его не будет знать поражения в битвах, если его дело правое. Но ведь это самое правое дело — такое расплывчатое понятие… И Элис решила, что если не она, то её сын этим мечом владеть просто обязан.
Когда Джонат ворвался в захваченный Эори, он ожидал найти ещё тёплый меч в руках старика Коллинза, но у того был совсем другой клинок — короткий, одноручный, с совсем простой рукоятью. Лорд Карпер же помнил по рассказам, что этот волшебный меч должен быть длинным, полуторным, с причудливыми узорами на эфесе. Он и его люди обыскали весь замок, от оружейной до комнат прислуги, но не нашли ничего подобного.
Потом уже Джоната осенило, что меч мог остаться у девчонки.
Кристина… Эта проклятая сука, убившая его жену — и вместе с ней отнявшая у него смысл жизни. Джонат мечтал придушить её собственными руками, смотря в стекленеющие глаза и наблюдая, как из неё медленно, капля за каплей, уходит жизнь.
Она, кажется, считала себя виновницей начавшейся войны. И Джонату выгодно было поддерживать в ней и её вассалах эту уверенность. Он сделал приписку в отправленном ей письме об ответственности за свои поступки, он во всеуслышание объявил о дуэли, на которой погибла Анабелла… Ореллы, например, сдались, как только узнали о дуэли, да и Волберт Даррендорф явно колебался, будучи убеждённым в том, что войну на Нолд навлекла Кристина. Лорд Карпер усмехнулся — это всё придумал он сам, без совета матери. Вызов на дуэль был случайностью, как и то, что Кристина застала Джоната и Анабеллу в таверне. Но перед самим поединком, когда он попытался отговорить жену от участия в нём, она сказала, что от Кристины избавиться необходимо — она может всё испортить, помешав их планам штурма Эори.
Он с трудом высвободил руки из-под плаща, снял перчатки и достал из одной маленький медальон, на котором красовался портрет Анабеллы.
Художник явно постарался, вырисовывая правильные черты девушки. С красотой Анабеллы с портрета сравнялась бы только красота Анабеллы настоящей, будь она живой. Но душа жены Джоната давно переместилась в Навь, а тело похоронено в фамильном склепе Мэлтонов. Именно ей, этой прекрасной рыжеволосой женщине, лорд Карпер и собирался подарить то, что отнял у Коллинзов — ему бы хватило лишь меча да одобрения матери…
— Может, я не смогу бросить весь Нолд к твоим ногам, как и обещал, — вздохнул Джонат, поглаживая портрет пальцами, — но я всё равно удержу его. Ради тебя.
Анабелла с портрета лишь молча улыбалась. Лорд Карпер отдал бы всё, лишь бы увидеть эту улыбку хотя бы ещё раз.
Слёзы не согрели его.
* * *
Сделать амулет, наводящий морок, не составило особого труда. Он выглядел как тонкая деревянная пластинка в форме ромба, на которой углём были начерчены руны. Таким же Кристина тогда заморочила отцовских стражников… Она не выпускала амулет из рук, пока они со Штольцем вели небольшой отряд сквозь густой лес к заброшенной калитке. Пробираться по колючей чаще, да ещё и в гору, было тяжело, но ни солдаты, ни Штольц не проронили ни слова возмущения, хотя по виду барона можно было понять, что он недоволен больше всех.
На крепостной стене стояла пара стражников-копейщиков, облачённых в кольчуги, лёгкие полушлемы и сюрко, один с гербом Карпера, другой — Хейли. Кристина подождала, когда они выпустят из поля зрения дверь, и бросила к ней амулет. Оба стражника тут же развернулись и, чеканя шаг, направились в разные стороны. Путь был свободен.
— Морок, — с улыбкой пояснила Кристина, и Штольц кивнул, будто встречался с таким не единожды. Хотя кто знает… — Теперь сюда никто не подойдёт в течение получаса, а то и больше. Эта деревянная пластинка с руной не позволит.
Вокруг Даррендорфа не было рва: относительную защиту обеспечивала густая вечнозелёная чаща и само нахождение замка на высоком холме. Но от карперовских войск не спасло ни первое, ни второе.
Кристина осторожно подошла к калитке и тихо отворила её. Они быстро добрались до башни, из которой можно было попасть в основную часть замка. Девушка боялась, что их заметят, но внутри башни было темно и, кажется, пусто. Что ж, значит, нужно идти.
— Вы бы не лезли первой, миледи, — послышался сзади язвительный голос Штольца. — А то, если с вами что-то случится, я получу от лорда Штейнберга. — И он сделал такое лицо, как будто получит от него что-то, несомненно, хорошее. — Так что дайте-ка я.
Вечно у него это «дайте-ка я». «Я» — его любимое слово. Чувство собственного превосходства барон Хельмут не терял. Павлин. Хорошо хоть не додумался вырядиться во что-нибудь ярко-фиолетовое, что никак не смогло бы помочь с маскировкой в лесу. Кристина вздохнула, наблюдая за тем, как он, юркнув в дверь, исчез в полной темноте.
Она ободряюще кивнула ожидающим позади солдатам, которые с опасением поглядывали на стену. Теперь бояться нечего. Морок — заклинание довольно лёгкое, это не телепатия и не проникновение в чужой разум. Легче только телекинез, наверное. Правда, создание амулета требовало некой сноровки: нужно правильно нарисовать руну и заговорить именно её, а не саму деревянную пластинку. Но у Кристины всегда получалось, получилось и в этот раз.
Штольц вернулся через минуту.
— Всё чисто, — сообщил он, выходя из темноты, и девушка заметила, что он прячет в ножны запачканный кровью меч. — Там был один… Был.
В коридоре, ведущим из этой небольшой башни в главную, действительно оказалось темно хоть глаз выколи, однако вдалеке горел единственный сильно чадящий факел. Под ним валялся труп убитого Штольцем стражника с гербом Карпера на сюрко.
Бросив короткий взгляд на мертвеца, Кристина кивнула Штольцу и солдатам и направилась дальше. Когда-то, множество, великое множество лет назад, она вместе с тогда ещё маленькой Софией убегала из замка, чтобы найти хоть какое-нибудь развлечение, помимо вышивки и чтения глупых баллад о доблестных рыцарях и несчастных дамах. В лесу, который казался им бескрайним зелёным морем, можно было собирать шишки, наблюдать за белками и просто бегать наперегонки, что было гораздо веселее.
Теперь Софии семнадцать, и она уже год как на выданье, но Кристина даже не знала, жива ли девушка сейчас. Поэтому, если не поторопиться, от дома Даррендорфов может остаться лишь призрачное воспоминание.
Все коридоры были знакомы Кристине, и она быстро шла по ним словно по привычке. Одни — тёмные, с мрачными каменными стенами, в других было больше света в основном благодаря небольшим окнам под потолком. Сейчас следует повернуть направо, миновать ещё один коридор, длиннее этого, подняться
