сползающий с плеча, и потрусил по дороге в сторону деревни.
Шубин обернулся, отыскал глазами своих людей. Двое высовывались из-за угла, еще пара таращилась из кустарника. Бердыш затаился на вышке и не подавал признаков жизни.
Глеб отыскал взглядом Леву Глинского, выразительно покрутил пальцем и провел им по горлу. Перевод был несложен. Дуй задворками, за лесом, вдали от посторонних глаз, догони полицая и сделай с ним то, что нужно. Тело спрячь так, чтобы никто его не видел. Он не должен дойти до деревни.
Лева все понял, отполз и начал пятиться, пригнув спину.
Белобрысый и долговязый полицаи тем временем отвесили лейтенанту пару затрещин и стали вязать его руки веревкой. Тот покачивался, не сопротивлялся, тоскливо смотрел вдаль.
– В телегу его, – распорядился Михалыч.
Полицаи схватили лейтенанта за шиворот, поволокли к повозке. С нее спустился скалящийся возница. Совместными усилиями они перевалили парня в подводу, парой ударов утрамбовали в копну сена, стали доставать курево, защелкали зажигалками.
– А я давал приказ курить? – осведомился усач. – Что за народ, дисциплины никакой! Марш в лес! Осмотрите там все вблизи опушки, да шибко не углубляйтесь. Подождем народ. А чего физиономии такие кислые? Выполнять, соколики!
– Есть, господин гауптвахмистр! – пробурчал долговязый полицай.
Они стащили с плеч автоматы и потащились к лесу.
Михалыч проводил их глазами и удрученно покачал головой. Дескать, наградил же Господь работничками. Он вразвалку потащился к подводе. Возница уселся на свое рабочее место, сладко зевнул и закрыл глаза.
Михалыч приблизился к телеге и ехидно уставился на пленника. Лейтенант Красной армии пытался приподняться, взгляд не прятал. Старший полицай глумливо оскалился, подмигнул ему, стиснул кулак, зачем-то подул на него. В итоге он передумал бить, растопыренной пятерней схватил пленника за голову, швырнул в сено, отвернулся и стал закуривать.
Двое полицаев уже блуждали по лесу, перекликались. Сучья хрустели у них под ногами.
Атака была стремительной! Разведчики поднялись одновременно и бросились вперед. Та же стометровка, только с препятствиями! Половину пути они пробежали вообще незамеченными. Потом Михалыч начал оборачиваться. Возница что-то почувствовал, открыл глаза и завертел головой. Крикнуть они не успели, не говоря уж о том, чтобы воспользоваться оружием.
Глеб стрелял из «нагана» с навернутым глушителем, бил навскидку, ударяя после каждого выстрела по курку подушечкой левой ладони. О том, что глушитель на такую скорострельность не рассчитан, ему даже думать не хотелось. Рядом с ним несся Пастухов, тоже палил из «нагана».
Возница подавился криком, слетел с телеги и покатился в кювет. Михалыч вытаращил глаза, стал белым, как привидение. Первая пуля попала ему в ключицу, перерубила кость. Вторая ударила в район щитовидной железы, третья – в горло.
В голове у Шубина возникла удручающая мысль о том, что глушитель теперь придется выкинуть.
Господин гауптвахмистр тоже покатился в кювет, даже пикнуть не успел.
Из телеги недоуменно пялился связанный лейтенант. Потом он вдруг задрожал, стал извиваться, перебросил ноги на борт подводы.
– Парень, лежи, не дергайся, мы свои, – выкрикнул Шубин, пробегая мимо.
Они бежали дальше, вблизи опушки поднажали, помчались с ускорением. Шубин споткнулся возле самого леса, не удержался и чуть не проделал цирковой кульбит. Ребра заскрипели, искры посыпались из глаз. Разведчики ворвались в лес, но уже без него. Ладно, пусть сами действуют, не век же на командира оглядываться.
