обратили.
Одна из сестер прощупала ему пульс на горле и заявила:
– Жив. Но пульс редкий. Похоже на замедление работы сердечной мышцы. Очевидный синдром слабости синусового узла.
– Возможно, в результате удара нарушено кровоснабжение мозга, – предположил врач. – Это бывает.
Видимо, Россомахов ударил Виталия чрезвычайно сильно, перестарался, если тот до сих пор признаков жизни не подавал. Вопрос сводился только к тому, не мог их демонстрировать или не хотел.
Подполковник двумя пальцами раздвинул стволы автоматов солдат охраны и прошел в палату.
Медсестру, вошедшую туда чуть раньше, возмутил сломанный гипс пациентки. Она сразу указала на это врачу.
– Ведите ее в перевязочную, – распорядился тот. – Будем новую повязку делать. Приготовьте сначала материалы. А с этим что?
– Думаю, перелом основания черепа, – предположил Россомахов.
– Кто его ударил?
– Я, – резко и торопливо сказала Анна, желая, видимо, свести историю к самозащите.
– Нет, – не согласился подполковник. – Ты ударила в голову сбоку, а я – под затылок.
– Большой специалист? – спросил врач.
– Да, я умею бить правильно и других людей этому делу обучаю, – ответил Россомахов.
– Ну-ну, – сказал врач и осведомился: – Вы умышленно били ниже затылка?
– Так точно, работал на отключку.
– Кулак, случаем, не разбили? А то у нас гипса на всех хватит.
– Я бил основанием ладони.
– Ну-ну. Этого тоже в перевязочную. – Хирург кивнул на Виталия. – На каталке. Хотя его лучше взять за ноги и тащить. Ему полезнее будет. Помогите загрузить. Наложим ему сейчас гипс, и он три недели шеей шевельнуть не сможет. Гипса и бинтов не пожалеем. Будет знать, как пациенток донимать. Опасаюсь только, что он тяжестью гипса себе лишь плечи накачает.
Россомахов взял Виталия за пиджак на плечах. Тот был идеально выглажен, и дорогая ткань под пальцами сразу заметно смялась. Боец-часовой, вошедший в палату следом за подполковником, ухватился за ноги. Вдвоем они без проблем, легко уложили Виталия на каталку. Увезли его две медсестры. Третья, дежурная, взяла под руку Анну и повела ее следом.
Вышли из палаты и часовой с подполковником.
За дверью так и стоял капитан, которого второй часовой в палату не пропустил.
Виктор Васильевич повернулся к Русинскому и спросил:
– Что задумался?
– Лицо у этого типа на каталке знакомое. Мы, наверное, где-то встречались. Только сразу никак не вспомню.
– Ладно. Потом вспомнишь. Что внизу? Докладывай.
– В микроавтобусе по меньшей мере пять или шесть бойцов спецназа ФСБ и опер на переднем сиденье. Он без автомата и бронежилета. В машине через дорогу, скорее всего, людей тоже не меньше. Ждут. Но я через дорогу не ходил, могу только догадываться. Заходить в больницу они вроде бы не намереваются. Я просмотрел пути нашего незаметного отхода. Можно через окно с лестницы выйти в больничный двор. Там никаких проблем нет. Высота окна – девяносто сантиметров. Ребенок с ногой в гипсе спрыгнет. Что будем делать?
– Сначала дождемся Анну. Надо ее проинструктировать. Потом уйдем.
Ждать пришлось минут двадцать. Больные и посетители в коридоре, где происходила смена часовых, посматривали на двери индивидуальной палаты косо.
Разводящим был молодой лейтенантик с горящим взором. Глаза у него засветились в два раза ярче, как только подполковник Россомахов с капитаном Русинским представились ему. Особое впечатление на разводящего почему-то произвел капитан.
«Должно быть, есть за что капитана уважать. Мне всего знать просто не дано», – подумал Виктор Васильевич без всякой зависти, которая ему была чужда как личности.
Россомахов вообще считал завистливых людей самыми коварными среди себе подобных.
Разводящий спросил у офицеров пароль, назвал отзыв, после чего поинтересовался, будет ли товарищ подполковник проводить отдельный инструктаж часовых.
– Их, я думаю, и без того уже проинструктировали и настропалили в достаточной степени, – ответил Россомахов. – Кое-что им предыдущая смена передаст. Особенно касательно людей с удостоверениями ФСБ.
Часовой, сдавший пост, услышал эти слова и стал громко нашептывать что-то на ухо сменщику.
– В ночное время мне приказано выставлять здесь трех человек, – сказал лейтенант так, словно ждал отмены этого распоряжения, но ничего подобного не последовало.
– Это правильно, – сказал подполковник. Ночное время – самое сложное. Я, скорее всего, буду дежурить на крыше. С одним или двумя офицерами. Думаю, что-то должно произойти.
– Я выход на крышу уже проверял, – произнес лейтенант. – Там изнутри надежно закрыто. С крыши проникнуть внутрь здания невозможно. Как и на саму крышу изнутри.
– Но попасть на крышу можно и по пожарной лестнице. Я уже обратил на нее внимание. Она с торца здания.
– А смысл? – спросил лейтенант. – Стрелять сквозь седьмой этаж? Или взорвать два верхних вместе с больными? Это трудно рассчитать. Ошибиться можно, и все здание уничтожить.
– Стрелять можно и через оконное стекло. Спуститься с помощью полиспаста на нужный уровень и открыть огонь. В этом случае пост у палаты помочь не сумеет, даже если он из пятерых бойцов будет состоять. Да и выстрел сквозь стекло, если использовать оружие с глушителем, едва ли кто услышит. Звук окажется ничтожным, поскольку пуля стекло не разбивает, а проламывает за счет своей скорости. Убийца будет иметь возможность без проблем уйти. Поэтому с наступлением темноты крышу необходимо контролировать. Ранним вечером есть возможность быть замеченным случайным прохожим. Поэтому работать наши противники будут, если вообще на это решатся, скорее всего, во второй половине ночи, когда большинство людей уже благополучно спит.
– Понял, товарищ подполковник. Работать с полиспастом нас в училище обучали. Хотя в реальной службе я с этим не встречался.
– Пока не встречался, – поправил его Россомахов.
– Так точно, товарищ подполковник. Пока не встречался.
Глава 12
Подполковник Россомахов с капитаном Русинским вернулись в палату. Виктор Васильевич выглянул в окно. Пора было уже и покидать больницу.
Сам процесс выхода из здания ничего сложного собой не представлял. Сначала подполковник Россомахов позвонил в машину к капитану Журавлеву, приказал тому сделать круг, через другой въезд, невидимый для сотрудников ФСБ, сидевших в микроавтобусах, попасть на территорию больницы и ждать с обратной стороны хирургического корпуса. В окно было видно, как «Мазда» выехала с парковки, спокойно докатилась до поворота мимо микроавтобуса ФСБ и скрылась из виду за углом. Хорошо, что этих микроавтобусов не было здесь в тот момент, когда офицеры спецназа военной разведки устроили показательную драку, чтобы проникнуть в хирургический корпус.
Подполковник в окно наблюдал за действиями Игоря Олеговича. Капитан Журавлев ехал неторопливо и почти вальяжно, без резких рывков и торопливости. Но Россомахов подумал, что он начнет торопиться, как только скроется за углом. Для выполнения задачи капитану требовалось объехать почти целый квартал, повторить наполовину тот путь, который они проделали,
