила Оля, подавая рацпредложение, ей еще не пришлось там работать, но то что в цеху радиоламп должна быть чистота, это в книжке написано. Рацпредложение приняли, директор выдал приказ, но поскольку экономический эффект от такого рацпредложения посчитать трудно, то Оле дали только поощрительную премию в пятьдесят рублей. Ее давали в любом случае, за самые абсурдные предложения, видно государство платило работникам за сам процесс думанья и изложения своих мыслей понятным языком на бумаге.
Второе касалось организации труда. На сборке ламп, до вакуума, была одна операция требующая особенно тонких и ловких пальцев. У одних она получалась лучше, у других хуже. Суть предложения была в том, чтоб объединить рабочие места трех человек так, чтоб две работницы готовили лампы до самой сложной операции, а третья, у которой эта операция получалась, занималась исключительно ней. Ей за квалификацию платили надбавку, ну и поскольку суммарная производительность выросла, а число бракованных ламп уменьшилось, то каждая из троих стала зарабатывать в результате больше, чем до кооперации. Предложение внедрили, никаких расходов оно не требовало, результат стал ощутим на следующий день, обрадованный директор записал Олю в число стахановок и распорядился начислить ей в аванс премию, в размере пятисот рублей.
Оксидный цех, где производились лампы с катодом покрытым окисью бария, давал основную продукцию завода. Технология была довольно сложной и многоступенчатой. Сперва на керн катода наносился карбонат бария в смеси с карбонатами стронция и кальция. Затем собиралась лампа и на конечной стадии, при откачке лампы, катод разогревался, карбонаты разлагались на окисел и углекислый газ удаляемый в процессе откачки. Кроме катода, дорогим элементом в устройстве лампы была сетка. Тонкие сетки тянули из вольфрама, попроще – из никеля. Траверсы могли быть как из никеля, так и из меди. У них на заводе золочение сеток не применялось, не доверили ленинградские товарищи такую ответственную технологию, а на "Светлане", по рассказам инженеров, для некоторых ламп вольфрамовые сетки дополнительно золотят.
Ознакомившись с этой непростой и очень дорогостоящей технологией, все эти дни Олю не покидало ощущение, что она знает, как это сделать намного проще и дешевле, а сами лампы поменьше. Но лишь несколько дней назад ей в голову пришла простая мысль. Если сделать катод нитевидным, а сетку приближать, то от сетки останутся только траверсы, штырьки на которые навивается сетка. Тут до Оли дошло, что лампу можно сделать на штырьках, причем правильней всего будет сразу делать пентод, эффект от внедрения будет максимальным. И цену, и объем лампы можно уменьшить раз в десять. Осталось правильно рассчитать положения штырьков и подаваемые напряжения. Она знала, расстояния и потенциалы электродов нужно подобрать так, чтоб образовалась электростатическая линза, фокусирующая электронный поток в точку между стержнями второй сетки. В результате этого ток второй сетки будет мал, а значит, небольшие колебания напряжения на ней будут приводить к заметным колебаниям тока анода.
Сейчас окончательно стало ясно, что ей уже, а лучше еще вчера, необходим помощник и внешняя ширма в том, чем она занята на заводе. И у Оли уже был кандидат на эту должность. Еще раньше в журнале по радиотехнике она натолкнулась на статьи Олега Владимировича Лосева и сразу поняла, что ей нужно найти этого человека. Звонок в редакцию с просьбой дать рабочий адрес или телефон мало что дал. Организации, в которой работал Лосев, уже не существовало, куда устроились бывшие сотрудники, никто не знал. Олю это не остановило. Несколько дней назад, узнав номер телефона редакции газеты "Красная газета. Вечерний выпуск" которую переименуют в "Вечерний Ленинград", Оля позвонила и продиктовала частное объявление, затем переводом отправила деньги, которые ей насчитали. Объявление было простое и понятное.
"Всем кто знаком с радиофизиком Лосевым Олегом Владимировичем. Пусть позвонит после с 8-00 до 16-00, в Москву, по телефону 45762, Стрельцовой Ольге. Ему хотят предложить интересную работу по его специальности".
Теперь Ольга всегда была в первую смену в цеху, а приемная могла переправить туда любой звонок, так что она, обосновано, надеялась на положительный исход проведенной работы. С директором она договорилась еще после внедрения рацпредложения. Пользуясь ситуацией, она заявила, что есть прекрасная кандидатура на начальника лаборатории, это Лосев Олег Владимирович, и начала рассказывать какой он выдающийся ученый. Что с его работ по кристадину, Оля взяла основную идею своих будущих исследований и дальнейший прогресс без него немыслим, а вместе они поставят буржуазную науку на колени. Директор сразу согласился, заявив, что слышал о нем, но сомневается, что такой ученый согласится приехать к ним на завод. А чем мечтать о победе над буржуазной наукой, лучше ей еще подумать об улучшении работы оксидного цеха. Все нужно делать постепенно.
Трясясь в автобусе и пересматривая бумаги, где были выписаны длинные выражения, полученные в приближении бесконечно длинных стержней, она тоскливо думала, что без вычислителей не разберешься. Вместе с тем ее не покидало ощущение, что есть простой способ узнать положение стержней в лампе дающее оптимальные характеристики. Ее взгляд упал на натянутую юбку между разведенными коленями, на которую она складывала свои листки, постоянно толкая левым коленом молоденького инженера, который испуганно вжался в сидение, и внимательно рассматривал дождливый пейзаж середины осени, открывавшийся за окном. Видно боялся, что его начнут что-то спрашивать. Глядя на свою юбку, Оля начала смеяться и громко повторять,
– Дура, какая же я дура!
– Сразу видно, что ты в университете учишься, – спокойно заметил, дядя Толя, слесарь-наладчик сидящий с противоположной стороны. – А моей бабе уже сорок минуло, а никак не поймет, что она дура!
***
Сталин слушал доклад Ежова. С 1933 г. по 31 декабря 1934 г. при Ягоде проводилась генеральная чистка ВКП(б). В ходе чистки из партии, насчитывавшей почти два миллиона членов, было исключено 350719 человек. По завершении чистки, в мае 1935, началась проверка партийных документов, продолжавшаяся и в настоящее время. Ежов планировал закончить ее в декабре 1935 г. В настоящее время в результате проверки из партии было исключено еще около четырнадцати тысяч человек. По словам Ежова, как чистка, так и проверка документов при Ягоде велись формально, учитывалось только происхождение. Фактически все троцкисты, находящиеся в партии и занимающие часто высокие руководящие посты, остались членами партии, и только сейчас начинается настоящая работа. Поэтому он предлагал с начала 1936 г. провести замену партийных документов и закончить ее к сентябрю 1936 г.
