Она встала и постучала к Бекки.
Войдя к Саре, Бекки от изумления едва удержалась на ногах и в первую минуту не могла произнести ни слова.
– Ах, батюшки! – наконец, задыхаясь, проговорила она. – Ах, батюшки!
Вечером Бекки сидела перед камином на подушке и пила чай из своей собственной чашки.
На постели Сары оказались новые пуховые подушки и новый матрац. Те же, которые были у нее в прошлую ночь, лежали теперь у Бекки.
– Откуда все это является, мисс?! – воскликнула Бекки. – Господи, помилуй! Кто же делает все это?
– Не знаю, – ответила Сара, – и не желаю узнавать. Такая таинственность нравится мне гораздо больше. Жаль только одного, что я не могу поблагодарить моего друга-волшебника.
А волшебная сказка продолжалась. Почти каждый день в комнате Сары появлялось что-нибудь новенькое, и скоро она стала неузнаваема. Стены с обвалившейся штукатуркой совсем исчезли под чудными яркими тканями и картинами, а над сундуком-диваном была прибита полочка, на которой лежало несколько книг. Все стало так удобно и красиво, что больше уже ничего, казалось, не оставалось желать.
Когда Сара сходила утром вниз, остатки ужина были на столе; а возвращаясь к себе вечером, она знала, что волшебник уже унес их и поставил на стол свежий ужин. Мисс Минчин была так же резка и сурова с Сарой, как всегда; служанки обращались с ней по-прежнему грубо; ее посылали то туда, то сюда во всякую погоду и часто бранили; с Эрменгардой и Лотти ей не давали и словом перемолвиться; Лавиния презрительно фыркала, глядя на ее совсем истрепавшееся платье, а другие девочки с любопытством оглядывали ее, когда она приходила в класс. Но что значило все это для Сары, жившей в чудной волшебной сказке! Иногда, выслушивая выговор, она едва удерживалась от улыбки.
«Если бы они знали! – думала она. – Если бы они только знали!»
Приходя домой после долгой, утомительной ходьбы по грязным улицам, усталая, измокшая, голодная Сара знала, что найдет в своей комнате и затопленный камин, и ужин. И это поддерживало ее. Через некоторое время она немного пополнела, на щеках у нее появился румянец и глаза уже не казались такими огромными, как прежде.
– Сара Кру удивительно поздоровела, – сказала раз мисс Минчин своей сестре таким тоном, как будто считала это за личную для себя обиду.
– Да, она пополнела, – ответила бедная глупенькая мисс Амелия. – А перед этим она была очень похожа на умирающую от голода ворону.
– Умирающую от голода! – гневно воскликнула мисс Минчин. – С какой стати ей казаться умирающей от голода? Ее кормят хорошо.
– Д-да, конечно, – робко согласилась мисс Амелия, видя, что ее замечание было, как всегда, некстати.
– Очень неприятно видеть подобную вещь в девочке ее лет, – сказала мисс Минчин, не удостаивая выразиться яснее.
– Какую вещь? – решилась спросить мисс Амелия.
– Ее манеру держать себя, такую заносчивую и вызывающую, – с досадой ответила мисс Минчин. Она знала, что в раздражавшей ее манере Сары не было ничего заносчивого и вызывающего, но сразу не нашла подходящего слова. – Всякого другого ребенка сломила бы та… та перемена, которую ей пришлось испытать. Но на нее это как будто совсем не подействовало, она держит себя, как… как если бы была принцессой.
– А помнишь, – воскликнула мисс Амелия, – что она сказала тебе как-то раз в классе?! Она сказала: «Я думала о том, что бы вы сделали, мисс Минчин, если бы…»
– Нет, не помню, – прервала ее мисс Минчин. – Не говори глупостей.
Но она отлично помнила слова Сары.
Бекки тоже поздоровела и пополнела. Да и немудрено. И она имела свою долю в волшебной сказке. У нее было теперь два матраца, две подушки и теплое одеяло; она каждый вечер ужинала и сидела на подушках около камина. Бастилия исчезла, и заключенных больше не было. На чердаке жили теперь среди окружающих их чудес две счастливые девочки.
Иногда Сара читала что-нибудь вслух из своих книг, иногда сидела, ничего не делая, и смотрела на огонь. Она думала о своем неизвестном друге, которого ей очень хотелось увидеть и поблагодарить.
Через некоторое время произошло еще одно удивительное событие. Посыльный позвонил во входную дверь и принес несколько свертков. На них крупными буквами было написано: «Девочке, живущей на чердаке, направо от входа».
Сара отворила посыльному дверь и взяла у него вещи. Она положила два самых больших свертка на стол в передней и прочитала надпись. Мисс Минчин, сходившая в это время с лестницы, увидела ее.
