Если все же нам откажут мужество и сила, если будет угрожать падение в бездну созерцания, тогда завещание, содержащееся в письмах Шлагетера, должно снова открыть дорогу к героизму. Совесть истинного немца, заключенная в этих страницах, должна воздействовать на нас воодушевляюще.
(Послесловие к сборнику писем Альберта Лео Шлагетера «Германия должна жить» / Под ред. Фридриха Бубендена. Берлин, 1934.)
Ханс Йост
Разница между поколениями
А в г у с т. Ты не можешь поверить, отец, но этовыход из положения. Молодые люди теперь мало уделяют внимания устаревшим лозунгам… Они вымирают… Да и классовая борьба умирает вместе с ними.
Ш н а й д е р. Так-так… и как же вы теперь живете?
А в г у с т. Народным сообществом!
Ш н а й д е р. Но это ведь лозунг?..
А в г у с т. Нет, это — опыт!
Ш н а й д е р. Боже мой!.. Наша классовая борьба, наши стачки — вот это был опыт, не так ли? Может быть, социализм, интернационал были фантазией?..
А в г у с т. Они были необходимы, но были… были рассчитаны на будущее. Они были историческим экспериментом.
Ш н а й д е р. Так… И это будущее достанется вашему народному сообществу. Скажи-ка, как ты на самом деле представляешь себе все это? Бедняки, богачи, здоровые и больные люди, возвысившиеся и опустившиеся элементы — все они будут вместе с вами, а? К тому же социальная среда наркомании?..
А в г у с т. Видишь ли, отец… Возвысившиеся и опустившиеся, бедные и богатые были всегда. Важно, какое значение этому придается. Жизнь для нас не ограничивается рабочими часами и зарплатой. Мы озабочены существованием человека в целом. Никто из нас не считает, что делать деньги — самое важное дело на свете. Индивидуум — лишь капля в кровообращении своего народа.
Ш н а й д е р. Это все — юношеский романтизм! Освобождение народа подростками. Сначала вытрите нос! Но оставим, однако, разговор о мироздании… Давай лучше поговорим о чем-нибудь конкретном. Как вы и ваше «народное сообщество», к примеру, относитесь к пассивному сопротивлению?
А в г у с т. Мы намереваемся преобразовать его в путч, в национальное восстание.
Ш н а й д е р. Преобразовать в путч?..
А в г у с т. Ты как старый революционер, скажу я тебе, придаешь слову «путч» своеобразное значение. Правительство либо пойдет с нами, либо прекратит свое существование!
Ш н а й д е р. Не забывай, что ты разговариваешь с главой региональной администрации, и он говорит тебе, что правительство всыплет путчистам по первое число!
А в г у с т. Но ведь я совершенно спокойно разговариваю со своим старым отцом.
Ш н а й д е р. Твой старый отец — официальное лицо в государстве и считает пассивное сопротивление правильным и вполне подходящим в сложившейся обстановке.
А в г у с т. А твой сын — революционер!
Ш н а й д е р. Мой сын — неотесанный болван, нарывающийся на затрещину.
А в г у с т (отходит назад с громким смехом). Будучи региональным главою, ты решаешь вопросы, как в старину это делали заводские мастера. Так можно только учить ребятишек хорошим манерам, но…
Ш н а й д е р. Но… но… Мы, старики, еще не выжили из ума, как порою думаете вы, молодые. Для тебя Шлагетер и его сподвижники — национальные герои… для нас же это — только случайное происшествие.
Шлагетер не жилец на этом свете, если не будет подчиняться приказам. Правительства Европы пришли к соглашению, что авантюристы и фанатики, смутьяны и бандиты, оставшиеся после войны, должны быть истреблены огнем и мечом!
Нам нужен мир! Вот что я говорю тебе, сопляк. Я ведь тоже четыре года был под огнем, защищая Германию, что продолжаю делать и ныне, и так будет продолжаться, пока я дышу.
А в г у с т. Нет! Я говорю «нет», хотя и не имею представления о войне, о необходимых для нее вооружении и снаряжении, обо всех этих заграждениях, огнеметах и танках.
Мы, молодежь, на стороне Шлагетера, и не потому, что он — последний солдат прошедшей войны, нет, он — первый солдат Третьего рейха!
Занавес
(Йост Ханс. Шлагетер. Мюнхен, 1934.)
Эдуард Шёнлебен
«Современный герой — Фриц Тодт»
В самом начале работы, по случаю окончания строительства отрезка автострады, проходившей мимо города Опладен, 27 сентября 1933 года, он сказал:
«Новая дорога Адольфа Гитлера — автострада — выражает сущность национал-социализма. Цель наша далеко впереди, и мы намерены достичь ее кратчайшим путем. Мы строим мосты над пересечениями дорог, но обходим ненужные участки. Эти дороги мы строим для себя, и они ведут только вперед, обеспечивая ту скорость передвижения, которая нам может понадобиться.
Мы не только строим дороги в Третьем рейхе, но и воспитываем наш народ, участвуя в созидании национал-социалистской империи».
Вторым секретом Тодта в свершении великих дел были самые жесткие требования, которые он предъявлял самому себе, что позволило предъявлять их и другим. Он говорил:
«Тот, кто пользуется привилегией жить во время Адольфа Гитлера, должен уметь поступаться личным комфортом для выполнения любой задачи, поставленной перед ним фюрером».
Хочу вместе с тем привести несколько характерных для него замечаний из области искусства:
«Строительный мастер, возводящий постройки в каменном океане большого города, должен соотносить свои творения с формами и взглядами людей прошлого. Он должен выражать величие нашего времени в соответствии с достижениями прошлого. Однако отношение этого мастера, призванного созидать на открытом пространстве, должно быть иным. Тут он обязан исходить из окружающей его природы. При этом попытки сделать что-то более монументальное и более великое, чем сама природа, будут выглядеть надменными и самонадеянными.
(Шёнлебен Эдуард. Фриц Тодт — человек, инженер и националсоциалист. Ольденбург, 1943.)
Вильгельм Иде
Прусский герой — Фридрих Великий
Те, кто понимает стремление мудрых древних греков изобразить самих себя в классическом образе Прометея, могут спорить о том, является ли Фридрих подобием Прометея в истории Прусского государства. Естественно, своими физическими данными Фридрих не шел ни в какое сравнение с мускулистым полубогом, прикованным к скале. Но ведь не всегда физически сильные люди становились героями своих народов. Когда раздавались экзальтирующие звуки «Хоэнфридбергерского марша» и в утреннем небе гордо развевались флаги, а жители Берлина обнажали свои головы в молчаливом почтении, когда вся Европа отдавала дань уважения, когда средиземноморские корсары освобождали прусские корабли, когда в далеком Китае раздавался почтительный шепот при виде прусских государственных символов, когда даже искушенные в житейских делах люди выражали свое восхищение, знаки такого внимания относились не к королю Пруссии, а в большей степени к человеку по имени Фридрих, который своей железной волей победил слабость собственного тела и за сорок шесть лет своего правления сделал даже гораздо больше, чем требовалось.
Что можно сказать о несгибаемой воле Фридриха к жизни? К счастью, этой его воле была открыта зеленая улица и способствовало благоприятное стечение обстоятельств, так что он мог развивать свои способности без помех. Однако благие пожелания осуществляются только тогда, когда гений великого человека ведет непримиримую борьбу с несговорчивой судьбой, когда его гармоническое мирное планирование и намерения трансформируются в мощный ураган его воли. Тогда эта воля представляется как негасимое пламя, освещающее величие этого человека на все времена. Только когда железная воля человека сталкивается лицом к лицу с судьбой, когда, не жалея своих сил, он сокрушает сокрытую устрашающую силу, человеческий дух может взять верх в этой битве и заслужить божественное благословение. Можно даже сказать, что своей волей он заставил богов привстать со своих «золотых кресел» и побудил их дать человечеству уверенность в своих справедливых деяниях.
Фридрих никогда не подвергал испытанию добрую волю и счастье. С молодых лет он был вынужден задавать вопросы и отвечать на них, получать и наносить удары. Год от года дух его крепчал в этом нескончаемом диалоге. Но и судьба выставляла все новых противников. В жизни он видел мало радостей, но закаливал душу и тело. Наиболее трудными годами для него оказались годы Семилетней войны.
Четыре с половиной миллиона пруссаков оборонялись против целой европейской коалиции, насчитывавшей 96 миллионов человек. Фридрих выставлял 150 тысяч солдат против многих сотен тысяч солдат противника. Он совершал марши в самых различных направлениях и навязывал сражения неприятелю где только его заставал, наводя своими искусными маневрами ужас на противника.
