— Однако рабочий класс должен выполнить свою миссию, и прежде всего в Германии. Он обязан освободить народ как изнутри, так и снаружи. И миссия эта имеет международное значение. Если Германия рухнет, свет во всем мире погаснет.
— Ты не слишком современен.
— Только негодяи современны. Чем меньше я думаю о себе, тем с большим энтузиазмом веду борьбу за права моего народа. Когда же вижу, что буржуазия продала и предала его, я перечеркиваю прошлое и начинаю все с чистого листа.
— Вы можете совершить революцию, поскольку так хотят многие. Но жир всегда будет плавать на поверхности.
— Это точно, жирные всегда готовы говорить высокопарные слова, иметь собственные загородные виллы и произносить речи на праздниках. Они правят массами сегодня, надеясь, что так будет и завтра. Но мы хотим вписать в историю наши имена. Только наши!
Многие живут только сегодняшним днем. Вот почему они видят себя мертвыми в будущем. Но те, что хотят изменений, желают быть живыми и завтра.
— К чему это самоотречение? Кто поблагодарит вас за это?
— Благодарность? Такого слова я не знаю. Да я и не хочу никакой благодарности. Разве это что-то изменит?
— Но ведь ты же сам выходец из буржуазии.
— Поэтому-то я и научился ненавидеть ее столь глубоко. Любую вещь необходимо испытать, прежде чем сделать вывод, любить ее надо или ненавидеть.
А буржуазию я ненавижу, так как она струсила и не хочет бороться. Буржуа — всего-навсего зоологический организм, и ничего более.
Солдаты, студенты и рабочие создадут новый рейх. Я был солдатом, сейчас — студент, и хочу стать рабочим. Я должен пройти все эти три ступени, чтобы понять, куда двигаться дальше. У меня нет дара слова, поэтому надо действовать. Каждый должен быть на своем месте.
— Тебе хочется пожертвовать собой?
— Да, это даже необходимо. Хотя мне это и не очень нравится, я должен все же поступить именно так. Мне надо оказаться на самом дне пропасти. Начинать-то нам придется снизу.
Вплоть до сегодняшнего дня мы были наследниками, получая то, что давалось.
Сейчас же нам придется начинать с нуля.
Что же касается меня самого, мне надо быть жестоким и готовым ко всему.
— Ты и так был всегда готов на все.
— Но это было связано с неверными посылками. Новый немец должен быть рожден в мастерской, а не в книгах.
Мы писали, пустословили и мечтали более чем достаточно. Теперь же надо работать.
— Своими опытами вы погубите себя.
— Нет, я буду жить. И сейчас надо положить начало.
— Работа превратит тебя в раба.
— Ну уж нет, я постараюсь облагородить свою работу. Да и работа — не самоцель, а только ступень.
— Ты опозоришь нас всех.
— Не могу ничего обещать, но хочу действовать и быть тем, кем являюсь на самом деле.
Оба мы долго молчали, было уже поздно…
15 сентября
Чувствую себя хорошо, когда все крутом гремит и ходит ходуном. Когда шахтные стойки с треском ломаются, а порода рушится. Когда шум такой, что не слышишь собственного голоса.
Симфония труда!
Удовлетворенность и полная жизнь!
Созидание! Труд! Дело своих рук!
Мастер! Завоеватель! Король жизни!
Но вскоре я снова стал томиться от одиночества в горах и непорочно белого снега.
18 сентября
Оказывается, не дух и не труд делают нас свободными. Они лишь формы высшей силы.
Борьба — исток и венец всему. Я начал борьбу с самим собой. Сначала надо преодолеть негодяя в себе. Все остальное — детская игра.
Выбравшись из духовных оков, борьбы и труда, необходимо создать двигатель, который привел бы в движение нашу эпоху.
В новое время должна появиться и новая аристократия, способная на подвиг.
20 сентября
Деньги — проклятие человечества. Они душат в зародыше все великое и доброе. Каждая копейка пропитана потом и кровью.
Деньги порождают леность и пресыщение. Они портят наши собственные ценности и побуждают служить древним инстинктам.
Самый тяжелый день недели для меня — день получки. Они бросают нам деньги, как собакам кости.
Мир жесток. И такой же твердый, как те немногие гроши, зажатые в руке.
Необходимость экономии во всем очень неприятна.
Пусть они собирают драгоценности и золото, — я же буду расточать излишки своей души.
