- Надейся, - был ответ. - Ничего другого нам все равно не остаётся...
Государственный рэкет-3
В конце мая я приступил к исполнению обязанностей президента НФС. Чувства, которые охватили меня при ближайшем столкновении с делами фонда, были сродни ощущениям человека, попавшего в лабиринт: всё было чертовски запутано и непонятно.
Скажем, НФС фактически владел банком «Национальный кредит» и концерном «Олби». Юридически же их отношения никак не были закреплены, хотя Фёдоров и принял на себя финансовые обязательства НК. Неясно было, почему очень большие суммы уходили из НФС на какие-то туманные кредиты. А суммы, надо заметить, не детские - 5,10 миллионов долларов.
Только при более детальном изучении я убедился, что деньги шли в фирмы, которые возглавляли друзья Фёдорова. Вокруг НФС действовало примерно 80 коммерческих структур. По документам большинство из них никак с фондом не были связаны. Иными словами, в любой момент эти фирмы, где у руля стояли личные друзья Фёдорова, могли сказать: «До свидания». И всё. Как потом докажешь, что они выросли на государственных деньгах?
Ещё одна закавыка - проект «Самородинки». Под строительство жилищно-оздоровительного комплекса на проспекте Вернадского Минфин выделил НК 45 миллионов долларов. Однако дальнейшие следы этих денег обнаружить никто не мог. Они растаяли как утренний туман.
Специально, чтобы понять суть афёры с «Самородинками», я пригласил на беседу Фёдорова. К тому моменту его уже выпустили на свободу под подписку о невыезде. Должен признаться - я надеялся на фёдоровскую откровенность. Моя надежда подогревалась тем, что Фёдоров пошёл-таки на контакт с чекистами, которые раскручивали дело по векселям «Сбербанка», начал давать честные показания. На Лубянке появилась даже мысль использовать его на процессе как свидетеля. Увы. Видимо, в мозгах моего предшественника плотно засела мысль, что Стрелецкий - виновник всех его бед и несчастий.
- Где деньги? - спросил я. Он молчит. Не говорит ни слова. Никакие уговоры, что так или иначе мы узнаем всё, что нам нужно, что откровенность - в его же интересах, не помогали.
Поиграв в молчанку, Фёдоров пустился в пространные объяснения. Дескать, вы, Валерий Андреич, ни хрена в бизнесе не понимаете. Деньги есть, просто надо внимательнее изучить документы.
«Этот нам не помощник», - окончательно понял я. Лишь одно радовало меня: раз он согласился на сотрудничество с ФСБ, его показаний будет достаточно для того, чтобы направить материал в прокуратуру. Хотя бы по векселям «Сбербанка» и НК. Главное начать, а там уже покатится дальше.
Бывший президент НФС выглядел не лучшим образом. Пребывание в СИЗО и отставка окончательно подкосили его. Огонь в глазах потух. А осознание того, что СБП, ФСБ, МВД, ФСНП под него «копают», и вовсе убивало Фёдорова.
Мы действительно не сидели сложа руки. Усиленно искали концы, анализировали кипы документов, разбирались в запутанных делах НФС. Как ни странно, скандал в печати вокруг задержания и отстранения Фёдорова практически затих. У журналистов появились более серьёзные темы. Интерес к Фёдорову, однако, возобновился очень скоро. Вечером 9 июня, когда он возвращался из ресторана вместе со студенткой МГУ, в Мерзляковском переулке неизвестный киллер выстрелил Фёдорову в живот из пистолета «Люгер». Вторую пулю в стволе заклинило, и тогда преступник нанёс жертве восемь ударов ножом, после чего благополучно скрылся. В тяжелейшем состоянии Фёдоров был доставлен в больницу
* * *О том, что на Фёдорова было произведено покушение, я узнал только утром 10 июня. Произошло это при довольно примечательных обстоятельствах. В 9 часов я пришёл к директору Федеральной службы Налоговой полиции РФ С. Н. Алмазову. Нам надо было обсудить ряд рабочих вопросов.
- Что с Фёдоровым? - первым делом спросил у меня Алмазов.
Я не понял. Удивлённо посмотрел на главного налогового полицейского страны.
- Валерий Андреич, вы разве не знаете? Его же чуть не убили...
В глазах Алмазова отчётливо читалось недоверие. Он, кадровый чекист, не мог поверить, что мне ничего неизвестно о случившемся.
Впоследствии стрельбу и поножовщину пытались приписать нам многие журналисты. Разумеется, полунамёками, туманными, но прозрачными аллегориями. Я долго думал, кто же мог организовать покушение на Фёдорова. У следствия, правда, есть несколько версий, но поделюсь своими.
