— Mes chers amis, — начал я свою речь, опять использовав, как настоящий француз, мой любимый льезон. — Я рад, что вас сегодня пришло так много. Значит, Франция любит нас!
Последовавшие за этим бурные овации стали подтверждением того, что это действительно так. Я в этом, ничуточки, и не сомневался.
— Всем вам так полюбившуюся нашу песню «Belle» мы исполним сегодня в конце первого отделения концерта, чтобы вы полностью смогли насладится ею перед тем, как уйти на перерыв. Думаю, такой порядок песен вам понравится. А откроем мы наш концерт не менее любимой вами песни «Une vie d’amour». Итак, группа «Demo» и её второй концерт в Париже.
Ух, вот это задор. Десять тысяч глоток выдохнули в предвкушении незабываемого зрелища, и мы их не разочаровали. Танцевать перед сценой начали уже с песни «Tu es foutu». Охрана пока заграждения не выставляла, так как народ мирно отрывался под нашу музыку. Но вот я объявил «Belle», и публика как будто, замерла перед прыжком. Я чувствовал себя гипнотизёром, под воздействием которого десятитысячный зал делал то, что я ему приказывал. Я приказал слушать и они слушали. А потом, как только я закончил, произошёл взрыв. Нет, никакие террористы ничего не взрывали. Это взорвались сами зрители, то есть зрительницы, как в «Олимпии», только их количество надо было умножить на пять.
Охрана, заранее предупрежденная Стивом, выставила заграждения и сдержала первый натиск рвущихся к сцене радостных женщин и девушек с цветами. Сотрудники службы безопасности «Павильона» придумали хитрый ход и пропускали женщин по одной, чуть раздвигая заграждения. Многие просто кидали букеты через головы охранников, но большинство подходило к сцене и выкладывало их у моих ног. Они искренне радовались тому, что смогли увидеть так близко своего кумира. Некоторым я даже успевал подписывать фотографии.
Гора цветов передо мной мгновенно выросла, а я продолжал раскланиваться и благодарить публику. В этот раз всё прошло более организованно, чем в прошлый раз. Помогла четкая работа охраны. Значит, так и будем делать во время оставшихся двух концертов. Антракт был двадцать минут и мы старались полностью расслабиться и отдохнуть за этот короткий промежуток времени. Гримерка была здесь попроще, чем в «Олимпии», но и такая сойдёт. Лиз помогла Солнышку переодеться и набросила на неё халат. Правильно, так она быстрее придёт в себя.
Мы решили дать отдых нашим голосовым связкам и всё делали молча. Лиз поняла наше желание и не лезла к нам с вопросами. Хотя было видно, что ей очень хочется поделиться с нами своими впечатлениями. Я решил её не томить и сказал тихо:
— Рассказывай.
И она начала в восхищении рассказывать о своих впечатлениях от концерта. Оказывается, она закрыла гримерку и оставила её под охрану полицейского и пошла ближе к сцене, чтобы хоть раз, полностью, посмотреть наше первое отделение. Там уже стояла Жени́, которая тоже мечтала побывать на нашем концерте. Их также слегка зацепило воздействие моей «Belle», особенно француженку. Но Лиз удержала её, уже готовую бросится ко мне. Черт, забыл её об этом предупредить. Но что теперь на себя пенять. Надеюсь, у неё это быстро пройдёт. Девушка друга — это святое. С этим я как-нибудь потом разберусь.
Затем мы переоделись с Солнышком каждый в свой наряд. Я в рыцарский, а моя подруга в старинное английское платье, после чего вышли на сцену. Зрители уже вернулись на свои места и ждали продолжения. Главное, что охрана унесла цветы со сцены и мы могли спокойно выступать. И мы выступили, даже лучше, чем в «Олимпии». Здесь публика была попроще, поэтому выражала свои чувства искреннее и не стесняясь. Танцевала, пела вместе с нами и со мной, когда я ходил по проходам. Второй «взрыв» произошёл, когда Солнышко исполняла «Believe». Тут все цветы несли уже ей. Значит, я правильно сделал, разместив эти песни в разных отделениях концерта. Солнышко купалась в овациях и в любви зала. Так что у нас на каждого всё получилось поровну. Публика просила ещё и нам пришлось исполнить «Believe» на бис.
