Так или иначе, Вейи подверглись решительному нападению римлян. Завязалась жестокая схватка, но Камилл приказал своим воинам не убивать тех, у кого не было оружия. Его нельзя упрекнуть в жалости, так как Вейи были захвачены и разрушены. На следующий день из города вывезли все, что можно. Оставшихся в живых жителей вывели на продажу, как рабов. (На самом деле рынок скорее всего не смог бы вместить такое огромное количество людей. Теперь, когда государства Вейи не существовало, римлянам не оставалось ничего иного, как предоставить не проданным в рабство жителям единственное доступное им право — римское гражданство.)
Затем пришло время для перевозки в Рим Юноны и сокровищницы храма. Молодым воинам велели снять статую со своего пьедестала — это деяние они сочли кощунством. Ради озорства один из юношей крикнул: «Хочешь ли, о Юнона, идти в Рим?» В ответ, к ужасу собравшихся, статуя кивнула своей головой. Ливию ничего не оставалось, кроме того, чтобы написать: «Слышен был и голос, провещавший изволение. Во всяком случае известно, что статуя была снята со своего места с помощью простых приспособлений, а перевозить ее было так легко и удобно, будто она сама шла следом. Богиню доставили на Авентин, где ей отныне предстояло находиться всегда; именно туда звали ее обеты римского диктатора».
Юноне предоставили временное прибежище вероятно в плебейском святилище Дианы. Камилл оказался верен своему слову и через несколько лет после разрушения города Вейи неподалеку от этого святилища построил новый храм, который он посвятил «царице небес». Можно предположить, что в это время богиня, удовлетворенная новым замечательным домом, отказалась от своей длительной вражды с Римом.
Вейи полностью опустели, как причитал один из поэтов I века до н. э.: «Как печальны вы, древние Вейи! Когда-то вы были столицей царства, и на вашем форуме стоял золотой трон; теперь внутри городских стен бродит пастух и трубит в свой рожок. Жнецы пожинают поля на ваших могилах».
Римляне очень гордились своей победой. Они утверждали, что осада продлилась десять лет, тем самым они представляли долгую войну с Вейями как свою версию Троянской войны. С точки зрения стратегии это был поистине значительный успех. В результате победы римлян власть этрусков ослабла, а Рим превратился в могущественное государство Центральной Италии. Также упрочилось внутреннее положение в Риме. Землю вейян (ager Veientanus) распределили среди римских граждан, что облегчило положение беднейших плебеев и, по крайней мере на время, позволило смягчить проблему задолженности.
Однако, как часто происходит, вслед за гордостью следует падение, в буквальном смысле — падение самого Рима. Даже Ливий, который обычно смягчал все римские неудачи, признает: «Уже надвигалась громада беды».
В 390 году распространились слухи, что на Италию надвигается огромная орда варваров, — зачем и с какой целью, никто не задумывался, но все как один знали, что они представляют страшную угрозу. В течение двух с лишним веков кельтские племена выходили из своих центров в Центральной Европе и Азии, пересекали Альпы и (как уже сообщалось) спускались в Северную Италию. Там они расселялись и с вожделением смотрели на земли своего южного соседа — государства этрусков.
Цивилизованный мир — то есть греки и их почитатели, римляне — не представляли себе, что им делать с этими жестокими непредсказуемыми племенами. Заслуживающий доверия греческий историк Полибий, который провел значительную часть своей жизни в Риме, написал: «[Они] не имели понятия об изысках цивилизации. Селились они неукрепленными деревнями и не имели никакого хозяйства, ибо возлежали на соломе, а питались мясом; кроме войны и земледелия, не имели никакого другого занятия, вообще образ жизни вели простой; всякие другие знания и искусства были неизвестны им. Имущество каждого состояло из скота и золота, потому что только эти предметы они могли легко при всяких обстоятельствах всюду брать с собою и помещать их по своему желанию. Величайшее попечение прилагали кельты к тому, чтобы составлять товарищества, ибо опаснейшим и могущественнейшим человеком почитался у них тот, у кого было наибольше слуг и верных товарищей».
