— Патронов мало, — в который раз пожаловался Санек, ощупывая патронташ, снятый с убитого Васькой чужака. — А у тебя вообще нет.
Лена в ответ грустно улыбнулась и развела руками — поднятые со дна озера боеприпасы хоть и были для надежности залиты пчелиным воском, но доверия не вызывали. У брата такие же, но из четырех опробованных три дали осечку. Трофейную двустволку ему и отдала, оставшись с одной лишь шашкой на ремне через плечо да «Сайгой» вместо дубины.
— Зачем тебе патроны? Стрелять собрался? А пробовал когда-нибудь в живых-то?
Пацан повернул голову, и в зрачках отразилось невидимое пожарище, тут же смытое волной рассудочного, контролируемого безумия:
— Сегодня и попробую.
— Саня!
— Что? — Показалось, будто в голосе мелькнуло низкое горловое рычание, а сам он стал выше ростом. — Я мужчина.
— Говорил уже.
— И повторю. Не смог защитить — хотя бы отомщу.
— Кому?
— Найдем. Вместе найдем.
Васька вслушивался в разговор, потом вмешался:
«Право на месть — священно. Помочь в этом — обязанность».
— Как? Как ты нам поможешь?
Они втроем наблюдали за деревней, спрятавшись в высокой траве почти у самой стены. Когда-то картофельное поле заросло чернобыльником и лебедой выше человеческого роста, а выкосить этот бурьян просто не успели, ограничившись для страховки от тваренышей проволочными ловушками. Впрочем, Ваське они нисколько не мешали, он отодвигал петли лапой, вытаптывая полянку и сектор обзора. А Дуброво притихло, только изредка доносилась неразборчивая ругань, пьяные выкрики, да еще поднимался дымок в том месте, где совсем недавно виднелась крыша родного дома. Сейчас ее не было, и при взгляде туда сами сжимались кулаки и во рту появлялся солоноватый привкус крови от прокушенной губы.
Санек отворачивался. Мужчины не плачут, а то, что стекает по щекам, это не слезы — это уходит детство. Уходит, забирая с собой и несостоявшуюся юность, оставляя в душе пустоту, заполняемую горечью. И он откуда-то знает, что смыть ту горечь можно только чужой кровью. Первобытное чувство? Нет, сладкое и восхитительное предвкушение справедливой мести. Она должна, обязана совершиться, иначе… иначе душа просто выгорит изнутри. И умрешь сам, задохнувшись под толстым слоем горячего пепла. Выбора нет, как и вариантов.
Лена с тревогой наблюдала за изменениями, происходившими с младшим братом. Будто внутренним ветром с него сдувало маску ребенка, десятилетнего мальчишки, открывая спрятанное под осыпающейся оболочкой истинное лицо. Лицо зверя?
— Вася, ты это видишь?
Тот виновато уставился в землю:
«Все слишком быстро произошло. Не успел поставить защиту. Соединение сознания получилось без ограничений. Совсем без ограничений».
Санек встрепенулся:
— Я зверь?
«Нет, ты больше».
— Это как?
«Крутой мен с медными яйцами», — пояснил Василий и прижал уши, ожидая справедливого подзатыльника.
Репрессий не последовало — Лена прижала палец к губам, призывая к тишине, и показала в сторону ворот деревни. Оттуда, ощетинившись из приоткрытых окошек стволами ружей, неторопливо выкатился «уазик». Потом, заскрежетав коробкой передач, бойко рванул вперед, чуть притормозил на перекрестке и поехал по дороге на Солонское. Санек подскочил.
— Стой, придурок! — Девушка еле успела ухватить брата за шиворот. — Куда?
— Там… там… — Голос парнишки звучал глухо и прерывисто. — Там наши…
— В машине?
— Угу. — Сашка зло сплюнул в сторону и сел в траву, сжимая в руках оказавшееся бесполезным ружье. — Только у Сереги голова разбита. Чувствуешь запах крови?
Лена болезненно поморщилась:
— Она здесь везде.
«В погоню, командир?» — Васька облизнулся и щелкнул зубами.
— Пешком?
«Я отдал команду на задержание. Там в ложбинке две здоровые березы, так что дорогу перекроют намертво. Пойдем?»
— Так они же и мальчишек сожрут! — охнула Лена. — Останови!
— Не тронут, — заверил Санек, лицо которого приобрело сосредоточенное выражение. — Иначе я им глаз на… хм… глаз куда надо натяну. Часа на два задержат, больше никак — там всего сотни полторы соберется.
— Ты откуда знаешь?
— Вижу их, — мальчишка постучал указательным пальцем себе по лбу. — Там, внутри вижу.
— Зверь.
— Почти, — вымученно улыбнулся Сашка и зябко дернул плечами. — Так идем?
