я. – И приехав, они лишь заставят многих задуматься о том, что они здесь забыли. Это подозрительно.
– Ладно. Но что дальше?
– Нужно пробраться в дом, посмотреть, какая там обстановка.
– Серьезно? – Бет усмехается, складывая на груди руки, и кивает: – Дерзай!
– Думаешь, это нереально?
– Думаю, это глупо. Тебе нужны снимки? Договорились, они будут. Нужны зацепки? Я расскажу обо всем, что узнаю, но пробраться на место преступления, смотреть на труп – не чересчур ли это, Мэтт?
– Мне просто кажется, что…
– …что ты заигрался. Очнись! Никто из нас способностями не обладает. – Девушка смотрит на меня осуждающе, ее карие глаза светятся недоверием и страхом.
– Я ни во что не играю.
– Да ладно. И часто ты пробираешься в чужие дома? Часто видишь мертвяков?
– Я должен все осмотреть, Бетани, – чеканю я, – это поможет.
– Поможет нажить душевные травмы? Там кровища повсюду! Еще раз повторяю, там мертвый человек, Мэтт! – Девушка импульсивно встряхивает головой и, срываясь с места, бросает: – Утихомирь пыл! По-моему, ты сходишь с ума.
Я собираюсь пойти за ней, но неожиданно меня останавливает Хэйдан. В это невероятно трудно поверить, поэтому я намертво примерзаю к асфальту и оборачиваюсь.
Его пальцы так сильно стискивают мое запястье, что мне больно. Но я не жалуюсь, даже не думаю жаловаться. Хэрри шепчет:
– Пусть идет. Не трогай ее. Она напугана.
– Ладно, – не своим голосом обещаю я, – как скажешь.
– Ей страшно, – повторяет он. – Ей просто страшно, она испугана.
Теперь и мне не по себе. Я в очередной раз киваю, но Хэйдан не прекращает бурчать себе под нос нечто тихое и неразборчивое.
Я подхожу к Хэрри и сжимаю его плечо, выводя из транса:
– Ты как? Пойдем?
– Да-да, идем. Да.
Мы уходим, но я оборачиваюсь и изучаю красно-синие огни, мерцающие на крышах полицейских машин, я наивно надеюсь увидеть ее. Но нет, Ари здесь нет.
Когда мы приезжаем к Монфор, солнце лениво заползает за горизонт. Тети Ариадны ждут нас на кухне, Норин, как всегда, приготовила нечто вкусное, и я довольно улыбаюсь.
– Что? – интересуется она, когда я придвигаю к себе мясной рулет. Женщина стоит в толстом свитере, что кажется полной чепухой, а еще на ней грязный фартук. Никогда не сказал бы, что передо мной ведьма, по праздникам борющаяся с Дьяволом.
– Я давно не ел нормальную еду. Долорес готовит паршиво.
– Ты не зовешь ее мамой, – замечает Мэри-Линетт, нарезая яблоки себе в тарелку. Не знаю, кажется ли мне, но, по-моему, яблоки – ее какой-то пунктик. – Почему?
– Потому что она не моя мама.
– И ее это не обижает?
– Нет.
Хэрри хмыкает, что не ускользает ни от меня, ни от сестер Монфор, но никто больше к этой теме не возвращается.
– Итак, Ариадна в Астерии, – говорит Норин. – Ты и подумать не мог, что вы встретитесь так скоро, верно?
– Никто об этом не знал.
– Неужели она выполняет поручения Люцифера? – недоумевает Мэри-Линетт.
– Какие поручения?
– А ты думал, Дьявол просто так переманил Ариадну на свою сторону? Она явно ему для чего-то была нужна. Возможно, загвоздка в ее даре.
– И все же, – встревает старшая Монфор, отпивая горячий напиток, – Мэтт, ты точно понимаешь, с чем тебе придется столкнуться? Может, стоит поговорить об этом.
– О чем?
– Об Ари.
Откладываю вилку и протяжно вздыхаю – я ужасно устал от нравоучений.
– Мы уже все сто раз обсуждали.
– Да, но теперь Ариадна здесь, и, возможно, ты не до конца осознаешь, с чем имеешь дело. Я просто хочу, чтобы ты помнил – Ари больше нет. Пока что нет. Она убила вашего директора, и она продолжит убивать тех, кто причинил ей когда-то боль.
– Ари не могла сделать этого. Она не могла убить Барнетта!
– Могла.
– Вы говорите так, будто вам абсолютно наплевать на нее.
– Я отдам жизнь за Ари! – злится Норин Монфор. – И я хочу вернуть ее не меньше твоего, мальчик, но ты наивен. То, с чем нам предстоит столкнуться, не просто Ари, это ее темная сторона. И она способна на все. Запомни это и будь готов к тому, что эта сторона захочет тебя убить.
– Посмотрим. – Я вновь возвращаюсь к еде. Мне почему-то не терпится опровергнуть слова этой женщины. Верю, что, как только я увижу Ари, смогу поговорить с ней, достучаться до нее. Она всегда была невероятно упрямой, но между нами имелась связь. Может быть, сейчас эта связь спасет нам жизнь.
На следующее утро в школе творится что-то ужасное. Ученики бегают по коридорам, вопят с блестящими глазами о смерти Барнетта и наслаждаются новыми сплетнями, что, по-моему, просто отвратно. Я терпеть не могу тех, кто постоянно болтает о вещах, их отнюдь не касающихся, но жители Астерии всегда славились слишком длинными языками. Уроки так и не начинаются, расписание снимают с информационной доски. Всех зовут в зал, где учителя собираются сказать прощальную речь о прекрасном человеке – нашем директоре.
Признаться, меня раздражает, что нас насильно заставляют идти на собрание. Как это похоже на дешевый спектакль: подростки, рвущиеся на первые ряды, хотят не помянуть человека, а узнать подробности о том, сколько крови в доме и как глубоко воткнули нож в глотку директора. Дикость!
Мы с Хэрри садимся почти в самом конце. Он выглядит уставшим, постоянно робко поправляет очки и пялится на свои руки, словно пытается увидеть что-то особенное. Я слышал, как он кричал ночью, правда, когда я подорвался, он уже успокоился и принялся спать дальше. О себе я не могу сказать того же. Уснуть мне больше не удалось.
– Привет, – шепчет Бетани, садясь рядом.
– Привет, – здороваюсь я и смотрю на сцену, где у микрофона толпятся учителя. Пусть еще подерутся из-за того, кто скажет сопливую речь первым.
– Как вы?
– Порядок. А ты?
– Все нормально. – Она поправляет черные волосы и вдруг усмехается.
– Что?
– Джил. Посмотри. – Девушка кивает в сторону Джиллианны, сидящей в углу актового зала, и грустно улыбается. – Она с тебя глаз не сводит.
– Замечательно, – сухо выдаю я и тут же виновато встряхиваю головой: – То есть я хотел сказать, что это паршиво. Я с ней не разговаривал почти неделю.
– Может, стоит? Иначе она съест тебя взглядом, а вроде такая паинька.
– Паиньки не могут есть взглядом?
– Упаси боже, – усмехается Бетани, – это же грех, Мэтт!
Я почему-то тоже улыбаюсь и шепчу:
– Это точно. Слушай, что насчет преступления? Есть фотографии, зацепки?
– Давай поговорим после собрания. Такое лучше наедине обсуждать, не здесь.
– Да, конечно.
Девушка кивает, а я слышу, как кто-то стучит пальцами по микрофону, проверяя звук. Это
