проклятия в черном вонючем дыму. Когда же огонь догорел, я собрала землю и кинула ее в овраг – там протекал ручей, смоет все, что осталось. Только после этого я медленно пошла обратно в дом, слушая удивленные шепотки магов за спиной. Кажется, у меня получилось сделать что-то невероятное…
Глава 24
Когда я вошла в дом, вымыла руки и заглянула к пациенту, Гийом спал. Просто спал, слегка повернувшись на бок на холодном неудобном столе. Я накрыла его одеялом и приставила пару стульев спинками к столу, чтобы спящий не упал, и занялась наведением порядка. Защитные амулеты разнесла по углам комнаты – маг сейчас как младенец, беззащитный и открытый. Зажгла еще несколько церковных свечей, окропила комнату водой, нарисовала маслом знаки святого круга над окнами, дверями и на печи.
Поставила варить куренка – мужчине снова нужна будет легкая пища, и, собрав для себя чистое белье, пошла в баню. Надо помыться с головы до ног, да и Марыську с Настеной выпустить.
Девчонки играли в предбаннике на полу, на стареньких домотканых половиках. Обрадовались, увидев меня. Настена еще и заревела голодно. Я сказала Марыське, что в дом можно заходить и брать молоко и хлеб, только нельзя входить в рабочую комнату и беспокоить спящего мага.
Марыська унесла Настену, а я сразу опрокинула на себя пару ведер ледяной воды и принялась таскать свежую из колодца. Из темноты у задней калитки возник Петр.
– Можно помочь? – спросил он.
– Заходи! – я помахала рукой, впуская мужа.
Он молча взял ведро из моих рук и быстро натаскал воды в бак, в бочку и в чан для стирки. Затопил печь и снова взял ведро, чтобы напоить и обиходить своих животных, про которых я от напряжения совсем позабыла. Пока баня топилась, я зашла в дом и помогла Марыське с ужином. Собрала мокрые пеленки – застираю и развешу, пусть сохнут на ветерке. Перемыла посуду после готовки, вымела пол, в общем, отчаянно пыталась себя занять и ни о чем не думать. Например, о том, что взрослый мужик ходит по моей территории и имеет полное право пойти со мной в баню или в постель. Брак заключен, и как бы я ни настаивала на его фиктивности – Петра поддержит и король, и храм. Можно, конечно, отогнать его от себя магией, но как потом жить вместе? Как просить о помощи? Как просто находиться в одном доме?
Ничего не решив, я ушла в баню, наказав Марыське принести туда Настену примерно через час. Хотелось сразу помыться, но… одежду мага я сунула в таз с травами, свою – в соседний, сыпанув от души полыни и чертополоха. Пеленки – просто в воду с мылом. Потом развела для себя воды с травяными настойками и щедро вылила несколько ковшей, смывая ментальную грязь.
Стало чуть полегче. Я склонилась к баку с горячей водой, чтобы зачерпнуть еще кипятка, и тут не замеченный мной уголек выстрелил прямо на обнаженное тело! Я вскрикнула, ковш дрогнул, вода выплеснулась на край плиты и зашипела.
Внезапно распахнулась дверь, в баню вбежал Петр и тут же схватил меня в охапку, крепко прижимая к себе:
– Что случилось? Обожглась? Кто-то напугал?
Я впервые в жизни стояла обнаженная в объятиях полуодетого мужчины и не знала, что сделать или сказать. Наконец сообразила и выдавила сквозь стиснутые зубы:
– Уголек… выстрелил на кожу…
– Где? Надо холодной водой полить! – всполошился Петр.
– Нет, – я зажмурилась и прижалась к нему крепко-крепко, чтобы только не смотреть. А он… кажется, мой муж убирал в сарае за своими животными, поэтому снял рубаху – чтобы не испачкать. Я прижималась к его обнаженному торсу и боялась открыть глаза. А он сжимал меня в объятиях и, кажется, не дышал.
Наше странное состояние разбила Марыська – хлопнула дверь предбанника, и Петр отпустил меня, а я моментально закуталась в простыню.
– Госпожа ведьма, – донесся голосок Марыськи, – я Настену принесла!
Цыкнув на мужа, я выглянула из мыльни, взяла на руки кроху и попросила Марыську:
– Принеси для нее теплое одеяльце, чтобы не застудилась, и потом подожди тут, пока я ее вымою. После нас в баню пойдешь!
Девчонка унеслась в дом, а я взглядом указала Петру на дверь. Он однако никуда не пошел – навел в просторной шайке теплой воды, накапал отвара трав, полезных для младенцев, и принялся купать ребенка, бормоча какие-то прибаутки. Я чувствовала себя глупо, стоя рядом с ним в одной простыне, но и уйти не могла – мне нужно было вымыть голову и простирнуть одежду и пеленки.
Между тем в предбаннике снова завозились – Марыська вернулась с одеяльцем. Петр попросил меня принести пеленку и сам в тепле баньки подсушил кожу малышки, смазал маслом, завернул в пеленку, в одеяльце и только тогда вышел, давая мне возможность выдохнуть.
Однако рассиживаться на лавке было некогда – я помешала одежду мага палкой и несколько раз слила воду. Потом застирала пеленки и выставила шайку с ними в предбанник. Смыла пот, промыла волосы и наконец выпала из баньки, чтобы увидеть, как Петр развешивает пеленки, а Марыська стоит рядом и кормит Настену из рожка.
Они дружно пожелали мне легкого пара, и Марыська, передав мне младенца, ушла мыться. Я велела ей после купания вытащить на улицу одежду мага и раскинуть на козлах для просушки, а сама как можно быстрее пошла в дом. Присутствие Петра вызывало у меня неловкость, и я втайне надеялась, что он не пойдет за мной в дом.
Накупанная и накормленная Настена быстро уснула в корзинке, и я занялась супом. На этот раз к бульону пришлось добавить изрядное количество кореньев, ореховую муку и пряности – чтобы суп питал не только тело, но и оскудевшую магию.
Спящего Гийома я разбудила очень просто – поставила плошку с супом на подоконник – остывать, и аромат наваристого бульона разбудил его как по волшебству.
– Где я? – дернулся маг, осознавая, что лежит не в своей постели.
– У меня дома, – ответила я, рассматривая мага.
– Опять? Как?
– Порталом. Словил проклятие, да такое, каких я не видывала.
– От кого? – удивился маг.
– Не знаю. Вставай, ешь и ложись на лавку.
Я намеренно разговаривала с Гийомом сухо и строго. Проклятие такого уровня не только пьет магические силы – оно истощает ментально. Если бы я поддалась эмоциям, маг мог расплакаться, как ребенок, или напротив – впасть в агрессию. Мне не нужно было ни того, ни