Он со стоном начал подниматься, сел. Ребра пылали, как раскаленная сковорода. Вроде без переломов обошлось, ну и ладно. Глеб сидел на коленях, приходил в себя.
В лесу послышался глухой удар. Затем там кто-то захрипел. С обратной стороны дороги донеслись громкий треск и чей-то крик.
Бердыш торопился спуститься с вышки, проделал половину пути, когда сломалась перекладина под ногами. Он такого не ожидал, но как-то ухитрился вцепиться в лестницу. Обошлось без фатальных последствий, и все же приземление было чувствительным. Боец стонал, выбрался на корточках из груды досок, как-то поднялся, побежал, прихрамывая, держась за поясницу.
Затрясся кустарник на опушке, из него высунулась обеспокоенная физиономия Леньки Пастухова.
Он быстро оценил ситуацию, усмехнулся и сказал:
– Все понятно. Поспешишь – людей насмешишь. С вами все в порядке, товарищ старший лейтенант?
– Да, посижу немного. Все хорошо. Вы занимайтесь.
Ленька усмехнулся и исчез в лесу.
Им удалось застать противника врасплох, из леса не прозвучало ни одного выстрела.
К командиру подбежал Бердыш, стал озадаченно озираться, плюхнулся рядом.
– Отдыхаете, товарищ старший лейтенант? Вы ничего себе не сломали?
– Не обращай внимания, боец. На хрена ты вышку раскурочил?
– Да лестница насквозь прогнила, все трухлявое. – Красноармеец возмущенно запыхтел. – Засада какая-то, а не вышка. Не мог я сидеть и смотреть, как вы тут фашистских холуев избиваете.
– Легче стало? – спросил Шубин. – Все равно сиди и смотри. Да справятся они, не маленькие уже.
За стеной кустарника снова прозвучал сдавленный вскрик. На опушку вывалился белобрысый полицай без оружия и головного убора. Молодое лицо исказилось от страха, кровь текла с головы, он держался за продырявленный бок. Умирать парень не хотел, но время уже настало. Страх уродовал черты его лица. Он убегал, оставляя за собой кровавую дорожку.
Из леса выпрыгнул Никита Костромин, бросился догонять живучего полицая. Он настиг его в три прыжка, схватил за горло и начал наносить удары ножом в грудь, бил остервенело, что-то злобно шипел. Воспаленные глаза разведчика горели дьявольским огнем. Полицай сотрясался, уже прекратил сопротивление, обмяк. Никита выдернул нож, и мертвое тело свалилось ему под ноги.
Боец исподлобья осмотрелся, заметил зрителей, смутился, убрал в чехол нож и проворчал:
– Прошу прощения.
Он схватил полицая за шиворот и поволок в лес, не дожидаясь помощи товарищей.
На дороге кто-то показался. Шубин вздрогнул. Туман стоял перед его глазами. Боль проходила, но как-то рывками, с возвратами. Нет, все в порядке, это был Лева Глинский. Он промчался мимо телеги, с которой хлопал глазами лейтенант Красной армии, ухмыльнулся, обнаружив в кювете мертвых полицаев, побежал дальше.
Парень изрядно запыхался, подскочил к командиру и спросил:
– У вас тихий час, товарищ старший лейтенант?
– Еще один остряк, – пробормотал Бердыш. – Отдыхаем, что такого? Работаем по очереди.
– Ну и ладно, – с усмешкой сказал Глинский. – В общем, все отлично, товарищ старший лейтенант. Этот парень оказался покладистый, поплакал немного перед смертью, но, в общем-то, сам виноват. Нас никто не видел, деревня за холмом.
– Ладно, считай, что получил благодарность, – заявил Шубин встал и выдохнул.
Болело уже терпимо, самого страшного он избежал.
Бердыш тоже не стал симулировать предсмертное состояние, поднялся.
– Эй, бойцы, вы там уснули? – крикнул Шубин.
Разведчики потянулись из леса, рассовывая по подсумкам магазины, изъятые у полицаев. Юрка Малинович