— Подожди, — остановила его старшая сестра. — Если у нас есть два часа, то нужно узнать про маму.
— Дом сгорел. — Голос предательски дрогнул.
— Ну и что? Могут в кладовке отсидеться.
— В какой еще кладовке?
— Есть там одна…
Лена хорошо помнила, как при строительстве нового дома отец с Андреем копали траншею от фундамента до старого погреба, находившегося метрах в десяти, а потом все это прятали под толстым слоем земли. Зачем нужна была потайная комната, неизвестно, но нагрянувшая однажды милиция вместе с охотинспекцией целый день безуспешно пыталась отыскать трех подстреленных без лицензии кабанов. И очень вкусных, между прочим, кабанов.
— Надо в деревню пробираться.
— Или пленного взять, — рассудительно заметил Саня. — И одно другому не помешает.
Васька изобразил ухмылку и сообщил:
«Я покажу, как пробраться».
— Ты откуда знаешь?
«Разведка. Следующим этапом программы тренировок должен был стать штурм укрепленных поселений. Помнишь?»
Овраг с каскадом заплывших илом старых прудов, заросших по берегам черемухой, делил поселение на две части. Сама деревня походила на большую букву П, повернутую правой стойкой на север, и он как раз проходил посредине, начинаясь почти у самой верхней планки. Когда-то в прудах была рыба, рядом стояли бани, но по странному стечению обстоятельств жизнь здесь оказалась намертво связана с существованием Советского Союза. Не стало его, и почти сразу же умерло Дуброво. Агония продолжалась еще лет пять, а наезжающие дачники лишь продлевали ее, поддерживая видимость существования. Потом перестали появляться и они. А овраг остался. Да что с ним может случиться, с оврагом-то? Был до Нашествия, будет и после него. Нечто местное вечное, за неимением пирамид.
Забор проходил по дамбе, загораживающей самый последний, нижний пруд, оставляя лишь узенькую тропинку на самом краю крутого склона. Тишина. Кузнечики в траве стрекочут, ветерок лениво перебирает склонившиеся до земли ветки громадной ветлы, да журчит вода, вытекающая из трубы.
— Ты вот это имел в виду? — Санек с удивлением посмотрел на зверя. — Застрянем же на фиг. Здесь сколько? Полметра будет?
«Больше. Нормальный проход». — Васька заглянул в водослив. — «И грязи мало. Ужей кто-нибудь боится?»
— Змеи? — Лена отпрыгнула, еле сдерживая визг, и вытащила шашку из ножен. — Я туда не полезу.
«Нужно», — коротко ответил зверь и первым занырнул в отверстие.
Послышалось влажное чавканье — даже с его ростом пришлось пробираться, задевая брюхом жидкое, пахнущее болотом месиво. Вскоре из-за забора донесся еле различимый свист — Васька на месте, теперь их очередь.
Санек почесал затылок — лезть не хотелось сразу по нескольким причинам. И первая из них — страшно. Он еще немного подумал и принял правильное решение:
— Лен, полезай следующая.
— А ты?
— А я, как мужчина, буду прикрывать. Да не бойся, не съедят тебя в этой трубе. Ужи не съедят, пиявки всякие, мерзкие червяки тоже не съедят. Вот только жабы… скользкие пупырчатые жабы… они, может быть… нет, они тоже не тронут.
— Свинья малолетняя, — Лена поблагодарила братика за заботу и полезла в трубу, молясь про себя, чтобы не встретить никого из перечисленной живности. Шашка так и осталась в вытянутой вперед руке. Просто на всякий случай.
А на выходе провалилась в воду с головой, когда неожиданно закончилась пусть и вязкая, но все-таки опора. Вывернулась, встала на илистое дно и замерла, завороженная немигающими зрачками двустволки, направленной прямо в лицо.
— Стерва! — Незнакомый бородатый мужчина будто выплевывал слова. — Это из-за таких, как ты, Великая Жива послала напасти на матушку-Землицу. Род Ясный отвернулся, не в силах смотреть на грехи ваши. Изыди в ад! Покараю судом праведным похоть грязную!
— Дяденька, ты дурак? — Лена зачерпнула ладонью воды и плеснула себе в лицо, смывая грязь, испуг, удивление от неожиданной встречи.
— Молчи! — Бородач топнул ногой. — Матерь Сва насквозь видит вас. Нечестивые души — от духа нечистого, есть вы никто, и звать вас никак. Надо звать вас падалью и брезговать смрадом вашим, не касаться вас и не знать! И даже не вкушать пищу вашу, не слушать речей, не пускать в свой дом и не читать книг ваших…
Девушка осторожно огляделась — нет, это все про нее. Неужели перепачкалась так, что похожа на кикимору болотную? Немудрено перепутать.