Вот так и прошёл второй наш концерт в Париже. Я думаю, наши гастроли этот город запомнит надолго. Я не сомневался, что нас опять пригласят во Францию и очень скоро. Только это уже будет полноценное турне сразу по нескольким городам, в каждом из которых мы дадим не по одному концерту. А это значит, что оно не будет таким коротким, как эти наши четырехдневные гастроли.
Когда мы вернулись в отель, то сразу пошли в ванную комнату и, где-то полчаса, отмокали кто в душе, а кто в ванне. А потом Солнышко сказала, что она устала и я согласился перенести наши любовные игры на завтра. Если честно, то я тоже сегодня устал и мне тоже требовался отдых и от женщин, и от концертов. Ну и правильно, нам завтра ещё в Ниццу лететь, а вечером на третьем концерте выступать. Вот вернёмся в Москву и до отлёта в Штаты вообще не будем давать никаких концертов, ну кроме пятничного в клубе КГБ на Лубянке.
Глава 6
«О, этот юг, о, эта Ницца…» Федор Тютчев
Утром мы встали с Солнышком рано, так как Тедди накануне вечером договорился о съёмках клипа на нашу песню «Tu es foutu» в Ницце и нам туда предстояло ещё лететь почти час. Быстро сбегав на тренировку в зал, а потом три минуты поплавав в бассейне, я вернулся в номер. Солнышко со мной в в бассейн не пошла, а ограничилась душем. За завтраком, который, как обычно, мы провели на террасе, я рассказал, что вчера звонил Маше по поводу паспорта для неё.
— Ты решил, всё-таки, подстраховаться? — спросила меня Солнышко, откусывая круассан и запивая его кофе.
— Да, — ответил я, пролистывая утреннюю газету «Le Monde», в которой была большая и хвалебная статья о нашем вчерашнем концерте в «Pavillon de Paris». — Даже если Лиз согласится продолжить с нами сотрудничать и в Лондоне, то пусть у Маши паспорт тоже будет. В сентябре, в любом случае, мы её с собой возьмём на ответный англо-советский концерт. Я к тому времени и группу «Серебро» постараюсь вывести в люди.
— Ты решил её назвать «Серебро»?
— Да, потому, что мы с тобой золото.
— Оригинально. Мы с тобой уже точно золотыми стали. Я бы даже сказала золотовалютными. Только за два дня мы стране принесли четыре с половиной миллиона франков, а в долларах это целый миллион получается
— Но и себя при этом не забыли. Эдмон Ротшильд мне вручил чек на миллион франков, так что будет тебе на что ещё пару бриллиантовых безделушек купить.
Вот так, легко и непринужденно, мы обсудили наши миллионные дела. Как приятно быть миллионером, особенно тогда, когда эти миллионы у тебя в иностранной валюте.
— А мы успеем искупаться в море? — неожиданно спросила Солнышко. — Я всего один раз была на море и то в далёком детстве. Но оно до сих пор мне снится по ночам.
— Обязательно. Вторую половину клипа мы будем снимать на катере, поэтому успеем и в море поплескаться. Там уже температура воздуха будет где-то плюс двадцать шесть градусов, значит воды — двадцать два. Самое то, чтобы открыть купальный сезон. А как ты отнесёшься к тому, чтобы мы себе прикупили в Ницце небольшой домик, комнат этак на пятнадцать?
— Ничего себе ты придумал. Получается, что у нас и на это денег хватит?
— Да, вполне. Домик будет выходить окнами на море и это будет не просто домик, а небольшой дворец для моей принцессы.
— Спасибо, любимый. Я уже мечтаю поскорее попасть в Ниццу.
После завтрака я решил позвонить Ситникову в Москву и предупредить о том, что ему будет звонить Маша. Мой куратор из ВААП был на месте и в ответ на моё приветствие сказал:
— Весь Союз уже наслышан о твоих подвигах в Париже. Вчера даже в программе «Время» короткий сюжет о твоём концерте в «Олимпии» с президентом Франции передали, а потом рассказали, как ты в одиночку шестерых террористов сумел обезоружить и задержать. Растёшь, однако. В Лондоне их было только двое.
— Я не виноват, Василий Романович, — ответил я, по его шутливому тону поняв, что Москва довольна моими действиями, — что они вшестером к Ротшильдам грабить пришли. Пришлось их всех нейтрализовать и сдать тёпленькими в руки полиции.