Деньги — основа либеральных ценностей. Эта идея столь иллюзорна, что может создать лишь видимость реальности. И по всей видимости приведет к краху. Деньги — проклятие труда.
Человек не может ставить деньги превыше жизни. Если это произойдет, все благородные помыслы иссякнут.
Деньги приведут к концу, если станут целью жизни.
Народ, оценивающий все деньгами, стоит на краю гибели. Он будет постепенно поглощен разрушительной силой золота, которое с незапамятных времен губило народы и культуры.
Если солдаты во время мировой войны жертвовали жизнью ради спасения своих домов (на поле брани осталось более двух миллионов человек), то спекулянты на их крови делали деньги. А впоследствии с помощью этих денег обманом выставляли возвращающихся солдат из их домов.
Война была потеряна трудом, но выиграна деньгами. Народ не был ни победителем, ни побежденным. Люди занимались ежедневным трудом, чтобы заработать немного денег, сопротивляясь по возможности превращению в рабов.
Германия сражалась за возможность трудиться, Франция же — за деньги. В результате проиграл труд, а выиграли деньги.
Деньги правят миром. Если это так, то это ужасно. Однако сейчас мы умираем, поскольку это реальность. Деньги и евреи — они принадлежат друг другу.
Деньги не имеют корней, они вне рас. Понемногу они прокладывают себе дорогу в здоровом теле наций и шаг за шагом отравляют их созидательную силу.
В результате борьбы и труда мы должны отойти от денег, отбросив иллюзию их всевластия. Тогда золотой телец рухнет.
В своем глубоком смысле либерализм является философией денег.
Либерализм означает: я поклоняюсь золотому тельцу.
Социализм провозглашает: я верю в труд…
28 сентября
Я начинаю понемногу завоевывать авторитет у товарищей по работе.
Время от времени кто-нибудь из них обращается ко мне. Некоторые делятся со мной своими заботами и трудностями.
Их недоверие постепенно исчезает.
Даже мой работодатель становится ко мне дружелюбнее.
Сегодня после обеда на моем столике оказались скромные цветы. Они очень обрадовали меня.
Ребятишки называют меня теперь по имени и цепляются за руки.
3 октября
— Ты работаешь на износ, Михель! Так больше продолжаться не может. Ты себя угробишь.
— Человек может вынести больше, чем мы думаем. Он должен, не придавая этому чрезмерного значения, брать на себя дополнительный груз.
Во время войны нам выпали еще большие нагрузки, но мы ведь выдержали.
— Однако тело и душа наши здорово страдали.
— Ты прав, Матиас, пережить все это было непросто. Но согласись, мы же тогда были вместе — солдат и начальник.
— Да, мы вместе лежали в окопах — тот, кто пришел из дворца, и тот, кто до того жил в шахтерской деревушке.
— Мы держались вместе, стали друзьями и впервые ближе узнали друг друга.
— Однако после окончания войны мы вновь разделились.
— Труд — это война без пушек. И здесь мы должны держаться друг друга, быть вместе словом и делом, понимать друг друга, и чем раньше — тем лучше.
Жизнь — весьма сложная штука. У нас недостаточно времени, чтобы быть врагами. Мы должны дать хлеб миллионам уже появившихся на свет людей и миллионам, которые еще появятся. Иначе рано или поздно мы придем к краху.
— Да, но ведь никто наверху не думает так, как ты, — их интересуют только деньги и власть.
— Этих тварей необходимо устранить силой. Многие из них становятся понятливыми, видя кулак под носом. И не нужны долгие обсуждения и уговоры. У нас, молодых, больше исторических прав.
— Но старики порой не хотят понимать этого и даже не замечают нашего существования. Они борются за свою власть до последнего.
— И все же настанет день, когда они окажутся побежденными. Молодежь должна победить.
Мы, молодые, должны перейти в наступление. Атакующий всегда сильнее обороняющегося.
Если мы освободимся сами, то сможем освободить и весь рабочий класс. А освобожденный рабочий класс сбросит с отечества сковывающие его цепи.
— То, что ты сказал в отношении труда и войны, абсолютно правильно. Но самое важное то, что ты своим примером доказываешь истинность этих слов.
Ты не только говоришь, но и действуешь.
Когда ты прибыл сюда, я увидел тебя в первый раз и сразу понял, что ты несешь новые мысли о труде.
