Большинство воинов были пешими, хотя каждый полк имел отряд боевых колесниц. Колесницы были элитной частью армии, они вступали в бой первыми, прокладывая дорогу пехоте. Сама пехота подразделялась на несколько различных типов, каждый из которых имел свое название, но значение этих названий для нас не совсем ясно. Похоже, ветераны и новые рекруты состояли в разных отрядах, как, вероятно, и добровольцы и призываемые на службу. «Храбрецы фараона», вероятно, были отдельной группой; по крайней мере, один раз командир вел отряд с таким названием на осажденный город. Существовали также военные специальности: глашатаи, которые могли выполнять и роль рассыльных, передававших приказы полководца на разные участки поля боя; разведчики на лошадях (кавалерии, как таковой, не существовало), а также целая батарея писцов. У Тутмоса III был служащий, в задачу которого входило обеспечение царя жильем на ночлег во время марша; возможно, существовали и группы по обеспечению транспортом, продовольствием и связью.
У нас есть довольно подробное описание двух сражений древности, и, как я уже говорила, ни в одной из этих битв не виден особый полководческий талант, которым просто обязан был обладать предводительствующий войском фараон. В обоих случаях войско собиралось взять окруженный стенами город, и в обоих случаях противник не стал ждать нападения, а выступил навстречу. Тутмос III, шедший на Мегиддо, был настолько самоуверен, что направился к вражескому городу по самой короткой дороге, которая шла по узкому проходу в горах. Весьма очевидная идея о возможной засаде даже не приходила ему в голову. Возможно, что дорога не была столь опасной, как это описывает Тутмос в своем отчете, призванном прославить его храбрость и дерзость, а на деле показывающем его удивительную непредусмотрительность.
Рамсес II в битве при Кадеше также двинулся вперед не раздумывая – и его «храбрость» также оказалась обыкновенной глупостью. Сначала он поверил на слово двум случайным прохожим, которые вполне могли быть вражескими лазутчиками, что главные силы противника находятся очень далеко. Затем он выстроил свои войска и выступил, ведя за собой авангард; основная часть войска находилась далеко позади и не могла в случае необходимости быстро вступить в действие. Беда не заставила себя долго ждать. Действия вражеского военачальника заставляют предположить, что элементы стратегии (или тактики?) в столь глубокой древности отнюдь не были неизвестны, хотя египтяне ими и пренебрегали. Если вражеский полководец послал людей ввести Рамсеса в заблуждение о расположении своих частей, то он был исключительно искушен в коварстве. Отправив лазутчиков, он вывел свои войска через противоположную часть города и укрыл их от египтян. Когда египтяне подошли к городу, военачальник совершил обход и вступил в бой – причем не с первым, самым близким к городу отрядом, а со вторым, совершенно неготовым к бою. Этот отряд был вскоре уничтожен. С этого момента вся история становится довольно туманной. По версии египтян, своим спасением фараон был обязан исключительно собственной отваге, благодаря которой, отбиваясь одной рукой, он сумел сдерживать целую армию до тех пор, пока оставленные позади подразделения не подоспели ему на помощь. Рамсес II никогда не вызывал у меня особого доверия, так что я останусь при своем мнении.
Тутмосу III повезло больше, возможно, потому, что его противник был не столь искусен в стратегии, как противник Рамсеса. Тутмос свободно провел свою армию через ущелье и потому мог вести бой так, как ему было удобно. Противник ждал его, и обе стороны начали выстраиваться в боевые порядки на широкой равнине. Затем трубы возвестили о начале атаки (несколько красивых военных труб сейчас хранится в музейных коллекциях), и боевые колесницы, возглавляемые Тутмосом, выбрасывая из-под копыт камни и пыль, перешли на бешеный галоп, с диким грохотом колес. Конные лучники начали стрелять – хотя я не знаю, в самом ли деле они надеялись в кого-нибудь попасть. Такое могло произойти, только если враг наступал тесным строем. Противник тоже имел колесницы; два фронта колесниц сшиблись, но это было только прелюдией. Теперь ничто не мешало вступить в бой пехоте, которая побежала вперед, потрясая в воздухе топорами, дубинками, мечами и кинжалами. В конце концов – в египетском изложении – враг дрогнул и побежал к своему городу. За этим последовала осада, которая продолжалась до тех пор, пока осажденные не начали умирать от голода. Тутмос III, весьма занятой человек, у которого всегда было много еще не завоеванных городов, брал некоторые из них штурмом. Судя по его отчетам, в это время завоеванные города грабежу не подвергались. Поскольку отныне они принадлежали фараону, со всеми людьми и имуществом, обычному солдату добычи не полагалось.
Побежденные народы не всегда обращали в рабство, поскольку фараон брал мужчин в свою армию. Нет сомнения, что египтяне предпочитали использовать наемников, а не воевать сами. Армии позднего периода в основном состояли из наемников. Подобные отряды существовали и в более ранние времена – к примеру, знаменитые «медджаи», люди ливийского племени, составляли царскую охрану и полицию столицы. Но только в позднее время большинство в армии стали составлять те, чья преданность Египту целиком зависела от их жалованья. Нельзя утверждать наверняка, что именно этим объяснялись неудачи Египта позднего периода на поле брани, но определенную роль это могло сыграть.
Во многих странах мира армия нередко поднимала мятежи – в так называемый год четырех императоров римские легионы полностью узурпировали право определять верховного владыку страны. Мы попытались найти что-то подобное в Египте во времена усиления профессиональной армии – а кто ищет, тот всегда найдет. В конце Восемнадцатой династии, после падения царского дома из Амарны, египетский трон последовательно занимали два человека, имевшие, среди прочих титулов, еще и звание, эквивалентное нашему чину генерала. «Генерал» Хармхаб служил при Эхнатоне и Тутанхамоне. Ко времени, когда он возложил на голову «двойную корону», похоже, не осталось ни одного человека, который бы имел законные права на престол – по рождению и по крови, но это не объясняет, почему царем стал именно Хармхаб, а не какой-то другой простолюдин. У Хармхаба не было сыновей, и его наследником стал другой представитель армии, если утверждение об идентичности Рамсеса I с «генералом» Парамсесом имеет под собой основания. К сожалению, точных свидетельств у нас нет, и положение осложняется еще и тем, что и Хармхаб, и Рамсес I имели еще и другие звания, помимо генеральских.
Похожий случай произошел и в конце Двадцатой династии, когда в Фивах объявился некто по имени Херихор с весьма звучными титулами «везир Верхнего Египта» и «верховный жрец Амона». Он забрал себе – довольно мягко – бразды правления у последнего из слабых царей-рамессидов. Хотя Херихор никогда не претендовал на корону, нет сомнения, что именно он в действительности властвовал над Фивами и Верхним Египтом. На протяжении долгого времени историки считали, что возрастание роли жрецов привело к появлению в Верхнем Египте теократии, но потом кто-то заметил, что до того, как Херихор стал «верховным жрецом», он был вице-королем Нубии и командующим армией. Религиозный путч был на самом деле военным путчем – снова, как и в случае с Хармхабом, армия стала руководить государством.
При всем моем уважении к видным ученым, поддерживающим эту версию, я не могу избавиться от впечатления, что история Египта трактуется чересчур упрощенно, с использованием современных категорий, которые к древней культуре часто неприменимы. Армия, бюрократия, церковь и государство – эти социальные слои тогда не разделялись так резко, как в Египте сегодняшнего дня. Мы не знаем, как Херихор и Хармхаб получили власть в свои руки – и какой из их титулов скрывает источник силы, достаточной для того, чтобы надеть корону «Двух земель». Своим возвышением они могли быть обязаны контролю над армией, высокому рангу или, что не исключено, прекрасным карим глазам.
2. КРЕПОСТИМы не можем завершить раздел, посвященный армии, не рассказав о крепостях. Лучшее место для обзора – Нубия; одиннадцать крепостей были построены во времена Среднего царства на расстоянии пятидесяти миль от второго порога Нила. Самые внушительные руины, на наш взгляд, находятся в Семне, где Нил проходит по узкому руслу через гранитные скалы. Дороги на север и восток контролировали два форта на противоположных берегах реки. Семна Западная больше по размерам; Семна Восточная, называвшаяся также Куммех, находится строго напротив. Оба форта были тщательно раскопаны, в отличие от третьего форта, Семны Южной, поскольку возглавлявший археологическую экспедицию Джордж Рейснер, исследовавший первые два форта, внезапно столкнулся с удивительной несговорчивостью властей. Согласно легенде, однажды некий пастух привел двух своих верблюдов к развалинам форта на выпас и, найдя место с особенно сочной травой, скосил ее на корм своим верблюдам. Затем он решил вздремнуть, а когда проснулся, то увидел белую газель. Схватив ружье, пастух выстрелил и после этого обнаружил, что «газелью» оказался один из его верблюдов. Для пастуха это была не просто небольшая материальная потеря, но полная катастрофа, и он решил, что его наказал какой-то особенно злобный дух. После этого на развалины форта было наложено «табу», и там не имел права появляться ни один из местных жителей. Правда это или нет, но такую легенду рассказали Рейснеру.