Будучи президентом НФС, Фёдоров замыкал все денежные схемы на себя. Недаром он любил говаривать, перефразируя знаменитое изречение Людовика XIV: «НФС - это я». Разобраться во всём без него было и впрямь невозможно: своих секретов он никому не доверял, строгой отчётности не вёл.
Его смерти вполне могли желать те, кто боялся, что рано или поздно язык у экс-президента развяжется и он расскажет спецслужбам правду о махинациях и афёрах, засветит своих подельников, в том числе и очень высокопоставленных. Нет Фёдорова - нет и опасности.
Кстати, мало кому известно, что Фёдорову делали уже соответствующее предупреждение. В марте 1996 г. преступники обстреляли из винтовки окна квартиры председателя Центробанка Сергея Дубинина в Проточном переулке. Проделали дырку в стекле.
Но в Дубинина ли целились стрелки? Соседом банкира по лестничной площадке был не кто иной, как Фёдоров. Их окна граничили. И где гарантия, что снайперы просто не перепутали мишени?
Не исключаю, впрочем, что заказчики преступления преследовали совсем иные цели. Гибель Фёдорова однозначно связали бы с СБП, Коржаковым, Тарпищевым, что, в принципе, и произошло. Недругов у нас хватало. В методах борьбы они особо не церемонились.
Убить человека во имя «высокой» цели им - раз плюнуть. В любом случае Фёдорову пришлось не сладко. Отлежавшись и едва встав на ноги, он тут же уехал за рубеж. От греха подальше.
* * *В каждодневных заботах прошёл месяц. Честно говоря, я просто разрывался на части. С одной стороны, приходилось заниматься предвыборным штабом, с другой - НФСом. Но тут грянули отставки Коржакова, Барсукова, Сосковца.
Под давлением обстоятельств, о которых уже упоминалось, я был вынужден полностью переключиться на работу в фонде. Окончательно переехал в кабинет на Кадашевской набережной. В НФС пришлось мне тяжко. Я долго не мог понять, что же здесь происходит. Откровенничать со мной никто не хотел. Воспринимали как чужака, варяга. Правда, и никаких трений с сотрудниками не возникало. Я сразу же объявил, что не буду махать метлой, увольнять налево и направо.
Конечно, сделать удалось немного. Для того чтобы структура заработала по-новому и самостоятельно, создал институт исполнительных директоров. Попытался закрепить фирмы-сателлиты в правовом отношении, чтобы НФС стал как минимум их учредителем. Продолжал сбор материалов по хищениям.
Ещё более плотно занялся афёрой с «Самородинками». Все следы этого дела тянулись к «злому гению» Вавилову - первому зам. министра финансов. Именно он распорядился выделить деньги под проект. «Была не была», - решил я. Пошёл прямо к Вавилову.
- Как вы, наверное, знаете, Андрей Петрович, - издалека начал я, - уже месяц с лишним я являюсь президентом НФС. Пытаюсь сейчас разобраться в том, что происходит. Я знаю о том, что Минфин должен НФС определённую сумму денег. а деньги нам очень нужны. Хотелось бы решить этот вопрос.
Побыв на оперативной работе, я стал немного психологом и физиономистом. Могу читать по лицам. Но Вавилов был орешком непростым. Он, не отрываясь, смотрел на меня из-под очков. Лицо его не выражало абсолютно никаких эмоций. Тень беспокойства промелькнула только тогда, когда я заговорил о «Самородинках». Мне сразу стало ясно, что без Вавилова здесь не обошлось. Выслушав меня, зам. министра промолвил:
- Понадобится очень много времени, чтобы во всём разобраться. Что же касается долгов, имейте в виду: денег в министерстве нет и в ближайшее время не появится. Но я готов обсудить возможные финансовые схемы выхода из ситуации. Может быть, проведём взаимозачёты?
Через несколько дней я пришёл к Вавилову вместе с финансистами фонда. Но ничего конкретного он не предложил. На том и расстались...
* * *Постепенно тучи сгущались. Мои попытки докопаться до истины наталкивались на плотную стену сопротивления и саботажа. Помогать разваленной Службе никто не стремился. Мы сели с Коржаковым, стали обсуждать планы дальнейшей жизни. В итоге он сказал:
-- Что ж, те задачи, которые мы ставили, выполнить сейчас невозможно. ОНИ победили...
- Значит, сдаёмся?
- Не сдаёмся, а отступаем. Кутузов тоже сдал Москву французам. Однако через год казаки атамана Платова вошли в Париж...
Шеф, как всегда, оказался прав. Я углубился в работу президента НФС. А тем временем известные нам режиссёры-постановщики начали разворачивать беспрецедентное шоу, цель которого заключалась в одном: не дать Коржакову вернуться в Кремль, смешать его с грязью. На сцену вновь был вытащен Фёдоров.