Кельты, или (как их стали называть римляне) галлы, имеют высокий рост и крепкое телосложение, а сами они — русые от природы. Они носят длинные волосы, которые белят и укрепляют частым мытьем в известковом растворе. Затем они зачесывают волосы так, что они становятся похожими на конскую гриву. Галлы оставляют такие густые усы, что «когда они пьют, напиток словно процеживается через сито». Рассказывают, что у них были распространены близкие отношения между мужчинами и что галлы любили проводить время одновременно с двумя возлюбленными, при этом они считали «бесчестным того, кто, будучи желанным, не принимает предлагаемого дара». Их женщины также наслаждались значительной свободой в выборе партнера. Они обладали правом развода с теми мужьями, которые не исполняли своего супружеского долга. В отличие от греческих или римских женщин, они играли важную роль в общественной жизни и часто бывали послами, а в некоторых случаях даже участвовали в сражениях.
Кельты отличались неумеренностью, они часто объедались и напивались сверх всякой меры, а затем ссорились друг с другом. При решении политических вопросов они действовали крайне непоследовательно. Они не могли себе представить никакой долгосрочной перспективы и не хотели придерживаться никаких принципов.
Трудно сказать, насколько объективно такое описание, поскольку мы не можем сравнить его со сведениями, полученными от самих кельтов. При общем рассмотрении такое описание представителей дикого племени выглядит вроде бы логично, однако не стоит забывать, что оно в значительной мере отражает страх постороннего наблюдателя перед образом жизни кельтских племен. Это подтверждается тем, что греко-римские авторы не обращают никакого внимания на качество и красоту кельтских изделий из металла, на искусство их ремесленников.
Совершенно определенно, что кельты были прекрасными воинами и знали, как ошеломить вражескую армию и сделать ее небоеспособной. Без всякого страха голые с развевающимися длинным волосами они выскакивали на поле боя и издавали странный боевой клич, сопровождаемый резкими звуками труб. Кельтская конница использовала военное новшество — железные подковы, а пехота носила остро заточенные мечи. Кельты смогли собрать многочисленное войско и были решительно настроены на победу. Новость об их неизбежном вторжении в Центральную Италию вполне справедливо сочли за надвигающееся бедствие.
Множество воинов с еще большим числом женщин и детей прибыли к Клузию — важному этрусскому городу, бывшему когда-то столицей царя Ларса Порсены. Рассказывали невероятную историю, что галлы пришли из-за большого количества вина, которое находилось в Клузии, и что по просьбе клузийцев римляне отправили к галлам своих посланников. Эти посланники встретились с кельтским вождем Бренном и в неподобающей форме выразили ему протест. Затем они вместе с армией Клузия попытались с оружием в руках отразить вторжение кельтов. Такое нарушение принципов дипломатического нейтралитета очень разозлило Бренна. В назидание римлянам он приказал начать наступление на Рим, до которого было всего около 130 километров.
На самом деле видимо Бренн возглавлял не народ, идущий на поиски жизненного пространства, а просто отряд мародеров, стремящийся к наживе. Существует большая вероятность того, что кельты действовали по наущению сиракузского тирана Дионисия, основная цель которого в это время состояла в том, чтобы подорвать позиции римских союзников — этрусский торговый город Цере и греческие города Великой Греции. Если это так и было, то кельты направились бы на юг Италии и прошли бы мимо Рима.
Видимо римляне послали передовой отряд на север, чтобы узнать точные сведения о продвижении кельтов. Одно бесспорно — наспех собранная римская армия встретилась с захватчиками и вступила в сражение у небольшой речки Аллия, притоке Тибра. Численность ни той, ни другой стороны нам неизвестна, по-видимому, два легиона или около десяти тысяч римлян сражались с тридцатью тысячами кельтов. Чтобы не допустить охвата противником с фланга, римский военачальник сильно растянул свои боевые порядки в ущерб глубине обороны. По-видимому, в центре расположились главным образом тяжеловооруженные легионеры из богатых сословий, а на флангах — легковооруженные воины из бедных слоев. Центр не выдержал натиска и дрогнул.
Римляне бежали, оставив множество убитых, однако Бренн считал, что вражеская армия должна быть более многочисленной. Он боялся, что римляне устроили засаду, а потому не велел своим воинам преследовать отступающих. Многим римлянам удалось бежать. Большое количество их укрылось в близлежащих Вейях, так как крепость этого бывшего города служила хорошей защитой.