– Отнесите вещи той молодой леди, которой они присланы, – строго сказала она. – Что вы так смотрите на них?
– Они присланы мне, – спокойно ответила Сара.
– Вам? – воскликнула мисс Минчин. – Кто же прислал их вам?
– Я не знаю, кто прислал их, – сказала Сара, – но они адресованы мне. Я сплю на чердаке, направо от входа. Комната Бекки – налево.
Мисс Минчин подошла к столу и прочитала надпись.
– Что лежит в этих свертках? – спросила она.
– Не знаю, – ответила Сара.
– Разверните их, – приказала мисс Минчин.
Сара развернула свертки. В них оказались разные принадлежности туалета: чулки, башмаки, перчатки, изящное платьице из мягкой шерстяной материи, шляпа и зонтик. Вещи были хорошие и дорогие. На пришпиленной к платью бумажке было написано: «Просят носить все это каждый день. Когда вещи износятся, их заменят новыми».
Мисс Минчин была поражена. Неужели она ошиблась и у девочки, которую она считала нищей, есть богатый покровитель? Может быть, у нее есть родственник, о котором поверенный капитана Кру не слыхал? Этот родственник узнал, где она живет, и решил позаботиться о ней таким таинственным и странным образом? Родственники бывают иногда большие оригиналы, в особенности богатые дяди-холостяки, которые не желают держать детей у себя в доме и предпочитают заботиться о них издалека. Это по большей части очень вспыльчивые и обидчивые люди. Будет в высшей степени неприятно, если у Сары найдется такой родственник и если он узнает, в каких лохмотьях она ходила, как много работала и как голодала. Мисс Минчин растерялась и искоса взглянула на Сару.
– Кто-то, по-видимому, принимает в вас участие, – сказала она так ласково, как не говорила с Сарой со дня смерти ее отца. – Поскольку эти вещи присланы вам и их обещают заменить новыми, когда они износятся, то вы можете надеть их теперь же. Когда оденетесь, приходите в класс и учите уроки там. Сегодня вас никуда не пошлют.
Через полчаса дверь в класс отворилась и вошла Сара. Все девочки с изумлением устремили на нее взгляды.
– Господи! – шепнула Джесси, толкнув локтем Лавинию. – Посмотри на принцессу Сару!
Лавиния взглянула на нее и покраснела от досады. Да, это была принцесса Сара в хорошеньком шерстяном платье; волосы ее были перевязаны лентой.
– Может быть, она получила наследство, – снова шепнула Джесси. – Мне всегда казалось, что с ней должно случиться что-нибудь необыкновенное. Она такая странная.
– Уж не появились ли снова на сцене алмазные россыпи? – насмешливо заметила Лавиния. – Да не вытаращивай же так на нее глаза – это глупо!
– Сядь на свое место, Сара, – сказала мисс Минчин.
И в то время, как все девочки с изумлением смотрели на Сару, даже не стараясь скрыть волнение и любопытство, она села на свое прежнее почетное место и развернула книги.
Вечером, поужинав в своей комнате вместе с Бекки, Сара некоторое время сидела молча и смотрела на огонь.
– Вы придумываете что-нибудь, мисс? – спросила Бекки.
Когда Сара задумчиво смотрела на огонь, это почти всегда означало, что она выдумывает какую-нибудь новую историю или сказку. Но на этот раз ее мысли были заняты не этим.
– Нет, – сказала она, покачав головой, – я думаю о другом.
Бекки почтительно смотрела на нее. Она относилась с благоговением ко всему, что делала и говорила Сара.
– Я думаю о моем друге, – объяснила Сара. – Если ему не хочется, чтобы я знала, кто он, то было бы нехорошо с моей стороны стараться узнавать это. Но я очень бы желала поблагодарить его и сказать ему, какой счастливой он сделал меня. Доброму человеку всегда приятно узнать, что он сделал кого-нибудь счастливым. Для него это приятнее благодарности. Хорошо бы… придумать…
Она внезапно остановилась: взгляд ее упал на шкатулку, которая появилась в комнате всего два дня тому назад. В ней лежали письменные принадлежности: бумага, конверты, перья, чернила.
– Как это не пришло мне в голову раньше! – воскликнула Сара и, вынув лист почтовой бумаги, села к столу. – Я напишу ему, – радостно сказала она, – и оставлю письмо на столе. Тот, кто уносит посуду, возьмет, наверное, и письмо. Я не буду расспрашивать моего друга ни о чем, только поблагодарю его. Не может быть, чтобы это было неприятно ему.
И Сара начала писать:
