Грязевой дождь капал на Фербина с Холсом даже сквозь кроны деревьев, пробиваясь сквозь отяжелевшие, промокшие ветки. Со всех сторон периодически раздавались громкие завывания силсовой бури, и каждое сопровождалось порывистым, ломким треском, после чего следовал жуткий звук удара.
— Если услышите что-нибудь в этом роде над нами, ваше высочество, — сказал Холс, — то лучше бегите со всех ног.
— Можешь не сомневаться — побегу, — сказал Фербин, пытаясь защитить глаза от песчанистой дряни, падавшей сверху; силс страшно вонял выгребной ямой. — Хотя прямо сейчас я бы нашел в смерти некоторую прелесть.
Наконец туча прошла, небо просветлело, и на вершине холма засвистел сильный ветер. Хлюпая по жиже, ставшей вдвойне предательской, они двинулись к вершине. Новый слой силсовой слякоти, покрывавший и без того неустойчивую почву, лип к их ногам и к ногам каудов, которые выказывали явное неудовольствие всем этим. От грязи исходила навозная вонь. Фербин и Холс старались побыстрее соскрести эту дрянь с кожи, пока она не затвердела.
— Эх, неплохо бы сейчас принять душ или попасть под хороший, чистый дождичек, правда, ваше высочество?
— А как насчет того пруда наверху? — спросил Фербин.
— Неплохая идея, ваше высочество.
Холс повел кауда к мелкому, но теперь заполненному до краев пруду близ вершины. Кауды ржали и сопротивлялись, но в конце концов их заставили войти в пруд: вода доходила им до брюха.
Фербин и Холс почистили животных и себя, как могли. Кауды по-прежнему были недовольны. Скользя, чуть не падая, они все же взмыли в воздух, едва-едва поднявшись над деревьями. Принц и слуга полетели навстречу надвигающимся сумеркам.
* * *
Они продолжали лететь в медленно опускавшейся тьме. Кауды ржали теперь почти постоянно и пытались то и дело спуститься, откликаясь на удары вожжами очень неохотно, с ворчанием. Где-то внизу, вероятно, располагались фермы, деревни и городки, но отсюда, сверху, не замечалось ни малейших признаков жизни. Ветер дул в левый бок, пытаясь сбить их с курса и снести к башням, которые должны были все время оставаться справа. Тучи образовали новый рваный слой полукилометром выше. Фербин и Холс держались под ними, зная, что заблудиться ночью в туче очень опасно, а порой и гибельно.
Наконец они увидели то, что, видимо, и было башней Д’ненг-оал, — широкое светлое сооружение, которое нависало над обширным болотом и все еще отражало медленно гаснущий янтарный свет, оставленный Обором на подложке небес высоко наверху.
Башня Д’ненг-оал принадлежала к открытым башням. Можно было проникнуть в ее нутро, а значит, и в сеть магистралей, по которым окты — и аултридии — гоняли свои лифты. По крайней мере, так считалось повсеместно. Фербин знал, что все башни строились как открытые и в некотором смысле оставались ими до сих пор.
Каждая башня, там, где она расширялась у основания каждого уровня, имела сотни порталов, предназначенных для транспортировки жидкости, которой Мантия предположительно собиралась заполнить планету. На Восьмом порталы были минимум на сотню метров засыпаны землей и залиты водой. Но кроме того, почти на всех башнях порталы давно и надежно были замурованы октами и аултридиями. Ходили слухи — и окты никак не пытались их опровергнуть, — что другие народы, другие правители пытались подорвать замурованные порталы, желая проникнуть внутрь. Однако обнаружилось, что они абсолютно непроницаемы для тех, кто не владеет технологией, позволяющей путешествовать между звезд, а тем более — внутри башен. Еще обнаружилось, что любая попытка проникнуть через портал неминуемо вызывает гнев октов. Правители, предпринимавшие их, были убиты, а народы — рассеяны или переведены на другие уровни, в более суровые условия.
Лишь в одной башне из тысячи оставался единственный портал, открывавший доступ внутрь и расположенный на доступной высоте (с помощью телескопов выяснилось, что над атмосферой, в сотнях километрах над землей, также имеется нечто напоминающее порталы). Обычно о близости открытой башни свидетельствовала башня доступа гораздо меньших размеров — хотя, по человеческим представлениям, и она была громадной.
Оказалось, что башню доступа Д’ненг-оал на удивление трудно обнаружить в темноте. Они один раз облетели вокруг башни под плотным одеялом туч, чувствуя себя зажатыми между поднимающимся туманом и опускающейся темнотой. Фербин сначала волновался, как бы не врезаться среди мрака в малую башню (лететь приходилось всего в сотне метров над землей, а башни доступа как раз достигали этой высоты), потом — что они вообще выбрали не ту башню. На карте, с которой они сверялись раньше, была обозначена открытая башня, но расположение башни доступа показано не было. Еще на карте имелся Денгроал — довольно крупный город неподалеку от близполюсного основания главной башни, но никаких его признаков не наблюдалось. Фербин надеялся, что Денгроала просто не видно в тумане.
Башня доступа открылась им, когда ее верхние двадцать метров вдруг засверкали рядом гигантских колец, таких ярких, что Фербин и Холс на миг ослепли. Оказалось, что башня в какой-нибудь сотне больших шагов перед ними, а ее вершина — чуть выше высоты их полета, почти в облаках. Голубоватый свет выхватывал из темноты туманистую подложку, напоминавшую некий перевернутый ландшафт. Фербин с Холсом притормозили, заложили вираж, а потом жестами договорились сесть на вершине. Кауды настолько устали, что даже не сильно протестовали, когда их снова заставили набрать высоту.
Вершина башни доступа имела в поперечнике около пятидесяти больших шагов. Ее опоясывали светящиеся синие кольца, напоминавшие мишень для стрельбы. Свет медленно пульсировал, то разгораясь, то тускнея, — казалось, это бьется какое-то чужеземное сердце.
Они сели на ближайшей стороне башни. Испуганные кауды в последнем отчаянном усилии засучили ногами и забили крыльями, когда обнаружилось, что ноги расползаются на гладкой поверхности, что та не дает такой же надежной опоры, как земля или камень. Но потом их когти все же зацепились за что-то, крылья еще раз встрепенулись, не давая упасть, и наконец животные замерли, издав громкий свистящий звук, в котором слышалось облегчение. Они опустились — тела чуть подрагивали, крылья были полураскинуты от усталости — и, тяжело дыша, положили головы на поверхность. Каудов окружал голубой свет. Пар от их дыхания плыл над плоской синеватой верхушкой башни и неторопливо рассеивался.
Фербин спешился. Суставы его хрустели и ныли, как у старика. Вытянув спину, он пошел к Холсу — тот потирал ногу, придавленную мерсикором.
— Ну вот мы и на месте.
— Довольно странное место, ваше высочество, — отозвался Холс, оглядывая широкую круглую вершину башни — на взгляд абсолютно плоскую, правильной формы. Глаз цеплялся лишь за кольца голубого света, исходившие от заделанных заподлицо полос шириной в руку.
Фербин и Холс стояли посередине между центром и краем башни. Вокруг разливался голубоватый свет, сообщая людям и животным призрачный, нездешний облик. Фербина трясло, хотя было не очень холодно. Он оглянулся, но ничего не разглядел за пределами голубых кругов. Медленно двигающиеся тучи казались совсем близкими — протяни руку и достанешь. Разгулявшийся было ветер тут же стих, перейдя в прохладное дуновение.
— Хорошо хоть тут никого нет, — сказал принц.
— И слава богу, ваше высочество, — откликнулся Холс. — Хотя, если кто-нибудь наблюдает за вершиной и может видеть сквозь туман, он уже знает о нашем появлении. Ну да ладно. Так что теперь?
— Понятия не имею, — признался Фербин.
Он никак не мог вспомнить, как получают доступ в башню. Когда он поднимался на поверхность с Элимом и другими, то вертел головой по сторонам и почти не запомнил порядок доступа — этим занимались слуги. Увидев досаду на лице Холса, он снова оглянулся. Взгляд его задержался на центре поверхности башни.
— Может быть... — начал он, показывая на сверкающую точку в центре голубых колец, и в этот момент прямо на их глазах середина медленно, ровно поднялась в воздух.
Из самого центра башни, словно труба телескопа, выдвинулся цилиндр сантиметров тридцати в поперечнике. Верхушка цилиндра пульсировала голубым, в унисон с кругами, расходящимися от нее.
— Это может оказаться полезным, — сказал Фербин.
— Только чтобы каудов привязывать, а для другого вряд ли сгодится, ваше высочество, — с сомнением проговорил Холс. — Больше-то их привязать не к чему.
— Я посмотрю, — предложил Фербин, не желая показать, что испуган.
— А я подержу вожжи.
Фербин направился к тонкому цилиндру. Когда он приблизился, светящийся серый восьмиугольник, казалось, занял нужное положение — теперь он был вровень с лицом Фербина и смотрел на него. Восьмиугольник несколько походил на фигуру окта. Поверхность цилиндра была влажной — начал накрапывать дождичек.
