магии, благодаря которым я вырвал ее из лап смерти? Неужто магическая связь способна на
такое?
Скрывалось за этим что-то еще, но я не мог понять, что именно. Да и сейчас вовсе не хотел заострять на этом внимание…
Оторвал Светлую от стены, впечатал в грудь, чувствуя, как Она дрожит, как стремится обрести контроль над эмоциями, но терпит поражение. Языки сталкиваются снова и снова, губы сминают, кусают едва ли не до крови. А стоит ей оторваться и скользнуть ниже, проложить дорожку из жгучих поцелуев от подбородка к ямке ключиц, как у меня сносит крышу.
Больше я не вижу ничего, кроме этих прекрасных губ и пронзающих сталью серых глаз. Не слышу ничего, кроме нашего сбившегося дыхания. И чувствую только аромат персиков — ее запах — болезненно обжигающий легкие.
Резко прерываю ее своеволие, вновь пробую на вкус губы. Жестко. Отчаянно. Показывая, как яростно хочу ее. Давая понять, что мы общими усилиями уничтожили всякий намек на терпение.
Она зарылась пальцами в мои волосы, сжала, потянула, и я не сдержал стон одобрения. Прорычал прямо в губы, углубил поцелуй, жадно изучая каждый уголок ее рта.
Сумасшедший темп. Горячее дыхание. Пылающее безумие.
К черту ужин. К черту всех…
Прижал крепче, оторвал ее от пола, укрывая крыльями. Уловив секунду, сосредоточился и спешно телепортировался.
Полумрак коридора стремительно сменился кромешной темнотой, царящей в моей комнате. Но я ясно видел ее лицо — то, которое привлекало не так сильно, как настоящее.
Под давлением желания зацепил пальцем цепочку, дернул, разрывая и освобождая возлюбленную ипостась. Кулон с глухим стуком ударился о пол, и я даже не стану жалеть, если он разбился и больше не сможет помочь Элин скрыть облик светломага.
Я готов был представить ее семье именно такой. Готов был заявить, что свяжу себя со Светлой и передам ей часть магии. Она станет исключительно моим сосудом, останется рядом на долгие столетия. Отпускать ее и расставаться с безумными чувствами я не намерен.
Еще раз поцеловал — на этот раз настоящую Светлую, ту, что полностью захватила разум. Ту, что всегда отвечает с необходимой мне дикостью и страстью.
— Рей… — с ее припухлых губ сорвался стон, она замерла, вглядываясь в темноте в мои глаза. — Я…
Не даю ни договорить, ни отдышаться: впиваюсь в рот, как умалишенный. Словно ее уста — единственный источник жизни.
Мой. Мой источник. Всецело мой.
Подтолкнул к кровати, хватаясь пальцами за лиф чертовски сексуального платья. Самого лишнего на свете элемента одежды.
Сжечь к Хаосу или же разорвать?.. Этот вопрос застает врасплох, но я понимаю, что в любом случае, даже если выбрать типичное раздевание, ее чудесный наряд вряд ли останется целым.
Подхватил под ягодицы, на мгновение оторвавшись, дав ей возможность глубоко вдохнуть, повалил на кровать и навис. Всего секунду испепеляли друг друга взглядами, а затем я подался вперед первым, прижался губами к щеке. После к шее, за ушком, ниже… Целуя ключицы, проводя языком по выпирающей косточке, сжал чуть подрагивающими от возбуждения пальцами холмик груди. Так, что она шумно выдохнула и выгнулась в спине.
Миг бесконтрольных прикосновений к ее нежной ароматной коже — и самообладание теряется окончательно.
Выпрямившись, отлип, схватился обеими руками за тугой лиф и разорвал его на две части. Протяжный сухой звук рвущейся ткани слился с сокрушенным вздохом. Элин резко изменилась в лице. И не успел я наклониться, как влепила мне хлесткую пощечину.
В голове аж загудело от неожиданности. Щека загорелась, и похоть лопнула, как большой мыльный пузырь.
Проклятье. Перегнул?..
— Элли, — позвал шепотом, с удивлением подмечая, как часто вздымается и опадает ее грудь, и уже не от возбуждения; каким затравленным стал ее взгляд и какой ужас блеснул в глазах. — Ты…
Хотел коснуться ее щеки, но она вдруг вскрикнула, ударила по руке.
— Не трогай! — Шустро отползла к спинке кровати, обняла себя за плечи, скрывая обнаженную грудь. Губы тряслись, взгляд падал куда угодно, но только не на меня. Лицо горело, голова слегка подрагивала. — Не подходи. Пожалуйста, не приближайся ко мне.
Голос быстро стал сиплым и тихим. Она дрожала всем телом, съежившись, будто голышом погрязла в снегах Ледяной Пустоши.
И продолжала шептать, чтобы я не смел к ней подходить. Или эти слова были адресованы вовсе не мне.
Подобную реакцию, но в более мягкой форме, она продемонстрировала, когда впервые оказалась в моей комнате. Просила, чтобы я не трогал ее. Еще тогда это показалось странным. Она проговорила те слова с таким печальным видом и так сильно зажмурилась, что это сразу навело на одну мысль, которой я не придал особого значения.
А стоило бы. Вот же идиот.
— Элин, — позвал снова, не сдвигаясь с места. Она не обратила внимания, целиком схваченная панической атакой. Хватала ртом воздух, обнимала себя, трясясь, и без остановки шептала одно и то же.
Глубоко вдохнув и выдохнув, я щелкнул пальцами, призывая слабый огонек. Запустил его к свече — фитиль вспыхнул, часть огня прыгнула к другим свечам, и вскоре комнату залил насыщенно-фиолетовый свет.
Шепот прекратился. Девушка застыла, осмотрелась, все еще пребывая где-то далеко от меня, в мрачных, гнусных воспоминаниях. Я ждал. Смиренно и терпеливо.
И когда наконец ее глаза, в уголках которых блестели слезы, столкнулись с моими, я позволил себе выдохнуть с облегчением.
— Все хорошо, Элли. — Медленно распрямил за спиной крылья, тем самым приковывая к ним ее внимание. Дыхание стало тише, ужас постепенно ослаб, обратившись в небольшой страх и осознание происходящего. — Я не трону тебя, обещаю. Никто не тронет.
— Прости. — Она моргнула, и слезы все же скатились по щекам. Паника ушла, но остались боль, испуг и волнение. — Прости, Рей. Я не хотела…
— Я ни в чем тебя не виню. Все в порядке.
Немного придвинулся к ней, но остановился, как только она вздрогнула и сильнее вжалась в спинку.
Расправил крылья еще раз, а после покорно сложил, позволяя им лечь на покрывало.
— Иди сюда.
Распахнул объятия, особо не надеясь на успех. Но несмотря ни на что, несмотря на страх, что я неосознанно вызвал, она охотно дернулась в мою сторону. Доверилась. Прижалась щекой к груди, обхватила руками торс и, задыхаясь от тяжелых эмоций, перестала сдерживать слезы.
Рыдания вырвались наружу. Воздух затрещал от неясной мне боли — от ее боли, которую она осмелилась показать.
Я боялся напугать, но больше не мог себя сдерживать. Обнял, крепко прижав к груди, укрыл крыльями, создав для нее личный кокон безопасности, пытаясь унять ее вздрагивания и всхлипы. Скрытая
