Хорошо, что культурная роль «Гражданина Поэта», сколько бы еще ни просуществовал проект, будет противоположна этой констатации.
V. Пророки и пороки
Путин и Пушкин
Пушкин = Путин.
Когда в очередной раз на поверхность всплывает тема «Поэт и царь», имеются в виду затрепанные банальности, вроде пожелания Николая Павловича г-ну Лермонтову счастливого пути или телефонных переговоров генсека с переводчиком Шекспира Пастернаком и драматургом Булгаковым. На большее культурной мысли не хватает. А ведь дилемма таит в себе множество других ситуаций, подчас кардинально повлиявших на судьбу народов и государств. На самом деле противопоставление поэта царю не всегда оправданно. История знает массу примеров, когда поэты уходили в политику, а то и попросту стремились к царскому званию как высшей точке поэтического самовыражения. Например, Данте, которого политические амбиции довели до изгнания и смерти на чужбине. Или Иосиф Джугашвили, одаренный поэт, писавший под псевдонимом Сталин, разразившийся когда-то стихотворением-одностроком «Сталин — это Ленин сегодня». Волей-неволей автору пришлось эти стихи реализовывать на практике, и стремление продолжить дела знаменитого политика (куда интенсивней и зрелищней, творческая все-таки личность) вылились в громадный социально-политический феномен, именуемый СССР. А если дилемму чуть осовременить в демократическом духе, задав вектор «поэт и президент», проследив, как один аукается в другом?
Создавая природу во всем ее многообразии, Творец среди прочего намекнул нам на либеральную, антитоталитарную суть разного рода магизма и ворожбы — всего того, что призвано слабыми человеческими силенками это творение Высшего уровня повторять и имитировать. Разница масштабов, правда, впечатляет. Так, горные хребты на поверхности суши словно предвосхищают россыпь бобов, вулканическая лава — кофейную гущу, а сделав людей неравными, Создатель обозначил бесконечные комбинации колоды Таро.
Пророчества и предсказания будущего, безусловно, также являются видом магии. Представляется странным, почему мы ревностно придерживаемся такого непродуктивного единообразия в определении пророков. Прорицателем номер один в современном мире считается Нострадамус, в своем XVI веке напророчивший судьбу всех тварей земных на ближайшие двадцать веков. Что ж, вполне имажинистская метафорика «Центурий» литератора-монаха позволяет включить в круг его интересов не только Землю, но и пару ближайших галактик, объявить его «вещее око» пронизавшим не только будущее, но и прошлое, «глубь трех тысячелетий», согласно Гете.
Нам представляется куда более плодотворным поиск истинных пророков внутри национальных культур, в привязке к хронологии и политическому устройству конкретной страны. Естественно, мы будем говорить о России. Кажется, никем уже не оспаривается, что величайшим российским пророком был Достоевский, гениально предсказавший социальную революцию и само существование страны при коммунистической диктатуре. Не менее гениальным пророком, весь набор предсказаний которого располагается во временных координатах России постсоветской, был Гоголь.
Пример, лежащий на поверхности, — комедия «Ревизор», в настоящие дни с полным правом способная считаться хрестоматией современной политико-экономически-социальной регионалистики. Однако есть у Гоголя и потрясающие попадания «точечного» свойства, прямо-таки побуквенные. «…Оказалось, что город и люден, и велик, и населен как следует. Показался какой-то Сысой Пафнутьевич и Макдональд Карлович, о которых и слышно не было никогда…» Как, очевидно, догадался читатель, Гоголем здесь предсказано вавилонское преображение Москвы на рубеже 80—90-х годов ушедшего века с его смешением языков, где аналогом башни стала знаменитая закусочная «Макдоналдс». Или кусок из «Выбранных мест», где Гоголь советует помещику привлекать ко всем хозяйственным делам священника, обедать с ним, вместе общаться с крестьянами и т. д. Можно разглядеть здесь только пьянки председателя колхоза на пару с парторгом, но история получила продолжение — и мы видим, как РПЦ занимается хозяйством на пару с помещиком (исполнительной властью) да еще и обеспечивает совместный бизнес идеологическим прикрытием.
Примеры можно приводить бесконечно, но нас, собственно, интересует пока лишь одно (но какое!) пророчество Гоголя, скрывавшееся в его знаменитой фразе о Пушкине и русском человеке. По Гоголю, русский человек через двести лет станет полноправным наследником гения Пушкина, повторив его лучшие качества. К фразе этой до самых последних времен никто не относился серьезно, считая ее образцом простительной восторженности (Тимур Кибиров назвал ее попросту глупостью), продиктованной к тому же лучшими побуждениями: а) святой любовью к Пушкину; б) верой в светлое будущее России (впрочем, даже в таком контексте Гоголь предсказал чеховское «небо в алмазах»). Почему-то считалось, что Гоголь говорил о любом русском человеке, тогда как у него сказано «русский человек через двести лет». Т. е. в единственном числе и без всяких намеков на национальную общность.
Мурашки пробегают по телу, когда приходит единственно правильная догадка о том, что Гоголь имел в виду сегодняшнего президента России Владимира Путина. Судите сами. Пушкин родился 6 июня 1799 года, а Владимир Путин де-факто стал президентом 31 декабря 1999 года. Полугодовая разница никакого значения не имеет, это всего лишь поправка Божественной шкалы на волосок, как выражался другой писатель. А если вспомнить назначение Путина премьером в августе 1999 года и тут же — объявление его преемником? Самое интересное, что само слово «преемник» для политической терминологии звучит диковато. В нем явно слышится нечто высшее. Метафизика наследования, мистика духовного родства, воплощенная связь времен. Трудновато представим косноязычный карикатурный Ельцин последних лет президентства, всерьез озабоченный всем этим бытийным скарбом. А вот если предположить, что Ельцину старыми шаманами Кремля была открыта некая идея преемствования не только политической, но и духовной власти (теперь нам понятно — от кого) над Россией… Тогда все встает на положенные места. Долгий выбор, смены фаворитов, появление невесть откуда энергичного главы ФСБ… Кадровая политика Ельцина, в которой недальновидные политологи видели только маразм, капризы, стремление к удержанию власти любой ценой, исполняется высшего смысла.
…Он стар. Он удручен годами,Войной, заботами, трудами;Но чувства в нем кипят и вновьВластитель ведает любовь.Мгновенно сердце молодоеГорит и гаснет. В нем любовьПроходит и приходит вновь,В нем чувство каждый день иное:Не столь послушно, не слегка,Не столь мгновенными страстямиПылает сердце старика,Окаменелое годами.Упорно, медленно оноВ огне страстей раскалено;Но поздний жар уж не остынетИ с жизнью лишь его покинет.
Гораздо больше возражений может вызвать факт, будто речь идет в одном случае о появлении на свет, тогда как в другом — об обретении нового, пусть и высочайшего, статуса вполне зрелым человеком. Прежде всего хочу напомнить: не только история, но и сам Божественный промысел не имеет свойства повторяться с буквальной точностью. Рождение Пушкина не нуждалось в подтверждении карьерой, но когда речь идет о политике, предполагается метафорическое понимание рождения — для широких масс. (Способной поставить толкователя-дилетанта в тупик разницы призваний наших героев мы коснемся ниже.) Пушкин говорил не только и столько о себе: «Старик Державин нас заметил и в гроб сходя благословил». Но при каких обстоятельствах старик Державин (обжора, не дурак выпить, государственный чиновник, входивший в екатерининское политбюро) подарил юному поэту благословение? Цитирую Пушкина: «Державин приехал. Он вошел в сени, и Дельвиг услышал, как он спросил у швейцара: „Где тут, братец, нужник?“». После заявления премьера Путина о том, что мы такие крутые и будем мочить террористов даже в сортирах, рейтинг преемника стремительно пополз вверх, народ угадал в нем собственный рупор, и сомнения по поводу его и всеобщего будущего окончательно развеялись. Державинский «нужник» и путинский «сортир» потрясающим образом срифмовались через два века, став отправной точкой грандиозных карьер двух великих россиян. Ab obo (от яйца) — говорили древние римляне. От сортира — заявляют в России с куда большим основанием. Много позже Пушкин произнес: «Кавказ подо мною…» Путин произнесет эту фразу со дня на день.
Скептики упрекнут нас, естественно, в натяжках — эдак, заметят они, инкарнацией Александра Сергеевича можно объявить любого россиянина, значимые вехи жизни которого с двухсотлетней разницей совпадут с пушкинскими. Однако Творец именно для того посылает нам вполне зримые символы своего промысла. Что скептики скажут об очевидном созвучии и соприродности фамилий «Пушкин» и «Путин»? Даже различаются они звуками хоть и разными, но принадлежащими к одной фонетической группе — глухих согласных. Это та же самая поправка промысла на волосок, когда в свете новых глобальных задач, стоящих перед Россией, легкомысленное звукосочетание «шк» заменяется уверенно-лаконичным «т». Представьте себе на его месте «д». Президент Пудин. Разные злопыхатели из англоязычных стран, естественно, нарекли бы президента пудингом и вопрос: «Кто вы, мистер Пудинг?» — зазвучал бы риторически. А пожалуй, и издевательски. Это нужно великой стране?
